Границы между нами - Татьяна Игнатенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Красиво, — сказала Алиса, кивая на огни Города.
Здесь, пожалуй, было самое освещенное место во всем гетто. Можно было рассмотреть даже дерево на крыше заброшенного (или нет?) дома, которое чудом пробилось сквозь полуразрушенный кирпич. Любое живое создание хочет жить, и здесь, в гетто, это чувствовалось, как нигде сильно. Люди, жившие или, скорее, выживающие здесь были как это самое дерево — они цеплялись корнями за остатки надежды и продолжали жить, несмотря ни на что.
— Да, — коротко ответил Дэн.
Алису словно током коротнуло от его холодного ответа.
— Вот именно, что да, Дэн! — повернулась к нему Алиса, несколько повышая интонацию. — И это все… это все — оно твое. А вот это, — она обвела руками, показывая на гетто, — зачем тебе это нужно? Это моя жизнь. Не твоя!
— И где же моя, по-твоему? — перебил ее Дэн, кивая на Город. — Там?
— Там, — не замечая, как ее голос становится слишком громким для пустынного ночного гетто, ответила Алиса, указывая на огни. Внутренние эмоции ее оглушали, в ушах стучала пульсом кровь. — Там! У тебя есть дом, здоровые родители, работа. У тебя все хорошо!
— Ты же ничего не знаешь обо мне, — спокойно ответил парень. — Мы были знакомы детьми, но с тех пор прошла целая куча времени.
Это прозвучало настолько высокомерно, что на какую-то секунду эго Алисы ухнуло вниз, и она даже успела обидеться.
— Да, ты права, у меня есть дом и работа, — продолжил Дэн, глядя в землю. — И даже здоровые родители. Но… — он отвернулся, подбирая слова, и пытаясь скрыть эмоции. — Я устал жить в этой темноте.
Он замолчал. Алиса тоже молчала, ничего не понимая и ожидая, что Дэн продолжит свою мысль. И после некоторой паузы он действительно продолжил.
— Наверное, это сложно, но… Я начинаю осознавать, что становлюсь похожим на отца. Он был таким в тот момент, когда мы переезжали в Центр. Бездушным. Работа врача очень душит и притупляет чувства. Работа хидера делает тоже самое. Чувство жалости, понимания, любви — все это уходит на другой план. Как-будто это все не про нас, понимаешь? Да и помимо этого. Поверь, причин, чтобы хотеть покончить с этим у меня предостаточно, — Дэн кивнул на Город. — Я не хочу так жить.
— А как хочешь? Укрывать преступницу? Прятаться от военных? — продолжала насмехаться Алиса, испытывая терпение Дэна. Она всем телом повернулась к нему и возмущенно размахивала руками, даже не осознавая как сильно возбуждена. Она не хотела его обидеть. Но еще сильнее она не хотела тянуть его за собой в пропасть, как уже сделала это с Рамилем.
— Может и не совсем так, — ответил Дэн. — Но за прошедшие сутки я испытал больше эмоций, чем за последние несколько лет. И дело не в адреналине. Дело в… в тебе. Когда я увидел тебя в гетто, меня словно молнией ударило. Такое ощущение, что все это время без тебя было… черной пропастью, что ли. Но сейчас я снова встретил тебя, и, кажется, забрезжил свет.
— Такой себе свет, — грустно усмехнулась Алиса, смущенно отворачивая подбородок. — Создаю сплошные проблемы.
— А разве не в этом смысл жизни? — Дэн резко повернул лицо в сторону Алисы. Его взгляд был твердым, уверенным. — Вот скажи, жить в мире, который придумал Центр, где все по их меркам гладко и идеально — какой в этом кайф? — он пожал плечами. — Наша жизнь — борьба. Только благодаря ей мы остаемся людьми.
— Звучит так, будто дело все-таки в адреналине.
Дэн улыбнулся.
— Нет, глупая. Тут совсем другое.
Алиса закусила губу. Вокруг творилась сплошная нелепость, а в голове варилась густая бесформенная каша из мыслей и попыток понять, что делать дальше. У Алисы была прекрасная, даже идеальная жизнь — работа, друзья, отец, дом. Все шло по размеренному графику и ее это устраивало. Возможно, бывало скучно. Но чтобы вот так, как Дэн, добровольно желать какой-то борьбы, особенно такой, в которую их сейчас занесло, нет уж, извольте.
— Ты отдал часы деда, которые твоей семье всегда были так дороги, — наконец, заговорила Алиса. — Отец тебя убьет.
Дэн поднял с земли небольшую ветку и задумчиво стал чертить ей бессмысленные линии на сухой безжизненной земле под ногами. Трава на холме росла кусками, отчего он выглядел достаточно плешивым — еще один пример того, что все в гетто живет на грани между жизнью и…
— Я же говорю, что ты ничего обо мне не знаешь, — Дэн перебил мысли Алисы. — Мы не общались с отцом очень много лет. Я не поддерживаю то, на что он потратил несколько лет своей жизни.
Это прозвучало неожиданно. Алиса даже почувствовала себя виноватой. Ведь тогда, много лет назад, прощаясь с Дэном на крыше старого гаража, она обвинила его и его отца в том же самом. Маленькая глупая девочка даже подумать не могла, что четырнадцатилетнему мальчишке, полностью зависящему от родителей, не оставляли выбора. Это была его семья, и поддерживал он ее или нет — не имело значения. Будучи ребенком, он в любом случае вынужден был пойти за ними.
— Но почему? Почему ты стал хидером? Ведь ты по сути занимаешься тем же самым. Работаешь на правительство. Помогаешь развиваться триттерству.
— Да. Но я собираю лишь желающих стать триттерами. Я уже говорил это — они сами сделали свой выбор. А то, чем занимался отец — совсем другая история. И я знаю с каким черно-рыночным «материалом» он работал.
Алиса примерно понимала, о чем говорит Дэн. Она и раньше слышала от вечно сплетничающих между собой коллег о том, что Лаборатория не всегда работает с добровольцами. Ходили слухи, что под их самые жуткие эксперименты попадают заключенные из тюрем, пациенты психических больниц, сироты и бездомные — те слабые люди, у кого нет выбора и близких. Которые оказались совершенно беззащитны перед Центром. Но подобные вещи Алиса всегда воспринимала лишь на уровне сплетен. А сплетни она не любила и не особо вникала в их подробности.
— А часы — всего лишь вещь, — подвел итог Дэн. — И она явно не дороже жизни человека. Тем более твоего отца.
Алиса благодарно положила руку на ладонь Дэна. От прикосновения к его коже стало тепло и немного волнительно. Крепкая ладонь никак не отреагировала, но девушке показалось, что сам Дэн несколько напрягся. Алиса почувствовала неловкость от такого
