Убийства – помеха любви - Сельма Эйчлер

К дому Бланш Ньюман я подъехала около двух часов дня.

Честно говоря, «дом» – это не то слово. Дворец, особняк, вилла… Огромное трехэтажное белое здание в георгианском стиле стояло посреди гигантской, тщательно ухоженной лужайки. Я сделала круг по усыпанной гравием дорожке и остановилась позади новенького красного «мерседеса». Слева, за деревьями, проглядывали теннисные корты. Интересно, а бассейн здесь тоже есть? Я была уверена, что бассейна не может не быть.

– Дез! – В открытых дверях стояла Бланш, на лице ее была написана тревога. – Я боялась, что ты заблудишься.

– Ты очень точно описала дорогу. – Мы обнялись.

Светло-карие глаза подруги были обведены темно-синими кругами, на лбу и в уголках губ пролегли глубокие морщины. Пять лет назад Бланш выглядела на десять лет моложе.

Мы прошли в огромный холл с высоченным потолком, под ногами поблескивал темно-зеленый мрамор, в нишах стояли скульптуры, вазы и прочие антикварные сокровища. Я следовала за Бланш по длинному коридору, пока она не остановилась у открытой двери и жестом не пригласила меня войти.

Комната была большой, очень большой, но не это главное. Господи, да я такой роскоши отродясь не видела! Мебель в стиле Людовика XVI (наверняка подлинная!), стены, отделанные панелями из мореного дуба, абиссинские ковры. Тона в основном мягкие, пастельные – розовый, кремовый, светло-зеленый. Даже каминная доска была из розового мрамора.

– Мне кажется, здесь нам будет удобнее. Я называю эту комнату малой гостиной. Здесь куда уютнее, чем в парадной гостиной или в библиотеке.

Я чуть не поперхнулась.

– Дез, ты уже обедала? – спросила Бланш, когда мы уселись, и протянула руку к шнурку рядом с диваном.

Я заверила ее, что не голодна.

– Тогда выпьешь чего-нибудь?

– Спасибо, не хочется.

– Хорошо. Так что тебе рассказать?

Я знала, что задавать наводящие вопросы не требуется, надо просто дать Бланш возможность выговориться. Что она и проделала – не замолкала в течение десяти минут, повторив то, что уже сообщила по телефону, и добавив целый ворох подробностей об утраченных добродетелях идеального Марка Ньюмана.

– Не могу поверить, что это происходит со мной, – прошептала Бланш, поникнув. – Если бы ты его знала…

Пришло время направить рассказ подруги в более практическое русло.

– Мне кажется, тебе лучше объяснить, как все происходило. Что изменилось, когда Марк начал якобы задерживаться на работе? Он что, просто пару раз в неделю возвращался позже обычного? Или заранее предупреждал тебя об этом?

– Он всегда звонит, где-то около пяти, и предупреждает, что не придет к ужину.

– А где он работает?

– В компании «Мартин и Ньюман». Он со­владелец. Это фирма в Ливингстоне, всего в нескольких милях отсюда. Постой-ка… Я дам тебе адрес.

Бланш встала и прошла к окну в дальнем конце комнаты, где стоял небольшой столик, обтянутый кожей. Я впервые смогла внимательно разглядеть фигуру подруги. И едва не грохнулась на пол от изумления.

При своем высоком росте Бланш всегда была не то чтобы толстой, но, скажем так, пышной. Теперь же моя подруга стала худой как щепка. В ее серые шерстяные брюки поместились бы две Бланш. Но вот она повернулась… и я увидела, что из выреза белой шелковой блузки выпирают… нет-нет, не груди, а костлявые ключицы! О боже… Я перевела дыхание.

– Марк работает биржевым маклером. Я тебе не говорила? – спросила Бланш, возвращаясь к дивану. Она протянула мне визитную карточку.

– Нет, не говорила. По крайней мере, я об этом не помню.

– Я знаю, о чем ты думаешь! – вдруг выпалила она.

– О чем?

– Что Марк женился на мне из-за денег! – Она взмахнула рукой: – Из-за всего этого.

– Что за глупости, Бланш, – ответила я лицемерно.

– Так вот, хочу внести ясность! Марк – очень, очень преуспевающий маклер. У него и своих денег достаточно.

– Мне нужна его фотография, желательно недавняя. Найдется?

– Найдется. – Бланш со слабой улыбкой потянула за шнурок.

Через две-три минуты в дверь постучали. Вошла маленькая коренастая женщина средних лет.

– В библиотеке есть фотоальбом, Лайла. Как войдете, в шкафу слева от камина, вторая полка снизу, по-моему. Вы не могли бы его принести? – вежливо попросила Бланш.

Лайла вернулась раньше, чем я успела открыть сумку, достать кошелек и сунуть в него визитку Марка Ньюмана.

– Как видишь, у нас много фотографий, – гордо сообщила подруга, листая альбом. Она задержалась на снимке, где куда более округлая и куда более счастливая Бланш с обожанием взирала на симпатичного мужчину примерно ее возраста. Судя по всему, Марк был чуть выше жены, плотного телосложения, с густой шапкой светлых вьющихся волос. Бланш несколько секунд смотрела на фотографию, рассеянно поглаживая ее пальцем. – Это наш медовый месяц. На Барбадосе… – Голос ее дрогнул.

– Мне нужна фотография, на которой Марк больше всего походит на себя нынешнего, – быстро проговорила я, надеясь предотвратить поток слез.

– Вот эта… Но, наверное, она слишком маленькая?

– Да, лучше побольше, – согласилась я.

Бланш продолжала перелистывать страницы своей жизни, то и дело утирая слезы и часто останавливаясь, чтобы объяснить, где был сделан тот или иной снимок и как счастливы они с Марком тогда были. Я уже собиралась согласиться на далекое от совершенства фото, лишь бы избавить Бланш (и прежде всего себя) от дальнейших мучений, когда она наткнулась на снятое крупным планом лицо Марка, причем снятое явно профес­сионалом.

– Как насчет этого? – торжествующе воскликнула Бланш, вытаскивая фотографию из альбома. – Снимок сделан всего три месяца назад. Марк был председателем какого-то благотворительного общества, и там решили сфотографировать его для какой-то брошюрки. Ты ведь искала что-то в этом роде?

– Идеально, – ответила я и с облегчением увидела, что Бланш захлопнула свою книгу воспоминаний.

– Дез, так ты сможешь заняться моей проблемой? Я знаю, насколько ты занята…

– Я бы не согласилась, если бы считала, что не справлюсь. Мне кажется, я понимаю, как лучше всего вести слежку. Бланш, как только дело хоть немного прояснится, я сообщу тебе. Ни о чем не беспокойся. Очень скоро ты узнаешь правду.

Потрясенная такой перспективой, Бланш в ужасе уставилась на меня. Я осторожно осведомилась:

– Так ты уверена, что хочешь знать правду?

– Конечно, не хочу! Но… но я должна.

– Ладно. Скоро я снова появлюсь у тебя, – пообещала я, вставая.

– Дез, тебе обязательно уже уходить? Может, останешься на несколько минут, а? Поболтаем немного. Мы ведь так долго с тобой не виделись! Сколько времени прошло, Дез?

– Около пяти лет.

– Останься, прошу тебя! – взмолилась она. – Обещаю, что не буду предаваться сентиментальным воспоминаниям. Скажи, ты помнишь Карла Фидцроя, этого подонка, по которому сходила с ума Клэр Уайли? Он вместе с нами ходил на занятия по французскому, помнишь? Так вот, в прошлом году я столкнулась с ним в магазине. Угадай, что он рассказал мне… – И Бланш с упоением погрузилась в эти самые сентиментальные воспоминания о давних и прекрасных днях. Да и я с удовольствием приняла участие в этом погружении. К реальности нас вернул телефонный звонок.

Мы с Бланш автоматически взглянули на часы. Восемь минут шестого. Звонок был только один, – видимо, трубку сразу сняли. Спустя несколько секунд прозвучал короткий зуммер. Бланш медленно подошла к столу и протянула трясущуюся руку к изящному бело-золотому аппарату.

– Спасибо, Лайла, – вздохнула она, затем нажала кнопку, поздоровалась и надолго замолчала. Весь ее вклад в разговор сводился к монотонной бубнежке: «У меня все нормально», «Ничего особенного», «Ладно, увидимся позже».

Положив трубку, Бланш сомнамбулой вернулась к дивану и сообщила то, что я уже и так знала:

– Это Марк. Он не придет к ужину. Из Мичигана прилетает важный клиент, который доберется до него не раньше десяти, и потому Марк не знает, в котором часу закончится встреча. Но мне не следует беспокоиться, он постарается управиться как можно скорее.

В ее словах слышалось отчаяние. И гнев. И безысходность.

Мне хотелось сказать что-то в утешение, но я прекрасно понимала, что любые мои слова прозвучат излишне оптимистично, а потому фальшиво. И разнообразия ради решила промолчать.

Несколько минут молчания Бланш потратила на то, чтобы размазать по щекам слезы, смешанные с тушью, после чего сумела выдавить слабую улыбку.

– Прости, – сказала она почти нормальным голосом. – Наверное, следовало уже привыкнуть, но я всегда была плохой ученицей, ты же знаешь.

– Ради бога, не надо извиняться. Я все понимаю.

– Ты пообедаешь со мной, Дез?

– Спасибо, я бы с удовольствием, но дома меня ждут горы бумажной работы.

– Ну пожалуйста. Сегодня впервые за много недель я смогла отвлечься, пусть даже на несколько минут.