Газета "Своими Именами" №49 от 04.12.2012 - Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль)

Главное здесь - в том, что Шафаревич и другие “русские патриоты” вот уже столько лет спекулируют на подмене. С их точки зрения коллективизация была курсом на уничтожение крестьянства, составлявшего 4/5 населения страны. Естественно, что партия, ставившая такую задачу, должна быть объявлена просто людоедской. Но ведь здесь речь идёт об обыкновенной фальшивке. Никто не ставил вопроса о ликвидации крестьянства как класса (если бы такая задача стояла, то жертвами коллективизации должны были бы стать 130 млн. человек). Нужно было создать новое крестьянство, крестьянство индустриальной эры, а высвобождаемое население деревни переместить в город и переквалифицировать.

То, что коллективизация проводилась жестокими методами, в обстановке ожесточённой классовой борьбы, это несомненно, но считать её целью уничтожение крестьянства могут только ненавистники социализма, ослеплённые своей ненавистью. Рискну заявить, что из всех развитых стран мира, пожалуй, только в СССР крестьянство-то и осталось. Разве можно назвать крестьянином американского фермера, занимающегося только выращиванием бройлеров, когда он цыплят получает готовыми от одной фирмы, корма от другой, а продаёт продукцию третьей? Наш колхозник, по крайней мере, и на колхозном поле выполнял весь цикл сельскохозяйственных работ, и после одного трудового дня вкалывал второй, уже на своём приусадебном участке, где тоже и вспахивал землю, и сажал картошку, и окучивал, и пропалывал - и так до самой уборки.

Вот и выходит, что прав был и Андропов: интеллигенты хотели бороться за национальные интересы русского народа и были в этом искренни, но они неправильно понимали эти интересы, их идеалом оставался “справный мужик”, тогда как идеалом народа были Чкалов и Королёв, Гагарин и Матросов. Бедные, заблудившиеся в трёх соснах “слепые вожди слепых” и до сих пор забивают головы искренним русским людям, вовлекая их в ряды “патриотов”.

И напрасно искать корни “русскости” в деревне. Русский народ сложился в ХII в. и вышел на историческую арену после Куликовской битвы как народ-государственник, преемник великой империи Чингизхана, как народ городской (“москвитяне”, “москали”). Ведь тогда города были иными, чем сейчас, городская усадьба была одновременно и сельскохозяйственным, и ремесленным или торговым предприятием. Город в России всегда был водителем, а деревня ведомой. И чтобы выработать “третий путь”, космоцентристскую цивилизацию, вовсе не обязательно обращать большинство населения в крестьян. Сейчас многие горожане, имеющие садовые участки, по глубине агротехнических знаний превосходят лучших колхозников или фермеров, и в то же время не теряют широты кругозора, присущей активному городскому жителю.

Единственное, в чём можно согласиться с Шафаревичем, - это в критике современных коммунистов, ставших второй партией правящего режима, но и тут нужна одна оговорка: он считает, что всякая оппозиция ныне хоть чем-то полезна. Нет, нынешняя коммунистическая оппозиция крайне вредна, потому что создаёт видимость борьбы с режимом, на деле служа ему, а значит, отвлекает народ от осознания подлинного положения страны. Не будь этой лживой оппозиции, могла бы появиться оппозиция настоящая, чего больше всего боятся и режим, и служащие ему “оппозиционеры”. Да, не ей, этой “оппозиции”, поднимать страну, но и не “русистам”. И уповать на окончание революции и гражданской войны в России, пока в Москве засел Деникин, вряд ли патриотично. Русский строй - это социализм. А Шафаревич, заслуживший известность своими трудами, где социализм характеризуется как стремление к смерти, был антикоммунистом и антисоветчиком и, как видно из его последней статьи, остаётся таковым, а следовательно, должен быть признан врагом русского народа.

№33, 1999 г.

БЛАГОНАМЕРЕННЫЕ АНЕКДОТЫ

Брауншвейгский суд в один из недавних многочисленных обвинительных приговоров включил постановление о том, что «ВСЯЧЕСКИ ДОЛЖНЫ ПООЩРЯТЬСЯ БЛАГОНАМЕРЕННЫЕ АНЕКДОТЫ, НАПРАВЛЕННЫЕ К ПРОСЛАВЛЕНИЮ СУЩЕСТВУЮЩЕГО СТРОЯ».

Так как население третьей империи, по-видимому, само не очень склонно придумывать такие анекдоты, приходим ему на помощь и снабжаем каждый сообщаемый нами факт специальным благонамеренным анекдотом по этому же поводу.

Журналист Велк отправлен в концлагерь за статью в «Ди Грюне Пост», которая называлась: «ПРОШУ СЛОВА, ГОСПОДИН МИНИСТР».

Благонамеренный анекдот по этому поводу будет такой.

К одному вежливому и умному министру пришел невежливый журналист и сказал:

- Прошу слова, господин министр.

- Получайте два: вы арестованы, - тонко и остроумно заметил министр.

Пораженный находчивостью своего собеседника, неосторожный журналист задумчиво поехал в концлагерь.

Так остроумие правителей спасает их от лишних просьб, а страну - от печати.

«Берлинская Тагеблатт» в статье о внутреннем экономическом положении пишет: «ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ ТАКОВА, ЧТО НАДО БИТЬ ТРЕВОГУ».

После этого заявления благонамеренный анекдот должен прозвучать так.

Один робкий коммерсант подошел к полицейскому комиссару и почтительно спросил его:

- Действительно ли, господин комиссар, надо бить тревогу?

- Не знаю, - четко ответил комиссар, - может, ее и надо бить. Пока что на моем участке я бью только арестованных.

Коммерсант внутренним голосом сказал робкое «ха-ха», успокоился насчет будущего, посидел у себя в конторе и разорился.

Так четкая политика власти умело регулирует коммерческую жизнь страны.

По сведениям английских газет, немецкие текстильные фабрики ПРЕИМУЩЕСТВЕННО ВЫПУСКАЮТ ТОЛЬКО КОРИЧНЕВЫЕ ТКАНИ И, ГЛАВНЫМ ОБРАЗОМ, КОРИЧНЕВЫЕ РУБАШКИ.

Тут благонамеренный анекдот напрашивается сам собой.

Одному нехорошему рабочему предложили в магазине коричневую рубашку.

- А мне не хочется, - неожиданно сказал рабочий. - Дайте другую.

- Рекомендую именно эту, - настаивал торговец. - Самая экономная.

- Почему?

- Единственная рубаха, которую не снимают с гражданского населения.

Ответ был так остроумен, что арестовали и покупателя и продавца. Это означает, что никаких классовых различий в стране уже не существует и каждый гражданин равен перед лицом закона.

Наиболее темпераментный фашистский орган «Фолькише Беобахтер» заявил на днях: «ЧЕМ МЕНЬШЕ НАСЕЛЕНИЕ БУДЕТ ГОВОРИТЬ ВСЛУХ О ПОЛИТИКЕ, ТЕМ СПОКОЙНЕЕ БУДЕТ В СТРАНЕ».

Благонамеренный анекдот по этому поводу краток и выразителен.

Не так давно одного доктора стали бить на улице.

- Караул, убивают! - закричал доктор.

- Прошу не говорить вслух о политике, - сделал ему замечание шуцман.

Это доказывает, что люди свободных профессий очень разговорчивы и не сразу могут понять смысл внутренней политики.

Каждый из приводимых нами благонамеренных анекдотов может рассказываться как в семейном кругу, так и на пути в концлагерь. Смысл и значение их от этого не меняются.

Аркадий БУХОВ, 1934 г.

ПРО ТУСОВКУ

Встретились как-то раз модели. Одна говорит:

- Ой, девочки, я знаю такую отпадную диету – за неделю сбросила почти килограмм и теперь вешу сорок два кило!

- Нашла чем хвалиться, бомбовоз! Я вот вешу тридцать шесть кило, и то помалкиваю! – хохотнула другая.

- И правильно, сиди и молчи в тряпочку! – вмешалась третья. – Не буду на себя указывать пальцем, но некоторые весят тридцать кило ровно!

- Ну и что?! – презрительно пожала костьми четвёртая. – Да, я не скрываю, что во мне целый тридцать один килограмм… Но ведь у тебя-то при твоих тридцати рост метр семьдесят, а у меня метр девяносто!

- Ах ты дрянь такая, возомнила о себе! – взвизгнула третья, намереваясь вцепиться в волосы четвёртой.

Но тут встала из обморока первая, которую обозвали бомбовозом, и захотела отомстить за обиду. Она ка-ак размахнулась, чтобы им всем, малохольным, двинуть посильнее. Но размах получился очень уж резким, кулачок всколыхнул ветерок, и все собравшиеся модели разлетелись в разные стороны.

А то бы точно подрались!

Каждый раз после больших праздников учреждения типа Кащенко, оно же Канатчикова дача, а также Троицкое, Прибрежка, Агафуровские дачи, Апатиты, Ломоносова-один, Курчатова, Гиляровского, Ганнушкина и многие-многие другие переполняются пациентами.

Пациенты эти не простые, а особенные – сами психиатры. Все в состоянии кататонического возбуждения, дёргаются в смирительных рубашках, бегают по палатам и бессвязно выкрикивают: