Господин Целитель - Виталий Башун

Плоды его задумчивости не замедлили созреть и пасть к моим ногам. Однажды перед очередным занятием по самообороне, я зашел в раздевалку переодеться и увидел Вассиана, нервно теребящего тубу для чертежей. Он, сидя на скамейке и приплясывая от нетерпения – сам не понимаю, как он умудрился сидя приплясывать – дожидался меня.

– Вот, Филин, смотри, что я придумал, – вскричал механик, стоило мне показаться на пороге.

Коротко говоря, это был механизм, который с шагом в одну букву прокручивал бумажную… ленту, накрученную на бобину. Движителем должна была служить магическая энергия. При этом он предлагал закладывать алфавит не в ячейки бумаги, а в специальный блок на самом устройстве, дополнив его стальным типографским шрифтом. Устройство принимает сигнал, а блок, определив, какая буква или знак переданы, выберет нужную из набора и просто отпечатает ее обычной краской на ленте. Лента тут же передвигается на один шаг, и следующая буква отпечатается на ней после предыдущей. То есть бумага для этого устройства нужна была самая обычная. НЕМАГИЧЕСКАЯ. Это настолько удешевляло использование подобных устройств, что делало их доступными для самого широкого распространения в королевстве.

– Вассиан! Тебе не говорили, что ты гений? Это же так здорово! Молодец! Благодарю тебя от всей души и от имени мирового прогресса. Твое имя будет вписано на скрижали Славы… Оно прозвучит в веках! Юные механики всего мира будут чтить его, как святыню…

– Филин! Хватит уже. Что ты раскричался? Ну, придумал и придумал. Что тут такого?

– Ты еще сам не понимаешь, что придумал… Скажи, а на вашей мануфактуре могут сделать такой прибор… а лучше два?

– Могут, но… – замялся Вассиан.

– Я оплачу. Скажи, сколько это будет стоить и, пожалуйста, сделай как можно быстрее.

– Хорошо. Сделаем, – пообещал механик, несколько смущенный от моих, как он считал, неумеренных восторгов по пустякам.

Нечего и говорить с каким восторгом принял Лабриано идею механика. После того как Вассиан доставил нам опытные образцы дальнографа, мы с учителем полностью погрузились в отладку и доводку магической части аппарата. А еще никто не отменял занятия в академии, с Финь Ю, Греллианой… об этом я уже плакался в новое платье жены.

До чего дошло. У нас с Лабриано наметился успех, и я пришел домой за полчаса до начала занятий с Финь Ю. Ужинал в спешке, продолжая обдумывать новую идею, и не слышал, о чем щебетала моя жена, отделываясь универсальными: "Угу! Ага! На-а-адо же!", – за что и поплатился. Щебетание в короткие сроки преобразовалось в рык раненой тигрицы и волей неволей мне пришлось свернуть свои раздумья в трубочку и засунуть… в дальний угол сознания, аварийно падая в транс, чтобы прокрутить в ускоренном режиме наш разговор за ужином. Оказывается, Свента пошила себе новое платье и непременно хотела поразить столичную аристократию. Для этого она в кои-то веки буквально потребовала от меня поехать в театр на выступление Вителлины. И Сена прихватить с собой. Суть я вспомнил. Ничего страшного. А вот мои ответы… М-да! Вспоминая, вздрагивал и готовился к публичной порке. Хорошо, что мы не на кухне ужинаем. Говорят, женщины мастерски владеют страшным оружием под названием – скалка, которое хранится почему-то не в арсенале, а как раз на кухне. Знаю-знаю для чего скалка – недаром Сен кулинарии учил. Тем не менее, боевая эффективность данной утвари не вызывает сомнений.

– Милый, мне к этому платью стоит надеть гарнитур с топазами?

– Угу.

– А может лучше с изумрудами?

– Ага.

– Или с рубинами?

– Угу.

– А, может, все гарнитуры, что есть, нацепить?

– Ага.

– Или вообще голой пойти, воткнув в задницу павлинье перо?!

– На-а-адо же?

Вот тут и пришлось проявить все свое коварство и любовь. Я припал к новенькому платью Свенты, умоляя о прощении, и, между делом расписывая тяготы и лишения моей учебы. Был милостиво прощен… через некоторое, мучительно долгое, время, но с непременным условием озаботится билетами назавтра. И не опаздывать! Последнее было сказано таким тоном, что я понял – даже в горах Лопера скрыться от гнева супруги мне не удастся.

На следующий день я решил все-таки постараться хорошенько отдохнуть, благо удалось договориться с Финь Ю о переносе и сокращении занятия. Разве что на пару минут заехать к Лабриано – есть одна идейка насчет магического управления механикой дальнографа. Название дальнописец нам показалось не очень благозвучным, и мы его изменили на ныне существующее. Однако оно было пока условным, хоть конкурс объявляй на лучшее название этого устройства… среди ксоровцев, ввиду секретности изобретения.

Лабриано на месте не оказалось. Он занят сложным пациентом, но скоро должен освободиться, – поведала мне помощница и открыла его кабинет, разрешив, как это уже частенько бывало, подождать прямо там. Войдя, первым делом направился к столику, где стоял один из дальнографов, изготовленных на мануфактуре Вассиана, и занялся изменением прежнего, неудачного, узора движителя.

Все-таки работать с неживыми объектами гораздо проще, чем с живыми существами. Сравнительно небольшое количество простейших структур в различных сочетаниях соединяются одним из возможных способов в блоки, из которых как из кирпичей строятся другие блоки, те, в свою очередь, объединяются в более крупные блоки и так до конечного узора. Никто не ограничивает фантазию целителя в создании новых простейших узоров и блоков, но за многие годы накопилась столь обширная… можно сказать, библиотека готовых элементов на все случаи жизни, что изобретать новые, как правило, не было необходимости… А мне вот пришлось. Конечно, основа у меня имелась. Существует множество узоров магических движителей, использующихся в промышленности, но все они оказались слишком примитивными и узкоспециализированными. Касалось это в первую очередь блоков управления. Мы перебрали множество вариантов, но ни один из них нас не удовлетворил.

Примерно через час работы, неоднократно переделывая уже почти законченный узор, ругаясь, вытирая ручьи трудового пота, и, начиная все заново, я добился того, чего хотел. Осталось провести испытания. Нарезанные и склеенные в ленту полоски бумаги кончились, поэтому пришлось заняться еще и этим творческим трудом. Наконец, и это было сделано. Однако начинать испытания без учителя было бы невежливо, тем более что мой узор был новый, еще никем не опробованный, и тот должен был хотя бы предварительно посмотреть на него.

Лабриано устало вошел в кабинет, когда я уже подумывал ехать домой, боясь опоздать в театр. Свента, правда, тоже могла задержаться, но в последние дни это стало редкостью. На службе (в каком отделе и чем конкретно занимается, она мне не говорила) ее особо не загружали.