Происхождение растений - Владимир Комаров

Интересны и более южные отложения миоцена. Так, на всем пространстве от Вены до Аральского моря, захватывая всю область Черного моря, тянулось так называемое Сарматское море, причем его лесистые берега отличались разнообразным рельефом.

В 1912 г. А. А. Снятковым и Меффертом на Дону на правом высоком берегу р. Крынки, притока р. Миуса, было обнаружено в карьере одного кирпичного завода крупное скопление растительных остатков вместе с рыбами и раковинами моллюсков. Среди них оказалось не менее 50 видов растений, изученных А. Н. Криштофовичем. Лес Крынки состоял из болотного кипариса, двух видов ореха, граба, лещины, особой ольхи, каштана, бука, тополя, каркаса, дзельквы, еукоммии, двух видов дуба, двух видов платана, трех видов клена, боярышника, сливы, крупнолистной березы, тюльпанного дерева, тисса, сосны (Pinus palaeostrobus) и многих других. Из вьющихся растений (лиан) назовем виноград и павой. Кроме леса здесь была и береговая растительность с рогозом, тростниками, рдестом, роголистником и водяным папоротником сальвиния.

Все эти растения в своей совокупности соответствуют климату более холодному, чем климат, который господствовал в соответствующее время в Западной Европе. Климат и тогда, как и теперь, становился суровее по мере движения с запада к востоку, от берегов Атлантического океана в глубь материка.

За миоценовыми слоями, позднее их, напластовались плиоценовые слои.

Очень полная флора плиоцена описана Де-Папом для долины р. Роны, ниже города Лиона, где в то время существовал глубоко вдававшийся в материк морской залив. Берега залива, частью высокие и обрывистые, частью пологие, были прорезаны многочисленными речками и ручьями с быстрым течением, которые сносили в море остатки растений, росших на их пути. Выносы ручьев и образовали мергелистые рухляки, богатые остатками растений.

По остаткам удалось выяснить полную картину плиоценовых лесов этой местности. Состав их соответствовал теплому а солнечному климату с очень мягкой, лишенной морозов, зимой. Совместно росли растения, родичи которых теперь встречаются одни в Америке, другие в Китае, третьи на Канарских островах, часть же и теперь свойственна странам, примыкающим к Средиземному морю. У морского берега росли пальмы «сабаль» с низкими стволами и крупными веерными листьями, на влажных местах располагались кусты восковниц, на высоких мысах на солнце — каменные дубы образовывали кудрявые рощи. По берегам озер и речек за полосой тростников высились ольхи, окруженные группами олеандров, ивы, осокори, серебристые тополя, разнолистный или евфратский тополь соперничал с осиной и уступал густой тени платанов. На горных склонах росли деревья гинкго, тюльпанные деревья, лавр, сассафрас, серый орех и орех хиккори, свойственные теперь только востоку Северной Америки. Увитые павоем и другими лианами, деревья эти образовывали великолепный широколиственный лес. Выше в горах чередовались теневые и солнечные склоны. На, первых высился лес из канарского и коричного лавров, остролиста и других вечнозеленых деревьев, с массою крупных папоротников, свойственный ныне, главным образом, горным склонам Канарских островов. На более солнечных склонах лес был образован дубами, кленами, каштаном, грабом, ильмом. Особенно велики были дубы, среди которых можно с уверенностью указать на пробковый дуб и дуб каменный. Среди леса выдавались скалы известняка, на которых деревья расти не могут. Их заменяли кустарниковые заросли из мелких дубов, самшита, кустарникового клена, калины и других пород.

Выше 1000 м над уровнем моря дубовые леса сменялись лесами из ореха, бука, кавказских деревьев лапины и дзельквы, а также клена, явора. Еще выше, в полосе между 1200 и 1800 м. высился хвойный лес, состоявший из японского дерева торреи, калифорнийской секвойи и, по-видимому, тенерифской сосны.

В настоящее время долина Роны имеет климат немногим холоднее того, который требовался для только что перечисленных деревьев, но он сух и очень неблагоприятен для роста большинства из них. Если теперь количество выпадающих за год дождей измеряется для этих мест величиной в 600 мм, то для таких деревьев, как только что названные хвойные, требуется не менее 1200 мм, т. е. вдвое более.

Замечательно, что в этой плиоценовой флоре 67 % растений тождественны уже с ныне живущими, но только 37 % удержались в долине Роны до наших дней, остальные вытеснены частью в различные местности Средиземноморья или даже к Аральскому морю, частью сохранились в некоторых отдаленных странах, вплоть до Японии и Калифорнии. Наряду с этим в плиоценовой флоре Европы сохранились еще пальмы и тюльпанные деревья, изобиловавшие в эоценовое время. Некоторые из них процветали уже в эпоху мела.

В Англии в это время растительность носила значительно более суровый характер. В Норфольке найдены слои с остатками, принадлежащими исключительно хвойному лесу, состоявшему из современных пихт, ели и сосны, к которым примешивались тисе, обыкновенный дуб, кустарниковый орешник и горная сосна. В озерных отложениях тут же найдены остатки кувшинок желтой и белой. Хотя пихта и ель к началу исторического периода в Англии и вымерли, но все же ясно, что человек, попавший в английский плиоценовый лес, чувствовал бы себя в нем, как в современном лесу средней Европы.

В новейшее время общая картина третичной флоры пополнилась многочисленными новыми находками. Берри опубликовал для нижнего эоцена Северной Америки сводную флору по данным из 132 местонахождений, состоявшую из 543 видов и 180 родов[44]. Не считая папоротников, хвойных и пальм, здесь найдено 10 видов из семейства грецкого ореха, 10 аралиевых, 39 лавровых, 11 миртовых, 17 крушинковых, 28 хлебоплодниковых (сюда и род фикус), 33 цезальпиниевых, 14 мимозовых, 17 мотыльковых, 11 стеркулиевых и масса других двусемядольных, преимущественно деревьев и кустарников, причем 83 рода из этой флоры неизвестны для верхнемеловых отложений.

Разнообразие этой вечнозеленой лесной флоры свидетельствует, что климат страны был и теплее и влажнее, чем теперь.

Те же слои Wilcox из нижнего зоцена в Техасе, т. е. южнее, и в более сухом климате дали[45] флору из 90 видов, в том числе папоротники из ныне живущих родов Aneimia, Adiantum, Dryopteris и Asplenium; болотный кипарис Америки Taxodium, пальмы Palmocarpus и Phoenicites и особенно много широколиственных двусемядольных деревьев, ив, восковниц, орехов, фикусов, платанов, аноновых, бобовых, сумаховых и лавровых.

Несколько моложе исследованные Берри слои из Вайоминга, в которых оказалось немало цветов и семян; здесь отмечены хвощ Eqnisetum tipperarense, папоротник Lygodium Kaulfussii, водяной папоротничек Salvinia praeauriculata, рогоз и ежеголов, свидетельствующие о полуводяной жизни данной растительной ассоциации, пальмы, орех, восковница, ивы, буки, крашивоцветные, гераниевые, крушиновые, мальвовые и зонтичные, а кроме того и сростнолепестные из групп Ebenales и Rubiales, ближе не определимые из-за плохой сохранности листьев.

Эоцен Европы изучался преимущественно в связи с его буроугольными отложениями[46]. Бурые угли отлагались в болотах, похожих на кипарисовые лесные болота современной Флориды; найдены обильные остатки таксодия и секвойи, азиатский болотный кипарис Glyptostrobus, коричный лавр, каштан, восковница, фикус, магнолии, манговое дерево и пальма Chamaerops; сохранились даже остатки пигментов растений, хлорофилла и каротина.

Все три списка соответствуют умеренно теплому климату (Канарские острова, Япония, Флорида) и указывают на поступательное развитие цветковой растительности.

Для олигоценовой флоры мы имеем списки растений, установленных для окрестностей Венеции в числе 350 видов; поименованы морская сифонниковая водоросль Halymenites gracilis, голосеменные (Sequoia, Taxodium, Widdringtonia) пальмы, каштаны и дубы, тополя вперемежку с подтропической и тропической растительностью. В общем флора оказалась весьма комплексной, и автор усматривает в ней смесь растений Северной и Средней Америки, Африки, Азии и Австралии с растениями берегов Средиземного моря. Для миоцена Германии Кирхгеймер (1930) приводит растительный мир значительно более обедненный сравнительно с растительным миром эоцена, но все же богатый более южными формами; так, либоцедрус в наше время представлен видами горных лесов Калифорнии, Чили, Новой Гвинеи и китайской провинции Юньнань; восковницей, ивами, ольхами, грабом, ильмом, коричным лавром и кленами. Дуб еще заменен более древним типом Dryophyllum, а лавр Laurophyllum; интересно стручковое дерево Ceratoniophyllum Schottleri. Тот же Кирхгеймер, доказывая, что строение листьев находится в строгом соответствии с климатом, приводит для миоцена Веттерау и Фогельсберга листья граба, клена, ореха и винограда, как имеющие на концах капельные острия. Капельные острия развиваются и теперь у листьев жаркого климата, подвергающихся действию крупных дождевых капель. Он же (1931) сообщает о находке в миоценовых бурых углях по Рейну обугленных пальмовых древесин, колючек и остатков корневых систем. Пальма эта, которую он обозначает как Palmoxylon bacillare, указывает на наличие для этого периода некоторого процента тропических типов.