Скалолазка - Олег Синицын

Оказалось нелегко отыскать место, где находился лагерь Гродина. Прошло минут тридцать, как мы съехали с дороги. Из окна автомобиля местность выглядела незнакомой.

Темнота все же не такая непроглядная, как в день моего прибытия в Турцию. Сегодня на небе сверкают звезды и серебрится тонкий серп месяца.

– Возможно, это здесь, – робко произнес водитель.

Небольшого роста, косоглазый (и как умудрился права получить?), он выглядел уверенным, даже слишком уверенным, когда я нанимала его, предлагая солидную оплату. Сейчас от его бравады не осталось и следа. Выезжал ли он когда-нибудь за город ночью? Темнота пугала его, он дрожал и прятался за руль. Я опасалась, что с его зрением мы свалимся в канаву или поцелуем дорожный столб. Хоть сама за руль садись!

Кажется, действительно приехали… Да, мы в лагере Гродина. Лучи фар высветили камни в виде зубцов крепостной стены.

Я выбралась из машины, хлопнув дверцей. Купленный два часа назад фонарь сразу не зажегся. Только после того, как я по нему хлопнула.

– Долго мы будем здесь находиться? – поинтересовался водитель, испуганно прижимаясь к своему потасканному «нисану». Из всех таксистов, предлагавших услуги, я выбрала именно этого коротышку – только потому, что он лучше остальных говорил по-английски. Наверное, надо было взять кого другого.

– Мне нужно спуститься на обрыв. Это займет не больше получаса…

Он съежился при моих словах.

– Но вы же получили четыреста долларов! За такую сумму вас ничто не должно смущать!

– Говорят, невинно убиенные возвращаются на место своей смерти…

Я раздраженно вздохнула, ничего не ответив. Послал же бог помощника!

От лагеря остались только вытоптанная земля, черные пятна костров и жердь из-под прожектора. Сам прожектор отсутствовал. Кто-то снял палатки и забрал археологические находки. Наверное, полицейские…

Приблизилась к обрыву. Тонкий серп месяца робко серебрил гладь Эгейского моря. Уходящая вниз стена, по которой два дня назад я спускалась в полной темноте без страховки, закладок и френдов, впервые полностью предстала перед моими глазами. Отвесный обрыв – почти без наклона. Маловато зацепок, трещин и уступов. Как я умудрилась спуститься здесь?

Потому что не видела! Если бы видела, бульдозером бы меня не столкнули на это зеркало!

На краю обрыва отыскала среднюю по размеру трещину и забила в нее закладку «гексу». Закладка – это металлический элемент, который используется при восхождении. Раньше применяли крюки. Даже Высоцкий пел: «…надеемся только на крепость рук, на руки друга и вбитый крюк…» С середины шестидесятых годов прошлого века (двадцатого то есть) стали активно использовать закладки. Англичане начали с обычных гаек, которые по одной или несколько надевали на веревку и закладывали в скальную трещину. Подготовленная таким образом веревка, нагруженная в определенном направлении, держит мертво, если правильно определить, куда сужается трещина и точку приложения силы. Позже производители альпинистского снаряжения разработали множество закладок для всех типов трещин и скальных пород. Они меньше весят, чем крюки, их раза в два больше помещается на поясе, не требуется молоток… Вообще у них много достоинств. Правда, бывают места, где без старого доброго крюка нечего делать…

Я подергала тросовую петлю закладки, защемляя «гексу» в трещине. Порядок. Чтобы вырвать ее, нужно приложить усилие тонны на две. Про мои пятьдесят шесть килограммов говорить не приходится.

Привязала веревку. Одной будет достаточно. У меня есть ручной зажим, на поясе – зажим-капелька. Пропущу веревку сквозь них – и можно спускаться или подниматься, упираясь ногами в скалу, заклинивая веревку и подтягивая тело.

Когда встала спиной к обрыву, увидела, что косоглазый водитель одним зрачком испуганно взирает на меня, а другим – в темноту. Вот и пойми, куда смотрит этот господин…

– Что еще? – недовольно спросила я. Если бы он знал, как мало у меня времени!

– Не бросайте! – взмолился водитель. – Мне страшно! Я боюсь темноты!

– Тогда садитесь на край и наблюдайте, как я буду спускаться.

– Высоты я тоже боюсь!

Начальник отдела кадров из меня никогда бы не получился. Надо же – из дюжины достойных мужиков выбрать такого… Одно слово – «кадр».

Скинула веревку вниз.

– Забирайтесь в машину и ждите меня там, – приказала я. – Если желаете – запритесь. Только не вздумайте уехать! Отыщу на дне морском и накажу! Я сегодня очень злая.

С этими словами прыгнула вниз.

Спуск – увлекательное занятие. Слегка ослабляешь веревку, и тебя несет вниз. Короткий миг полета. Ручным зажимом слегка притормаживаю – здорово разгоняться нельзя. После длительного разгона резкое торможение может перегрузить веревку или зажим. От этого срок их службы намного уменьшится. А то – что-то из них вообще может не выдержать…

Люблю альпинистскую работу! Скучаю по ней. Когда нет командировок, три раза в неделю посещаю тренировочные занятия, ползаю по болдерингу – это тренажер, специальная стена с искусственными зацепами. Дома пальцы тренирую, кисти. Подтягиваюсь на турнике. Даже на скучные собрания, где строго окликают, когда читаешь книжку, беру с собой кусок веревки и вяжу узлы.

Знакомого карниза я достигла за какую-то минуту. Три дня назад мне потребовалось больше сорока минут.

Я встала на карниз, заложила еще одну закладку. Эту забила молотком, чтобы держалась крепче. На петлю закладки нацепила карабин и пропустила сквозь него веревку. Если сорвусь, то период раскачивания будет не такой большой. Ограничит нижняя «гекса».

Двинулась по карнизу, подсвечивая в разные стороны фонарем. Я искала выступ, с которого копировала рельефный рисунок и текст. Ага, вот он! Справа, внизу.

Повесила фонарь на шею и стала аккуратно спускаться. Удивительно, но я помнила каждый зацеп, каждую ступеньку. Словно была здесь лишь несколько часов назад.

На площадку попала без приключений. Только тогда позволила себе оглядеться. Так, где мой летающий юноша по имени Эндельвар?

Семь картин оставались на своих местах. И лишь восьмая – с толпой людей и летящим юношей – отсутствовала. Поверхность скалы в этом месте была варварски изуродована. Зубилами или кирками.

Изображение и текст уничтожены безвозвратно.

Поднималась в полном отчаянии. Движение вверх заняло больше времени, чем спуск, но я не думала об этом.

Бейкер уничтожил легенду Гомера. Древний рисунок, самим фактом своего существования представляющий огромный исторический интерес, не говоря о художественной ценности, пропал навсегда. Бейкер совершил тот же варварский поступок, что и Наполеон, приказавший в Египте расстрелять из пушек лицо исполинской статуи Сфинкса.

Ко многим другим мерзким характеристикам этого негодяя смело можно добавить еще одну – «вандал»!

Я могу обзывать его сколько угодно – легче от этого не станет. Легенда уничтожена, моя калька с копией текста находится в полиции, нет, скорее всего, передана Бейкеру и тоже пропала. Я никогда не узнаю, о чем говорилось в последней части текста.

Не помню, как поднялась, смотала веревки. Водителю велела отвезти меня прямо в аэропорт. Мы тряслись по ухабам, а я глядела в темноту ночи и не представляла, что делать дальше. Ну, приеду в аэропорт. А куда лететь? Домой? Как посмотрю в глаза Лешиной матери, Ирине Александровне? За время замужества она частенько придиралась ко мне. Мол, детей у нас нет. Белье не так глажу, не так носки стираю. Мол, пить Леха начал из-за меня… Наверное, потому, что я его носки плохо стирала… Или из-за того, что я с ходу переводила немецкие, английские, французские песни с МТV, читала в оригинале Аристотеля… Мама Лехи всю жизнь проработала упаковщицей на табачной фабрике и не могла внятно написать заявление в ЖЭК. Но искренне полагала, что невестка не может быть умнее своей свекрови.

Я знаю, что прочту на ее лице: гадкая Алена с нерусской фамилией погубила ее единственного сына! Сначала носки плохо стирала, а потом и вовсе вогнала Лешеньку в гроб.

Да что же я Лешку заживо хороню! Неужели нет выхода? Из отведенного срока прошло лишь несколько часов!

… (у меня дрожат руки)…

Есть человек, который связался со мной через Интернет. Сетевой безумец… впрочем, почему я так думаю? Ведь в его словах не содержалось ничего предосудительного. Только волнение, из-за которого он не оставил адреса, когда просил связаться с ним, настораживало.

Я внезапно поняла, что следует делать. Мне нужен Интернет!

Водитель высадил меня далеко от аэропорта. Я отдала ему двести долларов. Сказала, что и столько не заработал. Он, в общем, не возражал.

… (берегите перстень… я не надеялся, что в этой жизни отыщу его)…

В холле аэропорта множество телефонных автоматов, но ни одного компьютера с выходом в Интернет.

Возле двери с табличкой «VIP» я заметила девушку за высокой стойкой, видимо, представляющую какую-то туристическую фирму. Перед ней был плоский монитор, девушка что-то печатала одним пальцем.