Прерванный полет «Эдельвейса». Люфтваффе в наступлении на Кавказ. 1942 г. - Дмитрий Зубов

Крейсер «Ворошилов» отстреливался из всех стволов: 180-мм орудия главного калибра били по торпедоносцам, заходящим слева, левая 100-мм батарея по «Юнкерсам», а правая соответственно по правой группе «Хейнкелей».

«Крейсер шел навстречу торпедоносцам, – продолжал свой рассказ Петров. – Приближаясь, они как бы брали крейсер в клещи. Ухнули пушки главного калибра крейсера, затем донеслись звуки залпов 130-миллиметровых орудий главного калибра эсминцев. Одновременно открыли огонь 100-миллиметровые орудия крейсера. Минута-другая – и «заговорили» 37-миллиметровые зенитные автоматы. Это означало, что до атакующих самолетов уже две-три тысячи метров. И тут же с ходового мостика прогремела по громкоговорящей связи команда:

– Право на борт!

Это командир крейсера Марков начал уклонение от мчащихся к борту торпед»[54].

В результате ни одна из сброшенных 16 торпед не попала в цель, а бомбардировщики также промахнулись. Несмотря на постоянные атаки авиации, весь отряд в целости и сохранности прибыл в Туапсе. А Борису Петрову в течение июня предстояло еще дважды сплавать в осажденный Севастополь, только уже на крейсере «Молотов».

Бетонной бомбой по бетону

Утром 2 июня Рихтхофен проснулся в 3.30 и надел форму и сапоги. В 5.45 после завтрака он встретился с начальником штаба корпуса, а уже вскоре беспокойный генерал-оберст летел в безоблачном небе на своем «Шторьхе». Ну а вскоре утреннюю тишину нарушила канонада 1300 немецких орудий, к которой присоединился вой сирен пикировавших на свои цели «Штук» и надсадный гул двухмоторных бомбардировщиков.

Первые массированные авиаудары были нанесены в 6.0 и 6.30 по казармам к северо-востоку от Севастополя и позициям советских войск в деревнях Шабликино и Балоссовка. Ну а с 7.00 до 12.00 почти все подразделения бомбили сам город. За исключением «Юнкерсов» III./LG1, которые атаковали зенитные артиллерийские батареи. Десятки «Штук» бомбили порт, базу подводных лодок, водозаборные станции, водохранилища и электростанции. В результате в Севастополе возникли десятки пожаров, крупнейший из которых полыхал на нефтехранилище на южном берегу Северной бухты. Рихтхофен наблюдал эту картину уже со специально сконструированной для него высокой смотровой башни вблизи линии фронта. «Во время первого удара нефтяные баки начинают гореть, – писал он в дневнике. – Русские, очевидно, пытаются потушить его. Огонь начинает стихать через полчаса. Затем подходит новая волна самолетов, русские прячутся в укрытия, и огонь начинает полыхать снова. После обеда они окончательно отказались от тушения!»

Пока бомбардировщики и штурмовики утюжили крепость, самолеты-разведчики Hs-126В-1 из 3-й эскадрильи Aufkl.Gr.23 корректировали с воздуха огонь тяжелой артиллерии.

В общей сложности в течение 2 июня VIII авиакорпус совершил 723 самолето-вылета против Севастополя, сбросив на него 525 тонн фугасных и осколочных бомб (включая одну весом 1700 кг и семь 1400-кг). Одну из последних «доставил» не кто иной, как вездесущий гауптман Бётхер.

I./KG100 «Викинг» начала налеты на Севастополь еще 27 мая. В 12.30 Бётхер добился прямого попадания бомбы CS2500 в бункер в восточной части крепости. В отличие от других подразделений группа не перебрасывалась под Харьков и все это время оставалась в Крыму в подчинении оберста Вилда. Во время второго вылета в ночь на 28 мая командир 1-й эскадрильи атаковал стоящие в гавани корабли, сбросив на них бронебойную бомбу РС1400. Тем же днем Бётхер совершил еще два вылета. По всей вероятности, из-за нехватки боеприпасов «Хейнкели» вылетали с уменьшенной нагрузкой. При этом каждый раз над целью отмечался сильный зенитный огонь. В ночь на 29-е число Бётхер сбросил четыре фугасные бомбы SC250, а через сутки две SC250 и восемь SD50. Что было ровно вдвое меньше стандартной загрузки. Но в дальнейшем ситуация с боеприпасами на аэродроме Саки, видимо, улучшилась. В 16.07 31 мая Не-111 Бётхера снова поднялся в воздух, на сей раз с бомбой большой мощности SC1800. Следующий вылет состоялся на рассвете первого летнего дня. Ну а в злополучный для Севастополя день начала беспрерывных массированных авиаударов Бётхер трижды поднимался в воздух. Сначала в 4.56, потом в 11.41 и, наконец, в 15.20, в итоге обрушив на крепость целую коллекцию боеприпасов: SC1000, SD1400, Flamm С250 и даже специальную бетонную бомбу SB1000[55].

Последний тип был, пожалуй, самым экзотическим в люфтваффе. Такие бомбы представляли собой железобетонную оболочку, начиненную взрывчаткой и поражающими металлическими элементами. SB 1000 относилась к классу бронебойных бомб и имела длину 264 сантиметров, толщину корпуса 66 сантиметров и начинялась 735 кг триалена-106 со смесью алюминиевой пудры и воска. Существовал даже парашютный вариант бомбы, называвшийся SB1000 Parachute. Она имела меньшую длину, но больший заряд взрывчатки – 800 кг динитро бензина и нитрата аммония. Таким образом, в отличие от обычных бронебойных боеприпасов, бетонные бомбы имели во много раз больший заряд взрывчатого вещества. Существовали также бетонные осколочные бомбы, как, например, SBe250. Последняя начинялась 42 кг нитрата аммония со смесью древесной муки и алюминиевой пудры.

В воздухе 2 июня было сбито 6 советских самолетов, в том числе два над самим Севастополем, остальные над Керченским проливом при попытке достичь Крыма с аэродромов на Кавказе. Немецкие потери составили один Ju-87. Еще 56 самолето-вылетов выполнили подразделения Авиационного командования «Зюд». В том числе 33 – бомбардировщики, остальные торпедоносцы и разведчики. Последние прочесали почти всю восточную акваторию Черного моря. Оказалось, что ни один крупный боевой корабль советского флота не вышел в море. Торпедоносцы атаковали шедший в Севастополь конвой и потопили танкер «Михаил Громов» водоизмещением 836 тонн. Это было последнее надводное судно, пытавшееся доставить в крепость топливо…

«С вновь созданного командного пункта, расположенного в районе Херсонесского монастыря, можно было видеть такую картину: всю линию фронта и ее тылы с артиллерийскими позициями заволокло пылью и дымом от разрывов бомб и снарядов, – вспоминал начальник береговой обороны Черноморского флота генерал-майор П.А. Моргунов. – Эта зловещая туча неподвижно висела с самого утра до позднего вечера. Самолеты противника шли волнами по 20–30 машин. Видно было только 3–4 волны, а дальше они сливались в одну общую массу.

После массированных ударов авиации и артиллерии город задыхался в дыму огромных пожаров, представлял собой сплошное море огня и дыма. С водой было очень плохо, а налеты продолжались непрерывно, и число пожаров росло.