Зверь в тени - Джесс Лури
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рикки, Джуни и я уставились друг на друга.
«Хочешь посмотреть на мою железную дорогу?» – проронил, наконец, Рик. О его ногу терлась Миссис Брауни, не сводившая желтых глаз с Джуни. «Такой железной дороги ни у кого больше нет, во всем районе», – похвастался парень.
«Конечно хочу», – был мой ответ. Я поставила Джуни на ножки, и мы последовали за Рикки в спальню, которую он делил с братьями. По дороге я мельком увидела миссис Шмидт, лежавшую в постели. Один глаз женщины был синим и распухшим, губа рассечена так сильно, что глубокая рана казалась черной брешью. Заметив, что я на нее посмотрела, миссис Шмидт поспешно отвернулась к детской колыбельке возле ее кровати. Мама устремилась к двери, но прежде, чем ее закрыть, бросила на меня быстрый, предупреждающий взгляд. Ее лицо было непроницаемо, даже сурово.
Огонь в костре вспыхнул, вернув меня в реальность. Сглотнув, я отвернулась от Рикки и Бренды. Ант затянулся самокруткой, которую передал ему Эд. А потом протянул ее мне. Он выглядел таким же напуганным, какой почувствовала себя и я. Может, для него это тоже было впервые? Я зажала самокрутку между большим и указательным пальцами, поднесла ко рту. Мои глаза встретились с глазами Бренды. Рикки конкретно присел ей на ухо, но подруга смотрела на меня. И ее посыл был мне понятен:
«Тебе не следует этого делать».
Я сделала затяжку – очень неглубокую. Задержала ее в задней части рта. Я не хотела закашляться и опозориться. Но забалдеть я тоже не желала. Мне просто хотелось показать ребятам: я своя. Я сотни раз видела, как курила мама. И решила затягиваться так, как это делала она.
– Молодец, девочка, – одобрительно произнес Эд.
Я улыбнулась, поднялась и, сделав пару шагов, передала сигарету Рикки. Он оторвался от Бренды и взял самокрутку. А я вернулась к своей каменной плите, озадаченная вопросом: «У меня реально закружилась голова или я воображаю себе это?»
Кто-то в отдалении заулюлюкал; затем послышался всплеск воды.
– Может, поплаваем? – спросил Ант, когда я снова присела на камень рядом с ним.
В его голосе прозвучало отчаяние, но в последнее время Ант всегда вел себя странно.
Моим ответом парню стал неопределенный звук.
– Ты знаешь, что там, за деревьями, стоит хижина? – поинтересовался он.
Я посмотрела в ту сторону, куда он указывал, но увидела лишь сумрачный лес. И снова перевела взгляд на Анта. Он подстригся под стать Рикки – спереди коротко, сзади длинней. А мне опять вспомнилась игрушка, которую бабушка подарила Джуни на Рождество несколько лет назад. Четырехсторонний Фредди. Это был деревянный прямоугольник, высотой тридцать сантиметров и пять сантиметров в ширину. У него имелось четыре грани, на которых были нарисованы мужские фигурки. И каждая из них разделялась на три подвижные части: голову, туловище и ноги. Стоило тебе надавить на ручку на вершине прямоугольника, и они начинали вращаться – все в разные стороны. И совпадали в конце очень редко. Обычно у тебя получался человек с лысой головой, тщедушной мальчишеской грудной клеткой и накаченными, мускулистыми ногами.
Вот такую фигурку и напоминал мне с недавних пор Ант.
– Хижина принадлежит другу или приятелю друга, – мрачно ухмыльнулся Эд. – Он разрешает мне пользоваться ей, когда уезжает из города.
Парень рукой залез в карман пальто, вытащил пузырек с анальгетиком, закинул несколько таблеток в рот и заработал челюстями.
Увидев выражение моего лица, Эд подмигнул.
– Как ты можешь жевать эту гадость? – выпалила я.
Сама я только раз в жизни попробовала взрослый аспирин – когда у нас закончились таблетки для рассасывания. Отец посоветовал мне заглотнуть его побыстрей, настолько горьким он был.
– Мне нравится его вкус, – ответил Эд. – Напоминает мне, что я живой.
Он уже опустошил несколько стаканчиков с пивом «Кукурузный пояс», которые принес Рикки. Эд называл их в шутку «ручными гранатами» и пытался их открывать с характерным «взрывным» хлопком. Но баночки, похоже, сопротивлялись этому трюку, потому что Эд вдруг подхватил бумажный пакет, лежавший у его ног, и извлек из него бутылку пряного ликера на основе виски с подходившим случаю названием: «Южное утешение». Отвернув крышку, он отхлебнул, а затем наклонился вперед – предложить напиток мне.
Снаружи горлышко было липким. Я поднесла его к носу и принюхалась. Ликер пах как детский понос.
– Попробуй, – сказал Ант. – Вкус у него лучше, чем запах.
Я сделала глоточек. Вкус оказался не лучше. Если уж на то пошло, он пах хуже самого дешевого пива. Мне вообще показалось, будто кошка нагадила в рот. Но я все-таки сглотнула.
– Что у тебя с ухом? – полюбопытствовал Эд.
Я открыла глаза. Он смотрел на меня очень пристально.
– Обгорело, – пояснил за меня Ант. – Я же тебе рассказывал.
– Я в курсе, кто твой отец, – сказал Эд, проигнорировав Анта.
Я протянула ему бутылку, но парень мотнул головой.
– Отпей-ка лучше еще, – предложил он, открывая банку колы. – А запить можешь вот этим.
Крепкий ликер, сразу запитый шипучкой, проскочил внутрь более гладко.
– Спасибо, – поблагодарила я и, вытерев губы запястьем, протянула Эду оба напитка.
– Думаю, ты распрощаешься с этим городком, как только чуток повзрослеешь, – сказал он, на этот раз забрав у меня «Южное утешение».
Я почувствовала, что покраснела.
– Почему?
Эд улыбнулся, вроде бы искренне.
– Ты умна. Тихони всегда умные. А умная девушка не преминет сбежать из этой дыры при первой возможности. И правильно! Надо рвать отсюда когти.
Я задумалась. Уехать из Пэнтауна? Да, возможно, я уеду, чтобы учиться в колледже. Но почему мне сюда не вернуться? Другие же возвращались.
– Ты одобряешь смертную казнь? – поинтересовался Эд, продолжая смотреть на меня, но уже без улыбки.
Внезапно его внимание стало мне неприятно.
– Конечно, за реально тяжкие преступления.
– Какие, например?
Я пожала плечами, провела языком по полости рта. Она была сухой, хотя я только что пила ликер с колой. И на то, чтобы моргнуть, мне почему-то потребовалось больше времени, чем обычно, как будто проводник между моими глазами и мозгом заснул на посту.
– Убийство, – проговорила я.
Рот Эда скривился в уродливой усмешке.
– Тогда ты такое же зло, как и все остальные. У убийцы всегда есть причина, имеющая для него большое значение. Но любое убийство – это убийство, и не важно, кто ты: коп, солдат или никчемный бродяга с заточкой. Скажи это своему папочке, окружному прокурору.
– Папочке до