На память милой Стефе - Маша Трауб
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Он говорит, что совершил преступление и теперь ему нет прощения, – читал Андрей, – и во всем виноват не он, а она. Именно она подтолкнула его к этому невероятному поступку… он от себя такого не ожидал… но она сознательно довела его… ведь знала, как сказать, чтобы он вышел из себя…
– Он кого-то убил? – спросил не без интереса Мустафа.
– Это письма, а не триллер, – заметил, не сдержавшись, я. Современное поколение, им обязательно нужен экшен.
– Непонятно, – пожал плечами Андрей. – Пишет, что совершил немыслимое, ужасное, что никогда не сможет отмолить свой грех.
– Что это значит? – не понял Мустафа.
– Покаяться в церкви, исповедаться священнику, попросить о прощении, чтобы не попасть в ад, – объяснил Андрей. Я молчал, понимая, что педагог из меня никакой – я и не подозревал, что мальчик, с которым я занимаюсь, понимает значение таких слов и способен их перевести на два других языка.
– Круууть, – восхитился Мустафа.
– Ага, – кивнул Андрей. – Точно убийство!
– Может, двойное, – тихо заметил Мустафа, и Андрей кивнул, соглашаясь с подобной версией.
– Это еще с чего вы решили? – удивился я.
– Ну он винит в своем грехе ту женщину. И признается ей. Значит, она как минимум свидетель. А возможно, и подстрекатель. За такое обычно убивают. Особенно в те времена, когда старушку можно было запросто зарубить, – объяснил мне Андрей по-русски. Мустафа кивнул, будто все понял. Я бы не удивился, если бы и он в следующий раз заговорил со мной по-русски.
– Так, со старушкой не все так просто, – я вспомнил, что вообще-то занимаюсь с Андреем литературой. – Прочти все же «Преступление и нака-зание».
– Я не могу. Скучно, – признался Андрей.
– Ну читай как детектив. Тем более ты уже знаешь, кто жертва, а кто преступник, – посоветовал я.
– Детектив? Я люблю детективы, – Мустафа услышал понятное слово.
– Я куплю тебе книгу на английском. Будем вместе страдать, – радостно предложил Андрей.
Под балконом раздались гудки машины.
– Мама, – закатил глаза Андрей. – Так, вы от меня не отказываетесь, я говорю, что вы лучший преподаватель в мире, мы повышаем вам ставку за репетиторство, – начал диктовать условия он.
– Захочешь, приходи, я тебе всегда рад, – ответил я. – С мамой сам разбирайся.
– Кажется, с ней уже разобрались, – Андрей пожал руку Мустафе. Ясмина передавала тазик с едой удивленной Марии. – Завтра в девять!
– Неееет! – закричал я, но было поздно.
Я делал вид, что сплю. Позже выяснилось, что у Ясмины есть запасной ключ от моей квартиры – Мустафа давно сделал дубликат. Андрей заявил, что хочет заниматься только со мной и только в девять утра по выходным. Обескураженная мама не стала спрашивать, что произошло, а просто выгрузила сына перед подъездом, кажется не приходя в сознание. Потом я узнал, что Андрей заставил маму заехать в книжный магазин, купить книгу для Мустафы и вернуться, чтобы вручить подарок. «Он всю ночь читал Достоевского, – написала мне Мария. – Это нормально?» – «В рамках школьной программы», – ответил я, чтобы успокоить родительницу, оказавшуюся не готовой к столь разительным переменам в поведении сына. Не мог же я ей рассказать, что Андрей намерен раскрыть преступление, совершенное, ну, почти сто лет назад.
Подростки вломились в мою квартиру и ринулись на балкон. Кажется, я вчера им рассказал, что в этих записях, конвертах, можно найти сокровища – кольцо с бриллиантом, цепочку с изумрудом. Я не обманывал, нисколько. Часто именно в письмах бывшие возлюбленные возвращали кольца, другие ценные подарки в знак окончательного расставания. Ясмина вошла тихо, но от запаха жарящегося омлета я был вынужден встать. Потом появились Джанна, Жан и Лея. Они быстро оценили обстановку и назначили дежурства – кто когда привозит еду, чтобы накормить «мальчиков». Приехавшую через час маму Андрея они отправили домой и велели не волноваться. Мария, конечно же, разволновалась от количества собравшихся людей, но Жан выдал ей свой знаменитый ростбиф и добрых полчаса рассказывал, как приготовить салат. Он так часто закатывал глаза, не справившись с переводом, что пришлось привлечь Мустафу. Мария спросила у сына, когда он освободится и его можно будет забрать, но ей ответили только раздраженные попугаи и голодная горлица. Они ее оборали и накакали на ветровое стекло.
– Что вы узнали? – спросила грозно Лея у мальчишек.
– Мужчина, муж, то есть отец хозяина, или его дедушка… я не очень понял, совершил преступление! Возможно, убийство! – заявил Мустафа.
– Двойное! – подтвердил Андрей. – Сначала он убил соперника, а потом свидетельницу, которой признался в убийстве!
– Так, не выдумывайте лишнего! – вмешался я. – В письмах нет ни слова про убийство! Возможно, он разорвал помолвку, а это вполне могло означать убийство. Или не захотел иметь внебрачного ребенка и бросил женщину, тогда это тоже считалось, можно сказать, убийством. Речь шла о репутации женщины, только и всего. В небольших городах или в определенных кругах такая женщина больше не имела шанса выйти замуж. А значит, он обрекал ее на нищету. И поэтому писал, что несет грех, который не отмолить. Да, в те времена опорочить женщину считалось большим грехом.
– А как узнать правду? – ахнула Лея. Кажется, она тоже рассчитывала на триллер.
– Надо посмотреть ответы, – заявил Андрей и принялся рыться в коробке.
– Это не электронная почта, – напомнил я, – ты не можешь посмотреть полную переписку и взломать жесткий диск. Да, письма, которые писали возлюбленные юноши, девушки обычно хранили и возвращали при расставании, чтобы не было лишних, так сказать, улик. Юноши возвращали письма и не делали с них скринов. Так что или мы найдем связку с ответными письмами, если наша героиня решила их сохранить, а не сжечь, как обычно поступали. Или не найдем, потому что она их вернула. Или… – я пожал плечами. – Тайна так и останется тайной.
– Там точно было убийство! – заявил Жан, предлагая Ясмине ростбиф и ногу ягненка. Они обсуждали, когда лучше ее замариновать. Жан считал, что лучше ногу приготовить на ужин. А на обед предлагал сделать цыпленка. Жан приехал с мини-холодильником, который казался бездонным. Он доставал оттуда куски мяса и показывал Ясмине как главному ценителю хороших продуктов. Та восклицала, цокала языком и восхищалась. Жан был счастлив.
– Надо купить овощи к обеду, ты просил напомнить, – заметила Лея, глядя, как Жан воркует с Ясминой.
– О, подросткам нужно мясо! Все знают, что говядина травяного откорма очень жесткая, а зернового – сочная. Зачем мальчикам жевать траву? – отмахнулся Жан.
– Тогда они должны жевать зерно, – ответила Лея. – Подросткам нужны овощи! И мне,
