Плохой хороший парень (СИ) - Прай Кэрри "Kerry"

Допустив Мая ближе, я будто продала душу, при этом не потребовав ничего взамен. Единственное, чего мне сейчас не хватало, так это спасительного глотка воздуха. Я задыхалась, вонзалась ногтями в его плечи, лихорадочно ища спасение, но это было меньшим страхом, чем если бы он вдруг решил остановиться.

— Чёрт подери… — выдохнул Тимур мне в волосы и опёрся рукой о стену, словно боялся упасть. От его кожи исходил палящий жар, на лбу виднелись испарины.

— Что-то не так? — прошептала я, решив, что его дурман не имеет ничего общего с моим опьянением.

В полутьме мелькнула улыбка, на этот раз малознакомая. В ней сквозило что-то проказливое, игривое, по-своему очаровательное.

— Ты шутишь, Мурка? Лучше и быть не может.

Я закусила губу, предательски выдав свою радость. Впрочем, глаза давно сказали всё за меня. Объятья раскрыли желания, а неугомонное сердце — чувства.

Набравшись новых сил, Тимур закинул меня на себя и медленно пошагал по коридору, беспрерывно нанося поцелуи. Теперь они очерчивали мою ключицу, подбородок, лоб. Парень явно подарил мне передышку, взвалив на себя всю ответственность. Обязательство того, что в этом часе не найдётся место секундной заминке.

Только не сегодня.

Он аккуратно положил меня на прохладную простынь и так же плавно навис надо мной всем телом. Обжигающе горячим телом. Его полуулыбка искушала, как и с недавних пор родной аромат. Торопиться не имело смысла, хотелось как можно дольше насладиться моментом, которому больше не найдётся равного.

Уже никогда я не смогу любоваться им так, как любуюсь сейчас. Никогда не испытаю ту дрожь, что охватывает меня при каждой новой близости. Не прочувствую эту детскую робость, когда прикасаюсь к нему губами, как подобает ребёнку, который не спросил разрешения.

Я вдруг решила, что имею на него право.

Мои пальцы скользнули по твёрдой груди и замерли на кубиках пресса. Тимур вздрогнул, точно от удара тока. Мне стало заметно, как парень напрягся, но едва ли такая реакция говорила об отторжении, скорее о немыслимой силы сдерживания.

Что он делал? Давал время на размышление?

Устав ждать одобрительных знаков, Майский наклонился ко мне. Наши лбы соприкоснулись. При каждом его движении сладко ныло в животе, немели ноги, и я с содроганием думала о том, что будет дальше.

— Ну вот ты и попалась. Теперь я ни за что тебя не отпущу.

А затем случилось что-то неподконтрольное: барьеры были разрушены, на смену бережности пришла вседозволенность. Было ясно, что Май нуждается во мне сейчас так же сильно, как и я. Одной рукой он держал мой затылок, а другой спускался вниз по животу, найдя остановку между бёдрами.

Из горла вырвался тихий стон, точно в мольбе.

Меня накрыло новой волной. Влечение помешалось с растущей паникой. Его движения стали настойчивее, и тогда я выставила между нами ладонь. В моей руке возмущенно колотилось его сердце.

— Это неправильно, — виновато прохрипела я, всеми силами избавляя себя от зависимости. Преступной зависимости.

Майский сдул с лица вороную чёлку и качнул головой.

— Как скажешь, я сейчас же накатаю брачный договор и вышлю подполковнику открытку с просьбой нас благословить. Жди здесь, я мигом.

Вместо этого он принялся воевать с пуговицей на моих джинсах.

— Постой. Так нельзя, — жалкие доводы даже мне казались бессмысленными.

Майский замер. На его лицо упала тень недовольства.

— Не будь эгоисткой, Юна. Между нами кое-кто есть, и этот третий глух на команду «отбой». И я сейчас не о твоём капитане, — он бросил взгляд на свои спортивные шорты. — Только глянь, как его ранят отказы.

— Хватит, Май. Я серьёзно.

Я посмотрела на Тимура с полной серьёзность, после чего, громко выругавшись, он закинул голову к потолку, а затем перекатился на спину.

— Поверить не могу, что ты оказалась коварной обломщицей, — устало выдохнул он. — Добавлю это в список твоих причудливых качеств. Шапокляк на твоём фоне безобидная старушка.

Голова продолжала кружиться. Вспыхнувшая вдруг тревога заменила холодный душ. Сама не понимала, почему отказалась от всего того, чего всем сердцем жаждала. Мне хотелось его успокоить, сказать, что всё в порядке, но тогда бы я солгала.

— Прости, — выдавила я, зажмурив глаза. — Клянусь. Дело не в тебе.

— Ох, вот только не нужно этих успокаивающих фраз из просроченного справочника, — иронично пропел он. — Я и сам это знаю.

Что ж, его самомнению можно было только позавидовать.

— Правда?

— Конечно, — фыркнул Май. — Ты так жадно на меня накинулась, что я побоялся быть съеденным. А этот голодный взгляд… Последний раз на меня так смотрела шимпанзе, лишённая партнёра в весенний период. После этого я прогуливался по зоопарку в смокинге, дразнил бедняжку бананами и…

— Дурак, — посмеявшись, я легонько толкнула его в бок. — Я правда не понимаю, что произошло. Должно быть, это нервное. Последние дни выдались нелёгкими.

— Всё нормально, Мурка. Просто в следующий раз я не стану пренебрегать наручниками и, если потребуется, кляпом, — Майский помедлил, осознав, что высказался с перспективой на будущее. — Он ведь будет?

Ничего не ответив, я нырнула к нему под плечо и с удивлением отметила, что лучшего завершения вечера быть не могло. Тимур так же оставил разговоры, размышляя о чём-то своём. И пусть его объятья дарили спокойствие, кусачее волнение было сильнее. Оно тяжёлым камнем засело в груди, не позволяя провалиться в сон.

Объяснение тому долго ждать не пришлось.

Ещё вчера совместный сон с Майским казался чем-то невозможным, а уже сегодня — делом земным. Будто всё это время мы отталкивали неизбежное. Не могли принять то, что два абсолютно разных мира могли сойтись в один — особый, предназначенный только для нас двоих.

Это он тогда поймал меня в «Бархате» и отобрал свободу. Это он предъявил мне обвинение, заключив под собственную стражу. Это он открыл мне глаза и переписал картину настоящего. Это всё сделал он.

И я благодарна ему за это.

Внезапно ночную тишину разбил мобильный звонок. Тимур перехватил мою руку прежде, чем я успела поднести телефон к уху. Взглянув на горящий экран, он недовольно скривился.

Мне звонил Марк.

— А отпрыск генерала знает о нормах приличия? — мне было приятно уловить толику ревности в его голосе. — Или он привык к безусловному подчинению?

Поджав губы, я лишь покачала головой.

— Ответишь? — невесело предложил Май, наверняка ожидая определённого действия, где я не заставлю его напрягаться.

Он не должен был сомневаться в моём выборе. Я его сделала.

— Мне плевать, — солгала я, демонстративно сбросив вызов.

Мы вернулись в исходную. Его пальцы перебирали путанные локоны, а мои — обрисовывали мужскую грудь. Мы оба молчали.

И вот вызов снова повторился, в который раз разрушив идиллию.

— Да он просто хам! — взорвался Май. — Упрятать бы его гаджет туда, где в штатном режиме действует тюремная почта. Да как можно глубже.

— Пожалей его. Он не нарочно, — уверила я.

— А вот в этом я не уверен. Чует, шакал, что дело неладное.

Отключения звука не сработало. Раздражающая вибрация пилой скользила по нервам, а вместе с тем нарастало чувство тревоги. После нескольких минут выдержки, я позорно сдалась.

— Мне нужно ответить. Наверняка что-то срочное.

— Прекрасно, — фыркнул парень, взмахнув руками. — Послушаем о том, как сын генерала страдает бессонницей. Приглашай его в гости. Споём мальчишке колыбельную, — резко подорвавшись с кровати, Тимур подошёл к окну.

Я потянулась к телефону с неоправданным чувством вины, но даже не успела обмолвиться. На том конце трубки прозвучал обеспокоенный голос:

— Юна, с твои отцом беда. Приезжай домой. Это срочно.

Послышались короткие гудки. Они запаздывали за ритмом моего пульса. Трубка выпала из онемевших рук, что привлекло внимание Тимура.

— Что такое? — уже без сарказма поинтересовался он. — Юна?