Первая пуля – последняя пуля - Алексей Макеев

– Кулак! – полковник повернул голову.

Используемый в качестве наживки уголовник лежал в прежней расслабленной позе лицом вверх.

– Что?

– Я же просил тебя никого не убивать.

– Не совсем так, полковник. Вы просили постараться никого не убивать, а это принципиально разные вещи.

– И поэтому ты вогнал ему пулю в самое сердце? Профессионально и точно? – Голос полковника звучал сердито и недовольно.

– Это была самооборона, – Ружаков вздохнул.

– Опять самооборона? А ты, оказывается, чертов упрямец, Кулак.

Ружаков вынул откуда-то сигарету и вставил ее в рот. Принял сидячее положение и подобрал под себя ноги.

– Послушайте, Лев Иванович, – от каждого произносимого им слова веяло могильным холодом. – Я не объявлял никому войны. Мне ее навязали. Не знаю, сумеете ли вы понять меня… Ведь, как ни крути, мы с вами живем по разным законам. Так уж получилось. Вы сами сказали об этом. Один раз я уже переступил черту, а назад пути не бывает. Жребий для меня брошен. Единожды…

– Дурак ты, Антон, – не дал ему закончить тирады Гуров и поймал себя на мысли, что он впервые за все время обратился к Ружакову по имени. – Дурак!

Он убрал «штайр» в наплечную кобуру:

– Ладно, вставай. Не на пикник приехал.

Кулак щелкнул зажигалкой, закурил и поднялся на ноги.

Глава 7

– Вы нашли ее? Или… Или этих козлов?

– Пока нет, Альберт Тимофеевич, но…

– «Но»! Опять я слышу это извечное «но». А между прочим, пошли уже вторые сутки. Вы допускаете мысль, кретины, что Оксаны в настоящий момент может просто не быть в живых?

– Мы…

– Допускаете. – Альберт Тимофеевич Белоненко, упитанный, но не отягощенный избытком лишнего веса мужчина лет сорока, с бесстрастными серыми глазами и прижатыми к голове борцовскими ушами, одним нажатием кнопки выбросил лезвие ножа и с интересом уставился на то, как электрический свет играет на блестящей, остро отточенной стали. – Вижу, что допускаете. Но вам наплевать на это? Да, ребятки? Подумаешь, какая-то там телка… Стоит ли ради нее землю носом рыть и рисковать при этом своими драгоценными жизнями? Я верно рассуждаю?

– Альберт Тимофеевич, мы… – начал было курчавый, похожий на цыгана молодой человек, стоящий перед Белоненко навытяжку, как бравый солдат перед грозным генералом, но последний остановил его взмахом руки:

– Я не хочу слышать никаких оправданий, Яша. Я уже устал их слушать. Вы хоть понимаете, что на меня самого оказывают давление сверху, торопят с результатами… А мы даже не можем предпринять ничего конкретного, потому что заняты решением иной проблемы. Потому что каким-то засранцам поганым пришло в голову похитить именно Оксану. И выкуп! Да я им кишки выпущу вместо выкупа!

Говоря это, Белоненко взял с журнального столика газету, сложил ее пополам, а затем быстрым, стремительным жестом вспорол сгиб зажатым в руке ножом.

Любовь и даже страсть Альберта Тимофеевича к холодному оружию была известна каждому, кто сталкивался с ним в жизни по деловым и личным вопросам. Дома, на Украине, в почитаемом им самим славном городе Ровно у Белоненко имелась целая коллекция разнообразного холодного оружия, начиная с древних ятаганов и самурайских мечей и заканчивая изготовленными в зонах зэковскими финками. Коллекцией этой он не просто гордился, но и всякий раз стремился выставить ее напоказ любому гостю, переступающему порог его родовой обители.

В шестнадцать лет Альберт уже узнал о том, что такое зона. Правда, его ходка никак не была связана с холодным оружием и его применением. Белоненко посадили на три года за элементарную торговлю «травкой», которой, надо отметить, Альберт Тимофеевич и сам в то время любил побаловаться. Но, видимо, так угодно было распорядиться судьбе. Потому что уже там, в зоне, когда Альберта перевели в восемнадцать лет с «малолетки» на «взросляк», он и познакомился с весьма авторитетным и влиятельным вором в законе по прозвищу Клим. А потом получилось так, что и вышли они с Климом едва ли не в один день. Авторитет взял паренька под свое крылышко и взрастил из него целиком и полностью преданного их общему делу человека.

Три года назад старика Клима уже не стало, и его место в крупной украинской группировке занял ближайший друг и соратник покойного Клима Леонид Заболотский, человек никогда ранее не судимый и больше проявивший себя как бизнесмен, а не как вор. Но времена и нравы изменились. У Заболотского были деньги, власть, влияние в определенных кругах. К тому же Клим еще при жизни оставил Леониду необходимые рекомендации. Солидно поднялся к этому времени и Белоненко, что позволило ему войти в ближайший круг доверенных людей Заболотского.

– Вы хоть можете выяснить, кто они такие? – продолжал распекать двух своих подчиненных Альберт Тимофеевич, поигрывая любимым своим ножичком. – Или таких дерзких ублюдков в Москве пруд пруди? В любого пальцем ткни, и он потенциальный клиент в похитители Оксаны? Так, что ли, получается?

Яша сухо откашлялся и быстро переглянулся со своим подельником, худощавым невысоким типом с болезненно-желтым цветом лица. За этот самый оттенок он в свое время и получил кличку Боткин, хотя никогда гепатитом не болел.

– Я ведь об этом и собирался доложить вам, Альберт Тимофеевич…

Белоненко боялись. Даже не в том плане, что он слыл человеком жестоким и скорым на расправу, а потому, что, как поговаривали, именно он заведовал у Заболотского так называемыми кадрами. Леонид прислушивался к его мнению, а потому не угодивший лично Белоненко боец мог оказаться переведенным на работу совсем иного профиля. Например, рядовым наркокурьером. Они регулярно мотались с Украины в Россию и обратно и почему-то частенько гибли при загадочных обстоятельствах.

– Ну, так давай, выкладывай.

Альберт Тимофеевич неторопливо убрал острое лезвие обратно в рукоятку ножа и осторожно положил «игрушку» рядом с собой на столик, пробежавшись короткими пухлыми пальцами по жесткому пластмассовому корпусу.

– Нам удалось выяснить личность одного из тех, кто принимал участие во вчерашней перестрелке, когда погибли трое наших людей.

Яша не мог лишний раз упомянуть об этом. В их обязанности, как лиц, сопровождавших Альберта Белоненко в Россию с важной миссией, не входило участие в боевых действиях. А на деле вышло так, что Шпагат, Алик и Веретено не просто выехали вчера на стрелку, вооруженные, как элитная антитеррористическая группа, но и не вернулись с нее живыми. Все трое погибли, а «Жигули» шестой модели, зарегистрированные на Шпагата, оказались теперь в поле зрения сотрудников правопорядка.

Впрочем, последнее обстоятельство тяготило Альберта Тимофеевича не меньше, чем Яшу. После похищения Оксаны все его планы и так полетели к чертям, а интерес со стороны российской милиции к его персоне был бы и вовсе катастрофой. Доложить о случившемся Заболотскому он не решился. И на то имелись две веские причины. Первая заключалась в том, что Альберт за долгие годы привык решать все свои нештатные проблемы самостоятельно, ибо понимал, что шеф все равно не примет никаких отговорок и проволочек в налаженном им бизнесе. А второй причиной была сама Оксана.

Девушка сама по себе значила для Белоненко очень много. Возможно, к сорока годам он впервые смог познать чувство любви. Во всяком случае, сам Альберт считал, что это любовь. И разница в возрасте, которая выражалась цифрой «пятнадцать», между ним и Оксаной Пустовойтовой не имела никакого принципиального значения. И взять Оксану с собой в Москву – его личная идея. Заболотский об этом не знал. И вот, как назло, случился такой казус…

Альберт скрипнул зубами, но постарался сделать так, чтобы ни Яша, ни Боткин не заметили никаких изменений в его лице.

– И кто же он?

– Некто Антон Ружаков, – Яша пригладил рукой свои вьющиеся, непослушные вихры за ушами. – Кличка Кулак. Бывший зэк. Только-только вышел на свободу.

– И сразу кинулся на всех наезжать? – Белоненко недоверчиво склонил голову.

– Не совсем так, Альберт Тимофеевич, – Яша снова переглянулся с Боткиным, будто ожидая какой-либо поддержки с его стороны, но тот упорно продолжал хранить молчание. Дескать, его все происходящее не касается. Яша мысленно обматерил его и продолжил, обращаясь к шефу: – Позвольте мне объяснить все по порядку…

– Я только этого и жду, – Белоненко откинулся назад, и его затылок соприкоснулся с мягким, удобным подголовником.

– Здесь ведь действует целая группа. Может, и не самая многочисленная, но хорошо организованная. Похищение людей у них, похоже, поставлено… как бы это сказать… на конвейер. Мы не первые угодили в их сети. Сам Кулак находился в тюрьме до вчерашнего дня, но его группа продолжала работу и без него. Так получается, Альберт Тимофеевич. Из проверенных источников нам стало известно, что личность одного из убитых вчера на загородной трассе опознана. Его звали Виктор Ляпушев. Он же Витя-Расписной. Ближайший друг и сподвижник Кулака. Кулак, по всем нашим прикидкам, тоже был там, но ему удалось уйти живым так же, как и всем другим его подельникам.