День рождения мертвецов - Стюарт Макбрайд

— Все в порядке, они на борту. Закрывайте внешние двери.

Глухой удар, потом резкий металлический звук — и двери захлопнулись. Палуба под ногами завибрировала Этакое утробное ворчание, перешедшее в колени, а потом даже легкие задрожали. Женщина подошла и протянула руку доктору Макдональд:

— Арчи мне все рассказал. Если можем чем-то еще помочь вам, дайте мне знать. — Неужели у нее слезы на глазах?

— Большое спасибо, я так вам признательна.

Странно.

Я похромал к стойке регистрации, волоча за собой чертов чемодан.

— На Макдональд и Хендерсон каюты забронированы?

Мужчина поклацал на клавиатуре:

— Давайте посмотрим… — Поднял на меня глаза и кивнул — губы плотно сжаты и немного сморщены. — Вот, пожалуйста. Ваша каюта слева, места в ресторане зарезервированы на семь тридцать.

— Спасибо. — Я взял маленькие белые билетики. Нахмурился. — А что насчет второй каюты?

— Второй каюты? — Он снова вернулся к клавиатуре. — Здесь ничего нет. Каюта одна, и все остальные каюты заняты. А вы разве не… — И склонил голову набок.

— Вот ведь… Все в порядке. — Да пошли вы все. Слишком устал. Все тело болит. — Спасибо.

Пошел по коридору слева от стойки регистрации, нашел каюту 16 А, сунул билетик в электронный замок.

Дверь открылась — небольшая, бежевого цвета, каюта. Две односпальные кровати друг напротив друга. За стеной — туалетная комната и место, где можно повесить одежду. Небольшое пространство для приготовления чая или кофе. Иллюминатор.

Мимо проплыли огни абердинской гавани, громадные оранжевые буксиры, емкости для бурового раствора, краны, трубы, контейнеры.

Бросил чемодан посреди каюты и плюхнулся на одну из коек.

Застонал. И тут зазвонил мобильный телефон. Пошел к черту.

Он перешел на голосовую почту.

Болело ВСЕ.

Я лег на спину и уставился на потолочную плитку. Надо встать и выпить таблетку… К черту — это значило двигаться. Вынул телефон не обращая внимания на значок пропущенного звонка, светящийся на дисплее, выбрал номер из телефонной книги.

Ответили с пятого гудка.

— Детектив-инспектор Морроу. — Голос Хитрюги Дейва был едва слышен из-за шума переполненного паба.

— А я думал, ребята, вы убийство расследуете?

Пауза.

— Эш…

— Окажи мне услугу.

Ничего, только приглушенная болтовня бандитов и обычный гул забитого под завязку паба Потом клацанье и что-то вроде приглушенного рева голосов. Пьяное пение. Автомобильный гудок.

— Слушай, насчет прошлой ночи с Эндрю, я…

— Чарли знает?

— Конечно, Чарли не знает! Что я должен ей сказать, как ты думаешь? «Эй, дорогая, как день прошел? Да, между прочим, я теперь педик. Что у нас сегодня на ужин?» И чем все это кончится?

Не позавидуешь.

— Ну ты и не говори ей.

— Ведь ты никому не скажешь, правда? Если это станет известно, то я…

— Слушай, мне по фигу. У меня у самого старший брат Бретт в следующем месяце женится на инженере-электрике по имени Гарет. — Я закрыл глаза и провел по ним рукой, пытаясь соскоблить головную боль. — А сейчас просто заткнись. Мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделал.

— Ведь ты никому не скажешь?

— Мне нужно, чтобы ты пошел ко мне домой и… немного прибрался.

Пауза. На другом конце линии на заднем плане раздалось чье-то пение, приближающийся звук сирены «скорой помощи».

— Для чего? Что ты наделал?

— Гость приходил незваный.

— Понятно. — Глубокий вздох. — А он?..

— Нет. Выглядел не очень хорошо, когда я уходил, но жить будет. Да и ногу ему, по всей видимости, спасут.

Длинный шипящий вздох:

— Хорошо, хорошо, я посмотрю, что можно сделать.

— Спасибо, Дейв. — Я закончил разговор. Судя по дисплею телефона, у меня было еще два пропущенных звонка. Пусть подождут.

Каюта качалась слева направо. Должно быть, вышли из гавани, из круга ее защищающих рук в холодные объятия Северного моря. Потом комната закачалась взад и вперед. Чем дальше мы продвигались, тем сильнее становилась качка и громче ревели корабельные двигатели.

Даже как-то успокаивает… Надо бы задремать ненадолго.

Три громких удара в дверь.

— Эй? Эш? Констебль Хендерсон? Эй? Это я, Элис… — Доктор Макдональд. Чудесно. — Эй? Вы здесь?

Я стиснул зубы, спустил ноги на пол и встал враскоряку — спина согнута, руки болтаются.

— Эй? — Тук, тук, тук.

Я открыл дверь.

Она стояла в узком коридоре, обняв себя руками, и зыркала глазами по сторонам:

— Там сказали, что с каютами произошла какая-то ошибка, нам заказали только одну, а все остальные каюты заняты, и совершенно очевидно, что мы не можем делить с вами одну каюту. Это будет неправильно. Мы работаем вместе, вы — мужчина, я — женщина, а что если что-нибудь случится, это будет выглядеть…

— Вы себе льстите. — Я опустился на смятую койку и рухнул на нее вниз лицом. Ощущение было такое, словно меня снова избили.

— Но мы не можем делить эту каюту, это нелепо, я хочу сказать, что…

— Поверьте мне, — слова приглушены подушкой, — вы не настолько неотразимы.

Последовала пауза, потом скрип, как будто кто-то опустился на соседнюю кровать.

— Вы не можете поспать где-нибудь в другом месте?

— Мне кажется, что я буду в состоянии контролировать свой сексуальный пыл. При условии… да твою же ты мать. — Чертов телефон снова зазвонил. Вытащил его и приложил к уху: — Что?

Ирландский акцент, женский голос:

— Офицер Хендерсон, вы что, приличные манеры забыли, помимо всего прочего?

— Миссис Керриган. — Сегодня ничего не могло быть хуже этого.

— У них там наверху есть такие кресла, их можно разложить во всю длину, и я вполне уверена, что они очень удобные, и вы можете взять одно из этих…

— У меня есть для вас сообщение, офицер Хендерсон.

— О, да! Я получил ваше чертово сообщение, все в порядке. Я вот что хочу сказать — я тоже знаю, где вы живете.

— Вы можете взять его в аренду всего за пару фунтов и… — Доктор Макдональд не унималась.

— Ты что, совсем крутым стал — разговаривать со мной таким…

— Вы меня инвалидом хотели сделать! Вы что, на самом деле думаете, что это вам сойдет с рук? — Похоже, что я убеждал сам себя.

— Я не могу спать под открытым небом, окруженная незнакомыми людьми, ведь что угодно может случиться, в смысле, я вообще заснуть не смогу, это будет просто… — Доктор Макдональд и не думала заткнуться.

— Где наши деньги, офицер Хендерсон? У нас был договор.

— Об этом нужно было думать прежде, чем посылать в мой дом костолома. — Костяшки пальцев заныли, и корпус телефона хрустнул у меня в кулаке. — Сделка отменяется. И если я увижу рядом с собой кого-то из ваших собак, я сам к вам приду. Понятно?

Молчание на другом конце линии.

— …и то, что случится потом, будет просто ужасно, ведь я не выношу, когда люди смотрят на меня во сне, даже Ричарду приходилось уходить в соседнюю комнату, когда он оставался у меня.

— Слушай, ты, урод, если ты еще когда-нибудь наедешь на меня, я, мать твою, сама к тебе приду. И тогда посмотрим, как ты своим хавальником работаешь. Сделка отменится только тогда, когда я об этом скажу. Четыре штуки в четверг, к середине дня. — И она отключилась.

— Конечно, здесь речь совсем не идет о том, что я не ценю вас, как коллегу, на самом деле я вас очень ценю, но я полагаю, что нам не следует спать в одной каюте. — Доктор Макдональд даже не смотрела в мою сторону.

Вот тварь… Я бросил телефон на тумбочку и сложил руки на голове. Вот ведь тварь, а? Ну что за гнида, мать твою? Ну зачем? Зачем я раскрыл свою сраную пасть? Стал угрожать, и кому — правой руке Энди Инглиса. Великолепно, просто ничего лучше не придумал. Без вопросов — это все мне отыграется. И еще яйца откусит. Твою ты мать…

— …в смысле, мы ведь встретились только вчера… Эш? Эй?

Я повернулся на бок. Боль была чуть слабее, чем если бы меня сбила машина.

— Я иду в душ. Вы можете остаться и смотреть, но лично я бы вам этого не рекомендовал, — сказал я, еле ворочая языком.

Пока я плелся наверх, на главную палубу, всю из светлого дерева и сияющего хрома, паром бренчал, вибрировал и раскачивался у меня под ногами во все стороны. Магазин, два бара, кинотеатр, спасательные лодки… Чего еще можно желать? Народу было много: семьи, компании молодых людей, парочки, кто-то просто сам по себе. Нечто вроде команды по регби — все в одинаковых красных куртках, поглощавшие пинтами лагер и певшие какую-то народную песню.

Мы на лодочке плывем, волна качается,Тучки на небе, солнышко улыбается.

По телевизору, висевшему на стене, шли новости, но его никто не смотрел.