Грех и другие рассказы - Агриппина Касьянова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты трезвый сюда ходил, – рассмеялась Машка, – может, киска тебе тоже привиделась?
– Петросяна не вызывали, пошли!
В парадной было темно, я достал зажигалку.
– Страшно как-то, – прошептала боевая подруга.
– Не ссы лягуха, болото будет нашим!
Мы поднялись на пятый этаж.
– Слышишь? – да, за одной из дверей раздавались странные приглушенные звуки. Зажигалка погасла. Мне стало совсем жутко, футболка намокла от пота и прилипла к спине. Во рту стало щекотно и я уже хотел повернуть обратно. Нет, не из трусости, а в целях самосохранения, сердце вот-вот разорвется от страха. И тут Маша потянулась к зловещей двери. Лучше бы она почаще вспоминала, что мать и должна обеспечить Кате возможность закончить институт.
– Ladies first, kings after21, – пробормотал я и, оттолкнув ее, сам нажал на дверную ручку.
В итоге, это был самый страшный вечер в моей 27летней жизни. Машин смех долго звучал в ушах. Конечно, за дверью не обнимались Дракула с Фреди Крюггером, даже Карабаса не было. Там сидели два лица неопределяемой кавказкой национальности и пили дешевый портвейн. Мы их жутко напугали и они долго на смеси русского и еще пары языков пытались нам что-то объяснить и напоить своим пойлом. Маша – комик – любитель, спросила их про кошку. Тут вообще началась сцена их «Нашей Раши»
– Кака кошка, дэвушка? Мы кошка ни есть, тока в шаурма…
Я еле утащил Маню от ее новых друзей и вернул на теплоход. Насмеявшись и натренировав свое сомнительное чувство юмора, Маня все-таки уснула. А я долго сидел, вспоминая загадочное животное с красными глазами.
Глава 7. Снова Дом
Понедельник, по всем законам жанра, был ужасен. Толпы осоловевших на жаре групп активизировались. Турики лезли в рубку, спрашивали, как я докатился до такой жизни, просили сфотографироваться. Ощущение того, что солнце выбрало меня личным врагом, подтверждалось темными пятнами на капитанской рубашке. Моторист приставал с рассказами о своей девушке, судя по его словам, еще более тупой, чем он. Все гиды были чересчур громогласными и заглушали своими хвалебными речами Агату Кристи в рубке. Маша, видимо, со скуки писала злорадные смски про красноглазых рыб. От сушняка не спасала ни пятая бутылка Колы, ни бесконечный кофе. Но самое страшное, меня стала преследовать кошка, то она сидела на диване в рубке, то на верхней палубе, то на набережных и таращила свои алые стремные глаза.
Но забыли капитана два военных корабля,
Потеряли свой форватр и не помнят, где их цель,
И осталась в их мозгах только сила и тоска.
Непонятная свобода обручем сдавила грудь,
И не ясно, что им делать,
То ли плыть, то ли тонуть
Корабли без капитанов, капитан без корабля,
Надо заново придумать новый смысл бытия,
На ф-ииии-гаааа…
Горланил я, пытаясь напугать собственные глюки. Влюбленный, и от этого еще больше поглупевший, матрос безрезультатно пытался меня заткнуть. Не выйдет, со злостью думал я и пел еще громче. Но кошка не пропадала. Ее глаза были повсюду… Я решил вечером еще раз, ПОСЛЕДНИЙ сходить к Дому. После этого кошка оставила меня на растерзание только турикам и солнцу.
Ночь выдалась еще хуже дня. Теплый влажный воздух лип ко мне, будто мед, который я с детства ненавидел. Надо было все бросить и уехать с Машей, ее бабушка меня обожала, Катя тоже. С утра мы купили ей (Кате, естественно, а не бабушке) Барби номер девять и мишку номер сто двадцать пять. Я лишь раз был у них на даче, еще два года назад. Мне врезался в память огромный желтый дом, которому было слишком тесно на маленьком, шесть соток, участке, лысоватая лесополоса и гигантская соседская баня. Тогда, сидя с пивом на стареньком крыльце, я был абсолютно свободен. Помню, Маша втолковывала мне, что брак – это зло, свадьба, с белым пошлым платьем и гробоподобным лимузином, просто глупость, а совместная жизнь – кошмар наяву. Я смеялся, делал вид, что верю ей, приносил клятвы, что не повторю ее ошибку и смотрел, смотрел в машины глаза. В их прозрачной серости читались тоска и зависть. У нее-то и свадьбы нормальной не было, только большая любовь номер два и восемь месяцев беременности…
Увлекшись воспоминаниями, я чуть не прошел мимо Дома. Вот он. Те же обшарпанные стены, тот же унылый желтый цвет. Страх завладевал мной. Я вспомнил детский мульт: «вы мужчины или мыши? – МЫШИ, МЫШИ». Может тоже убежать?.. тихий плеск Мойки создавал подходящий готический фон для моих невеселых мыслей. Я стряхнул оцепенение и пошел в темноту.
Дверь, как и вчера, была на месте, она жалобно скрипнула, когда я ее открыл.
Темная лестница. Зажигалка. За границами ее огонька – Мрак. Последний пролет. Вчерашняя дверь с облезлой обивкой. Ручка. Вдох.
Комната была тускло освещена стоявшей на окне свечкой. На полу – тела вчерашних алкашей. Стены измазаны кровью. Над телами девушка. Ярко рыжие волосы скрывали ее лицо, она отрывает руку у трупа. Все как в замедленной съемке… Подносит ко рту и начинает ЕСТЬ! Она пожирает человеческую плоть!
Я не мог пошевелиться. Меня обуял такой ужас, что я не чувствовал биения собственного сердца. Руки похолодели, ноги отказывались держать меня.
Девушка подняла кроваво-красные кошачьи глаза…
Я полюбила утра холод,
И солнечный прозрачный город…
Воды проклятой пьяный говор,
И одиночество с тобой…
Вино не даст мне постареть,
Лишив последнего рассудка…
Позволь, позволь мне умереть,
Почувствовать себя ребенком.
Глава 1. Страх
Но забыли капитана два военных корабля,
Потеряли свой форватр и не помнят, где их цель,
И осталась в их мозгах только сила и тоска….
(Агата Кристи)
Надрывались в плеере братья Самойловы. Жаль подпевать в автобусе нельзя. Что у нас сегодня? – выходной. Удивительное рядом, последний раз выходные у меня были в апреле. Нормальное такое лето. Я в десятый раз набрала Костин номер. 8 805 8714591. Всегда помню цифры.
– Аппарат вызываемого абонента находится вне зоны действия сети…
Черт, что случилось. Ревнивая дура! Почему я Кристинин номер не узнала, коза – то кривозубая знает, где он, наверное. Котик, Котик, принц мой непутевый… (я Костю за глаза всегда так называла), может, на рыбок обиделся? Надо решать, что делать. Забить и ехать домой отсыпаться или.. приду я на
