Запрещённый приём - Лорел Гамильтон

— Два дополнительных дня и четыре в общем счете, а потом мне надо будет убить кого-то, независимо от того, виновен он или нет.

— Ага.

Он раздраженно вскинул брови.

— Эй, это все еще два бонусных дня для расследования, чтобы мы могли выяснить, кто на самом деле это сделал и подставил Бобби. Но сперва надо убедиться, что отпечатки не совпадают.

— Ты полагаешь, что кто-то оставил эти следы не потому, что действовал в беспамятстве, а потому что нарочно хотел подставить Бобби?

— Вполне рабочая теория.

— Как думаешь, какого роста Мюриэль? — Спросил он.

— Тебе она тоже не понравилась, да?

— Кому она вообще может понравиться?

— Понятия не имею.

— Тодд выше, чем кажется. Он сутулится. Сводит плечи перед собой, от чего кажется ниже, чем он на самом деле есть.

— Я не думаю, что он сутулится, чтобы не палить свой рост.

— Я не сказал, что он делает это намеренно. Я просто считаю, что мы можем взять у них отпечатки для сравнения.

Я покачала головой.

— Мюриэль такого же роста, как и Бобби. Каблуки ей накидывают по меньшей мере пять дюймов.

— Мне они не показались такими большими.

— Ты просто никогда не носил шпильки.

Он нахмурился.

— А это тут при чем?

— Стоит тебе походить на высоких каблуках, и ты уже точнее прикидываешь, кто на каких ходит. Я вот не заметила, что Тодд сутулится, а ты заметил.

— Я высокий и я мужчина. Я всегда замечаю рост других мужиков.

— Знаешь, эти двое ни за какие коврижки не позволят нам снять с них отпечатки. — Заметила я.

— Позволят, если Дюк им внушит, что это снимет с них подозрение. Мы ведь их на краже поймали, так что они теперь подозреваемые.

— Они согласятся только если они невиновны.

— Я два года проработал в полиции до того, как стать маршалом. Поверь мне, Блейк, виновные люди тоже делают глупости, как и невиновные.

— Я много чего повидала в жизни, но копом я не была, так что если ты считаешь, что нам стоит это сделать, я за.

— Спасибо. Я ценю твою поддержку.

— Не за что.

Я бросила взгляд в сторону спальни и, наконец, вошла в нее, чтобы найти там еще что-нибудь, что поможет нам заработать дополнительное время на расследование. Я не могла себе представить, чтобы Тодд или Мюриэль расхаживали по дому босиком, перемазавшись в крови Рэя. Одно дело наступить в кровь собственного брата в обуви, и совсем другое — босиком. Конечно, если это они его убили и подставили своего племянника, то что такое ненавязчивый променад босиком по сравнению с двойным убийством? Почему двойным? Ну, хотя бы потому, что если мы не вытащим Бобби из этой задницы, он умрет вслед за человеком, который его вырастил.

12

Я смотрела на кровать, на одной стороне которой было скомкано покрывало вместе с большей частью подушек. Простыни настолько сбились, что я понятия не имела, как вообще можно было лечь спать на такую постель, не расправив их перед этим. Они были в крови, но ее здесь было гораздо меньше, чем я видела на теле Бобби в камере.

— Следы остались там, где тело прикасалось к простыням, но спереди Бобби был перепачкан куда сильнее. Крови здесь должно быть больше. — Сказала я.

— Ты заметила, что у него одна нога была в крови ниже колена?

— Ага.

— И как же он умудрился забраться на кровать, оставив белье практически чистым?

— Он мог сесть на край и откинуться на спину. — Предположила я.

Ньюман покачал головой.

— Если он пользовался руками, чтобы передвинуться на кровати, то кровавых следов должно быть больше.

— И если он карабкался на кровать, то кровь на ногах тоже сильнее испачкала бы простыни.

— Именно.

— Как ты и подметил, следы странные.

— Я это понял сразу, но я не задумался о том, что отпечатки могут вообще не принадлежать Бобби. Мне следовало раньше понять, насколько здесь все неправильно.

— Не вини себя, Ньюман. Никто не может понять все сразу. Именно поэтому по обычным делам дают столько времени на расследование до суда.

— Но у нас речь не идет о суде, Блейк. Речь идет о казни.

— Пока не идет. — Поправила я.

— Я не хочу казнить Бобби, если он этого не делал.

— А я не хочу, чтобы кто-то казнил того, кого подставили.

— Люди обычно не подставляют кого-то, когда речь об убийстве. — Заметил Ньюман. — Такие вещи чаще происходят в каких-нибудь детективах. Убийцы обычно винят других людей, но редко подставляют кого-то конкретного.

— Но иногда они отводят с себя подозрение.

— Разве что в романах Агаты Кристи.

— Так ты согласен, что это подстава, или нет? — Спросила я, разглядывая его.

— Все так запутанно. В смысле, разве недостаточно было убить Рэя, после чего обнаружился Бобби, перемазанный в его крови?

— Преступления часто толкают людей на глупые поступки, а уж если речь идет об убийстве, то виновный нервничает и может перестараться.

— Но убийца должен понимать, что отпечатки стоп — это такая же индивидуальная штука, как и отпечатки пальцев. — Возразил Ньюман.

— Я почти уверена, что большинство людей не задумываются об этом. А может, убийца просто рассчитывает, что ты без лишних метаний казнишь Бобби, не особо анализируя это дело. Его смерть поставит точку. Перепачканный ковер кинут в стирку или просто выбросят. Комната вновь станет чистой, и все улики, фальшивые или настоящие, исчезнут.

— Когда я был копом, мы над уликами с места преступления тряслись, как над золотом. Все по пакетикам, все подписано — и так до суда. Если налажаешь, можешь лишиться значка. А теперь ничто из этого не имеет значения, важно только выследить и казнить убийцу.

— К тому времени, как нас вызывают на дело, Ньюман, морг обычно уже под завязку набит телами. Наша работа была создана для того, чтобы не пришлось думать, куда девать вампиров и оборотней, которые нарушили закон, потому что в тюрьму их сажать нельзя. Они просто воспользуются своей сверхъестественной силой, перекосят еще больше народа и сбегут.

— Я это знаю, Блейк. Это одна из причин, почему я решил стать маршалом. — Слова были адекватные, но по тону и выражению его лица я бы не сказала, что Ньюман чувствовал себя спокойно.

— Звучит так, словно ты подумываешь сменить карьеру еще раз. — Заметила я.

Он выглядел удивленным и молча пялился на меня какое-то время.

— Нет, просто этот случай… Убит всего один человек, это око за око, но мы с тобой