Отец ребенка - Елена Сапожникова

Оксана проснулась по привычке рано. Олег, положив голову ей на плечо, еще спал. Осторожно, стараясь его не разбудить, она выскользнула из постели. Между кроватью и высокими окнами на пушистом ковре валялись кое-как брошенное белье и платье, одежда Олега. Даже изумительное жемчужное колье старинной работы она вытянула из-под кровати, когда попыталась хоть немного прибрать.

— Как долго ты собираешься ползать по полу, дорогая? — неожиданно насмешливо спросил Олеги, опустив руку с кровати, игриво шлепнул ее по голой попке. — Иди ко мне, я уже успел соскучиться. — Ничуть не смущаясь своей наготы, он вскочил с постели и прижал ее к своему горячему телу. — Я опять чертовски хочу тебя!

— Жеребец! — Она сверкнула лукавой улыбкой и обхватила его за шею. Мягкие полушария ее грудей вдавились в него, и его тело мгновенно откликнулось восставшей возбужденной плотью.

— Чувствуешь? — спросил он, нежно поглаживая ее ягодицы. Она еще крепче прижалась к нему, завороженно провела руками по пробивающейся черноте подбородка, кончиками пальцев коснулась губ и, запустив руки в его шевелюру, стала осыпать горячими нежными поцелуями его лицо. Он не сдержался и застонал, потом молниеносным движением жадно завладел ее ртом.

— Возьми меня, — хрипло прошептала она, когда он смог от нее оторваться.

Эту просьбу не надо было повторять дважды. Без усилий он поднял ее на руки, сделал пару шагов и посадил на столешницу высокого трюмо. Она широко раскинула ноги, и он вошел в нее разгоряченной возбужденной плотью. Его ладони скользнули по шелковистым бедрам и, остановившись на ягодицах, крепче прижали к себе. Она тяжело дышала, стонала и терлась о него, стараясь впустить его как можно глубже. Влекомый древней страстью и неудержимым желанием, Олег не мог остановиться. Он сильными, могучими толчками входил и входил в нее, стремясь пронзить насквозь своим мечом любви. Все шло полно, мощно и глубоко. Так они хотели оба. Его удары становились еще жестче и быстрее, и к финалу они подошли вместе. Он ощущал, как она вздрагивает от чувственных судорог, как плотнее прижимается к нему, стараясь продлить сладострастные мгновения. Это еще больше укрепило его мужскую стать, и он с хриплым криком взорвался в ней, услышав ее громкие стоны наслаждения.

Они еще долго приходили в нормальное состояние, когда сердце перестает рваться из груди, а кровь стучать в висках. Мягкие, нежные руки ласково гладили его по спине, тихий голос шептал милую чепуху на ухо.

— Я самый счастливый человек на свете, — сказал он, взяв ее лицо в ладони. — Знаешь, я сейчас до смерти испугался, ведь мы могли никогда не встретиться.

Тихий счастливый смех был ему ответом.

Месяц пролетел, как в сказке.

— Ты знаешь, какое сегодня число? — спросил Олег однажды утром.

— Двадцать пятое, а что? — удивилась Оксана, как ей показалось, глупому вопросу.

— Собственно, ничего, — хмыкнул Олег, уже завязывая галстук. Он полез в карман висевшего на плечиках пиджака и достал маленькую плоскую бархатную коробочку. — Открой.

— Открыть? — переспросила она с легким колебанием, рассматривая безделушку. — Это мне?

— Тебе, конечно!

Она дрожащими от волнения пальцами подцепила крышку и ахнула от восхищения. Внутри футляра лежало изящное колье из изумрудов.

— Подбирал под твои русалочьи глаза, — заметил Олег с доброй улыбкой, видя, что у нее пропал дар речи от изумления. — Кстати, если мы отметим нашу годовщину тет-а-тет? Нажарим шашлычков, выпьем вина?

— Какую годовщину? — Оксана все не могла прийти в себя.

— С того дня, как ты стала моей женой, прошел ровно месяц! По-твоему, лучше назвать эту дату не годовщиной, а месячником?

— Фу, — фыркнула Оксана. — Это слово точно не подойдет.

— Вот-вот. Когда-то раньше были такие лозунги — месячник по борьбе с пьянством, месячник по борьбе с курением. Как насчет шашлыков?

— Я полностью за, но при одном условии. Не делай больше таких шикарных подарков, иначе я могу избаловаться.

— Кто-то умный сказал: «Балуйте своих детей, пока есть возможность. Кто знает, какая жизнь ждет их завтра». А ты мой самый любимый ребенок, и я буду баловать тебя столько, сколько смогу. Так что условие твое невыполнимо. Невыполнимо даже потому, что я люблю тебя и дарить тебе подарки доставляет мне большое удовольствие. Неужели ты захочешь лишить меня такого наслаждения? — Он легонько куснул ее за ушко, застегивая ожерелье на шее. Оксане пришлось согласиться с его железной логикой.

Шашлыки вечером удались на славу. Они сидели, отхлебывая крошечными глоточками терпкое красное вино, ели нежное мясо и сочные помидоры. Сумерки принесли с собой холод, усиливший горьковатый аромат пожухших листьев, но жар, идущий от костра, не давал им замерзнуть. Ночь накрывала землю постепенно: на чернеющем небосводе проступил бледный серпик луны в окружении мерцающих звезд, к которым тонкой струйкой уносился дымок костра. В наступающей тишине раздавалось легкое потрескивание сгорающих в огне дров да шумное дыхание собаки. Цезарь, набегавшись, улегся у ног хозяина и, прикрыв глаза, делал вид, что спит. Они сидели молча, прижавшись друг к другу, и им было до неприличия хорошо вдвоем. Он легонько целовал ее в ушко, щекоча шею своим дыханием, а она все теснее прижималась к нему, слегка наклонив голову, словно подставляясь под его поцелуи. Они сидели долго, пока пламя костра не погасло и не потемнели угли. Потом их губы сами нашли друг друга. И только холодный свежий воздух заставил идти домой.

Расслабившись от вина, Оксана спокойно уснула, свернувшись калачиком рядом с мужем. Проснувшись два часа спустя, долго не могла понять, что ее разбудило. Она лежала, глядя в потолок, прислушиваясь к мерному дыханию Олега. Ночную тишину нарушил посторонний всхрап, и Оксана, испуганно приподнявшись, щелкнула выключателем лампы в изголовье кровати.

Она чуть не вскрикнула, увидев зашевелившееся покрывало. Только разглядев узкую вытянутую морду и два внимательных умных глаза, сообразила, что это Цезарь прокрался в спальню, и вздохнула с облегчением. Пес пришел и улегся рядом с кроватью хозяина, стащив покрывало.

Оксана повернулась на бок, устроилась поудобнее. Олег, не просыпаясь, обнял ее и притянул ближе к себе. Она сладко зевнула и придвинулась к нему поплотнее. Она любила такие моменты, когда, прижавшись к крепкому телу мужа, чувствовала себя надежно защищенной. Как за Великой Китайской стеной.

Утром проснулась поздно, почти в десять. В доме стояла тишина, Олег уехал на работу, няня с детьми ушла на прогулку. Минимум час одиночества ей был гарантирован, и она решила еще понежиться в кровати. Она щелкнула пультом, и жидкокристаллический экран большого телевизора засветился. Шла новостная программа.