А. С. Тер-Оганян: Жизнь, Судьба и контемпорари-арт - Мирослав Немиров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да можно бы и не рекламную, а содержательную, но — специалистов нет. И — нет столько денег, чтобы переманить специалистов из крупных газет. Так что —
— Так мы вам все сделаем!
И стали делать.
Не долго мудря, мы решили использовать все ту же идею, которую я разрабатываю вот уже сколько лет: перенести ее на газетную почву. Делать Общую Энциклопедию Всего — в форме еженедельной газеты форматом А-3 объемом 8 полос. Познавательные и увлекательные сведения обо всем подряд, изложенные в алфавитном порядке.
Идейные обоснования необходимости такой газеты следующие:
1. Жизненный опыт нас учит: в газетах нынче не только одно сплошь переливание из пустого в порожнего, толчение воды в ступе и дребедень торжествующей пошлости. Вовсе нет: в газетах попадаются и дельные мысли, и полезные сведения и рассуждения, и удачные выражения и высказывания. Но все это есть слова брошенные на ветер, и любой писатель всегда главнее любого газетного писаки, потому что писатель пишет книжки, которые люди ставят на полку и дают друг другу почитать даже и спустя определенное количество лет после выхода книги в свет; газету же, прочтя, приходится выкидывать: хранить газетные подшивки в домашних условиях крайне неудобно, а во-вторых, даже если их и сохранять, — ими невозможно пользоваться: через полгода ты будешь стоять перед толстенными пачками бумаги, в которых хрен найдешь нужное тебе высказывание, сообщение, и проч., и проч.
И вот: та газета, которую придумали мы, есть разрешение этого противоречия.
Ибо это есть такой печатный продукт в газетный форме, который имеет смысл не выкидывать, а сохранять, ибо им у д о б н о пользоваться: нужное тебе высказывание, сведение, подробность, шутка и проч. элементарно отыскивается без какого-либо труда. Ибо они расположены — по алфавиту.
2. Писать нужно при этом не просто любую ерунду, а потом располагать ее в алфавитном порядке, а нужно честно стараться писать именно Энциклопедию Жизни Наших Дней. Которая честно и полностью опишет текущую жизнь, и притом предоставит читателю это описание в удобной для употребления компактной форме. На написание именно такого и следует настраивать свой ум.
Так его, короче, настраивать, чтобы он все подряд, что ни попадется ему на глаза, описывал, исходя из предположения, что в катаклизмах будущих дней все абсолютно погибнет — а только одна эта Энциклопедия и останется, и она и будет служить единственным источником о жизни людей конца XX века.
Как это суть так по отношению к какому-нибудь Тациту или Геродоту.
Все это мы изложили новоявленным знакомцам, главного из которых звали Демьяныч, им идея понравилась, мы стали газету делать. Они обещали нам за это платить деньги.
Собственно, написать 8 полос в неделю всяких разных сведений на заданную букву я бы и сам мог — но это было бы недостаточно разумно. Во-первых, я не являюсь, увы, таким уж виртуозом пера, чтобы написать каждое сведение разным языком и в разной манере, поэтому все, написанное мной, было бы весьма однообразно; во-вторых, мои познания обо всем являются все-таки ограниченными. Газета, написанная одним мной, имела бы весьма однобокий характер. Поэтому мы с птичкой, так рассудив, призвали на помощь друганов и братанов — выдающегося, хотя и пока малоизвестного, писателя Максима Белозора, который тоже сидел без денег и готов был на что угодно ради них, и Тер-Оганяна А.С., который хоть сам и не пишет, зато человек светский до последних пределов, — всех знает, со всеми общается и дружит — он пускай привлекает разных авторов.
Так и сделали.
Максу с Авдеем идея газеты тоже понравилась, они засуетились и в течение недели привлекли к участию в ней массу народу, в основном, художников-концептуалистов, в том числе, например, и столь прославленных, какими являются Звездочетов, Литичевский, Осмоловский. Тем также идея такой газеты чрезвычайно понравилась и все что-нибудь да понаписали на букву Ш — про Шестьдесят Восьмой Год в Париже, например, написал Осмоловский; про Шпенглера — Литичевский, про Шутки Разные и Их Последствия — Звездочетов, и проч. (Именно с Ш было решено начать — для пущего идиотства).
Среди своих же нашли специалиста по компьютерному макетированию; тот воплотил в электронной форме дизайнерские идеи Оганяна; получился макет газеты, (чрезвычайно, кстати, выдающийся) — короче, за две недели на пустом месте, не потратив ни копейки денег, мы газету сделали. И принесли этому мычу Демьянычу — издавай, и плати нам деньги за работу, а мы уже пишем следующий номер на Э.
Конечно, ничего из всего этого не вышло.
— Да, конечно, это очень замечательно, да, конечно, всем заплатим, и будем издавать, вот со следующей же недели и начнем, — было сказано нам, после чего на следующей неделе происходило то же самое, и так длилось май, июнь, июль. Пока мы наконец, не отчаялись окончательно, обозвали Демьяныча — Динамычем, плюнули и растерли.
Одни, короче, от этой истории убытки: помимо трехмесячного пребывания в изнурительном ожидании (и денег, и плодов своего труда), я еще, напившись в ярости от очередной «на той неделе», очень плохой водки «Ферейн», разломал свой собственный принтер, и пять месяцев сидел без него в полной жопе, ибо за починку его в сервисном центре «Хьюлит-Паккард» просили 160 долларов США.
Да еще и позор: всех взбаламутили, везде нашумели, и даже «Выбор России» (куда позвонила Гузель с предложением) взялся писать статейки на экономические и политические темы (в так и несделанный номер на букву Э, например, они написали статьи Эйзенхауэр (его экономическая политика), Эфиопия (как там строили социализм), Эмиссия (как опиум для финансовой системы), и «Эхо Москвы» в лице самого Венедиктова птичку мою у себя принимало, историю себя рассказывало (опять же для номера на Э), и обещало даже такого хорошего дела ради давать бесплатную по их радио рекламу, — и все пошло прахом, а мы с Гузелью еще раз подтвердили уже твердо имеющуюся у нас в общественном мнении репутацию обещалкиных и пустобрехов.
Так вот: 1997, сентябрь.
II.
Но это еще было не все.
10 числа ноября 1997 птичка моя Гузель обитает у Авдея Тер-Оганяна, поскольку я, автор этих строк, получив в «Знамени», наконец, гонорар за свои в нем стихи в размере 540 тысяч рублей, устроил безобразный пьяный дебош, и она была вынуждена бежать. Тут Оганян с к нему пришедшим в гости Максом Белозором делают ей предложение — попытаться все-таки возродить пресловутую газету. И — добиться, чтобы она все-таки была такой, какую продают в ларьках «Союзпечати», чтобы за это те, кто в нее будут писать материалы, получали плату за свой талант и душевный жар.
12 ноября автор этих строк посещает Оганяна в поисках своей птички и проводит с ним всю ночь в обсуждении разных вопросов, в том числе и о газете «Сведения».
Широкая общественность, сообщает Оганян, продолжает теребить их с Максом относительно нея, ибо горько сожалеет, что дело заглохло. Оганян выдвигает следующие, согласованные с М.Белозора предложения.
1. Нужно «Сведения» все-таки делать, своими силами и на свой страх и риск, размножать их в количестве 100–150 экземпляров, разносить на продажу во всякие хитрые книжные магазины типа «Гилей» и «Ад Маргинем», а тем временем искать богачей, которых убеждать проинвестировать издание ее в должных масштабах.
2. Они с Максом берутся — бесплатно — всячески участвовать в изготовлении как минимум четырех номеров «Сведений», и еще — всячески подбивать своих многочисленных друзей участвовать делом и пером в изготовлении их.
3. Делать их при этом не в формате еженедельной газеты, что, не имея много денег, очень трудно, а — преобразовать в ежемесячный журнал, который будет толще и основательней.
— Что же, мог ответить я на это — конечно, я согласен.
И …
И, конечно, ничего из этого опять не вышло: то, се, пятое, десятое …
Семинары по пятницам
1998–1999
Проводившиеся Оганяном и Осмоловским для повышения культурного и образовательного уровня своих адептов из «Школы авангардизма».
Собирались по пятницам на квартире у одного из этих адептов — и помногу, человек по двадцать — и не пили водки, не то и не се, а действительно осуществляли что-то наподобие совершенно правильного учебного процесса: Оганян или — чаще — Осмоловский читали своим адептам самые что ни на есть такие, как в учебном заведении лекции — «история постмодернизма»; «карта современного московского авангардного искусства — кто есть в нем кто»; «в чем смысл жизни»; и т. д. Приводили философов, специалистов по всяким Делезам и Лаканам, те тоже такие вот лекции читали. А юноши и девушки — внимали, задавали вопросы, записывали эти лекции на магнитофон, а потом переводили их на бумагу при помощи компьютера.