Кристаллическая решетка - Олег Макушкин

– Дружба.

– Не пойти ли нам еще выпить?

– А Хранители Порядка не привяжутся, что мы такие пьяные?

– Мы разве пьяные? Мы только клювики слегка намочили…

Глава 2

ВОСКРЕШЕНИЕ

Большие прозрачные колбы тянулись вдоль обеих стен на сотни метров. Они стояли в несколько рядов, и в каждой – бледная бесцветная плоть, складки кожи и паутина трубок. Уходящий в синеву свет флуоресцентных ламп, покорная неподвижность заключенной в прозрачную тюрьму жизни, немое бездействие спящих младенцев. Оранжерея.

Двое людей в белых одеждах шли неторопливо, катя перед собой тележки, покрытые простынями. Они знали: без их участия спящая жизнь не пробудится. Нерожденные покорно ждали, пока тележки были подведены к полкам, на которых стояли колбы, пока руки в резиновых перчатках сняли номера «сколько-то-там-миллионов-00» и «сколько-то-там-миллионов-01» и положили их на столы.

– Программа активации.

– Запущена. Отсчет: девять, восемь, семь…

– Сколько еще сегодня?

– Вся эта секция. Боюсь, к ночи не управимся. Три, два, один… Просыпайся, детка.

Крик, без которого немыслимо рождение человека, затихает в звукоизолированных стенах помещения. Обтереть, отсоединить питательную трубку, завернуть в белую простынку… следующий.

– Восемь, семь, шесть… В четвертом инкубаторе скоро активация?

– Месяца через два. Третий раньше поспеет.

– Два, один… Готово. Привет, малыш.

Тележки с пустыми колбами и плачущими свертками покатили обратно. Для кого-то началась жизнь.

– Восьмую секцию придется стерилизовать. Приказ Отдела Планирования. Им нужна специальная партия для какого-то секретного проекта.

– Мы же замучаемся инъекции вводить. Они не могли, что ли, геном заранее исправить?

– Хочешь не хочешь, приказ. Им виднее. Кстати, ты не знаешь, нам скоро В-10 за выслугу лет дадут?

– Через два года. Ты тележку быстрее кати, ведь целую секцию еще сегодня надо обработать.

Шаги людей затихли в длинном коридоре. Остались ряды молчаливых спящих созданий, заключенных в прозрачные сосуды. Для большинства из них вскоре должна была начаться жизнь, и для большинства она пройдет в ожидании повышения за выслугу лет. Таков миропорядок.

В генетической лаборатории №18 было тихо и пусто. Присутствовавшие сотрудники молча глядели в микроскопы или так же молча передавали друг другу пробирки. Настенные экраны показывали пульсацию живых клеток, потолок был украшен схематическими рисунками спирали ДНК. Пахло стерильностью с чуть заметным привкусом озона.

В комнату вошла сотрудница в белом халате, наклонилась к одной из подруг и что-то зашептала. Когда она вышла, девушка оглянулась на остальных, а остальные подняли глаза на нее.

– Он просыпается, – сказала лаборантка и замерла на полуслове, как будто не зная, что именно за весть она передала.

– Мы сможем посмотреть? – спросил кто-то.

– Вряд ли. Завлаб нас не пустит.

Девушки обменялись разочарованными взглядами.

– Может быть, потом, в рекреационной камере?.. – предположил кто-то.

Постепенно все вернулись к работе.

Аника, заведующая лабораторией №18, сидела в это время возле пульта оператора камеры регенерации и смотрела на человека, лежащего под защитным колпаком, прозрачная поверхность которого слегка помутнела от дыхания. И думала о том, что это самый необычный проект, над которым ей приходилось когда-либо работать. Не разработка омолаживающих инъекций для «бессмертных старушек» из Совета Матрон, не конструирование биониклов серии «А», не создание новых форм жизни, способных служить человеку эффективнее, чем это делали их предшественники – лошади и собаки. Это нечто совсем особенное, мистическое, выходящее за грань науки. Связь времен и эпох, ниточка, протянувшаяся из прошлого. Воскрешение, вызов духа во плоти – колдовство.

– Наложение психической матрицы прошло успешно. Объект находится без сознания. Мы можем начать вывод зондов?

– Начинайте. Осторожно, – добавила Аника.

Она следила за тем, как один за другим отходят в сторону черные щупальца биозонда. Множество тонких гибких струн были присоединены к голове человека. Аника знала, что каждое щупальце оканчивается тончайшей иглой, невидимой для человеческого глаза. Миллионы игл во время подготовки операции были введены в ткань мозга – на это ушло больше месяца. Потом в одно-единственное мгновение по ним прошел импульс, и каждая игла уколола разрядом тока нитку нейронов, и миллионы участков коры подверглись напряжению, активировавшему нервные импульсы именно так, как они передавались двести лет назад в голове давным-давно умершего человека.

Аника посмотрела на монитор, показывавший картину активности мозга. Хорошая картина, устойчивая. Стабильные колебания биотоков; спящий мозг ожил, принял характерный рисунок человеческого мозга, рисунок в то же время уникальный, как уникальна душа каждого из людей… Аника пожала плечами, отвечая на собственный незаданный вопрос. Ничего нельзя сказать, пока объект не будет разбужен. Трансплантация психоматрицы – сложнейший процесс, и никто не застрахован от ошибок. Теоретически механизм трансплантации был разработан еще в позапрошлом веке, но осуществить его на практике удалось только недавно, да и то пока в единичных случаях. Другой вопрос, что потребности в таких операциях почти нет – только в исследовательских целях, ведь Комиссия по этике постановила не использовать методы переноса сознания для продления жизни. Так было до сегодняшнего дня.

Аника встала со своего места и подошла вплотную к камере. Посмотрела сквозь украшенное пятнышками отражений стекло на лежащего человека. Каким он будет, этот новорожденный? Новый старый человек… Несколько дней уйдет на извлечение зондов, на установление нормального биоритма. Потом можно будет рискнуть разбудить его. И узнать, был ли успешен эксперимент, длившийся два столетия.

В лабораторию вошла женщина в зеленом платье, украшенном изумрудами. Аника непроизвольно подтянулась – ранг В-3 вызывал почтение до дрожи в коленях.

– Как он?

– Пока все указывает на нормальный ход операции, Госпожа Старшая Советница, – почтительно ответила Аника. – Мы планируем вывод объекта из бессознательного состояния через четыре дня. Желаете ознакомиться с текущими результатами?

– Спасибо, не стоит. Продолжайте работу. Я полагаюсь на вас, – с этими словами женщина в зеленом вышла, задержавшись на мгновение, чтобы бросить взгляд на лежащее под стеклом тело.

Аника наклонила голову, выжидая, пока Советница покинет комнату, потом уселась на место. Хорошо бы эксперимент завершился удачно, потому что слишком внимательное наблюдение руководства, как правило, сулит неприятности. Вплоть до понижения в ранте. А Советница Дейдра – птица высокого полета. Она обошла Анику на четыре ранга, будучи пятью годами младше.

Он ничего не помнил. Он вообще не знал, что такое – помнить. Он не умел различать «сейчас» и «тогда». Для него было только «сейчас». Но внезапно он понял, что время есть – что бьется сердце, и течет кровь по большому и малому кругам, и новые клетки рождаются и умирают, и электроны вращаются вокруг ядер атомов. Он понял, что «сейчас» остается вместе с ним, а «тогда» отступает в небытие, в прошлое, в ту эфемерную реальность, которая существует только в его памяти.

Память. Он помнил, что было «тогда». Вернее, он знал, что помнит, но не мог разглядеть ничего из того, что помнил. Он мог с уверенностью сказать лишь то, когда началось «сейчас». Оно началось на белом столе в комнате с белыми стенами и ярким освещением. Как долго он лежал на этом столе, невозможно сказать, но он осознал, что лежит на столе – и наступило «сейчас».

«Сейчас» он стоял, осторожно держась за край стола. Первая попытка встать на ноги закончилась падением. Пол был мягкий, теплый, слегка пружинистый – человек не ушибся, но вспомнил, что мог бы ушибиться. Он неуверенно двигался, шевелил руками и пальцами на руках. Он помнил, что мог делать это лучше, и оттого испытывал тревогу. Но движения постепенно становились все точнее и тверже.

Он обошел комнату вдоль стен, вернулся к столу и сел на него. Он разглядывал свое тело и осознавал, что это и есть он. Он не помнил названия, но знал, что это правильно – быть живым, с бледной, местами розоватой кожей, двумя руками и двумя ногами, с головой, в которой помещается центр его существа. Быть живым. Да, так и должно быть. Разве он помнил, чтобы было иначе?

Раздался звук, и он вскинул голову. Да, он знает, что такое звук, это признак движения. В комнате открылась дверь, в которую вошла женщина. Он сразу принял то, что это существо зовется женщиной, точно так же как и то, что он сам – мужчина, и оба они – люди. Он был человеком – «тогда».