Асфоделия. Суженая смерти (СИ) - Гэлбрэйт Серина

– Я уже который день наблюдаю за вами и не могу вас разгадать, – Эветьен заложил руки за спину, изучая меня сверху вниз тем пристальным, пытливым взглядом, что заставлял ощутить себя ещё не открытым химическим элементом. – Есть вещи, которые вы ловите буквально на лету, осознаёте, что происходит и почему, быстрее, чем можно ожидать. И в то же время другие вещи упрямо ускользают от вашего понимания, порой даже очевидные. Волею императора я вынужден присматривать за вами, разобраться, действительно ли вы столь страшны, как утверждает молва, несёте ли вы настоящую угрозу для Империи и Его императорского величества. По моему настоянию брат не только оказался в числе назначенных рыцарей, но был приставлен непосредственно к вам… что явно не пошло ему на пользу.

Надеюсь, после проводов Тисон не помчался к старшему брату признаваться в грехопадении и нарушении устава ордена?

А если не к Эветьену, но каяться служителю Четырёх, если, конечно, в здешней религии есть возможность исповедоваться?

Или к магистру своего ордена?

– Что вы имеете в виду? – уточнила настороженно.

– Думаю, вы и сами заметили, что брат уделяет вам слишком много внимания, куда больше, нежели положено предписанными в этом случае правилами, нежели другие рыцари своим избранным.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Это его долг, – повторила я слова Тисона, потому что всё равно не знала, что тут можно возразить.

Тисон внимателен.

Заботлив.

Мил.

Жизнь мне спас.

Смотрит, конечно, без пылкого наивного обожания Саши, но порой проскальзывает в его взгляде нечто такое… нет, не желание немедленного секса, не голод после долгого воздержания, не «хочу трахнуть вот её, а там хоть трава не расти»… ничего подобного. Просто…

Просто странно видеть что-то такое, большое, светлое и возвышенное, от мужчины, который знаком с тобой всего несколько дней.

Так не бывает. По крайней мере, не в реальной жизни.

Впрочем, поцелуй оказался красноречивее многих слов и подтверждал намёки Эветьена.

– Разве? – протянул Шевери-старший вкрадчиво. – Или вы, подобно придворным кокеткам, принимаете его внимание как нечто само собой разумеющееся?

– Нет, но…

– Магистра Бенни пригласили по воле императора, и по его же просьбе проверка прошла публично, с использованием одного лишь артефакта Ашура. Стефанио пожелал, дабы весь двор и те, кому платят наши соперники, убедились, что вы безопасны, что в вас нет ни капли той силы, о которой нынче судачат все, кому хоть немного любопытно, кто же станет следующей женой Его императорского величества.

Отлично. Зашибись! Очередное представление на радость толпе, то-то всё было демонстративно, напоказ и Эветьен уверял магистра, что, дескать, императору и текущих результатов хватит.

– Магистр был не в курсе… то есть не заодно с вами? Я хочу сказать, сам процесс проверки был настоящим?

– Закатники жадны до сильного дара и весьма избирательно признают власть императора. Им можно заплатить целое состояние, однако никто не гарантирует, что любая, даже конфиденциальная информация не дойдёт до совета ордена в случае их заинтересованности.

– Но если проверка была настоящая и показала отрицательный результат и у меня, и у Жизель, и у Нарциссы, то чего опасаться? – удивилась я. – Силы у меня нет, всё прекрасно.

– Вы действительно не поняли, – не вопрос, утверждение. – Подозреваю, вы и не заметили, верно?

– Не заметила чего?

– Будьте добры, оденьтесь и выйдите хотя бы к завтраку, – ответом Эветьен не удостоил, развернулся, спустился с помоста и направился к двери. – Я подожду вас в приёмном покое, поэтому постарайтесь не задерживаться.

В спальню проскользнула Кили, прикрыла створку за удалившимся мужчиной. Всем своим видом служанка выражала неодобрение что моим прогулом, что визитами Эветьена в спальню дамы.

Уже в процессе сборов меня осенило.

Если Стефанио так хотел явить целевой аудитории прискорбное отсутствие дара у злокозненной островитянки, то должен был быть уверен в результате. А уверенностью здесь и близко не пахло. Что же оставалось правителю? Гарантировать оный результат искусственным, так сказать, путём.

Не без труда дождавшись, когда Кили закончит с облачением меня в платье, причёской и макияжем, я выскочила в гостиную. Эветьен правильно оценил выражение моего лица, подхватил меня под локоток и потащил к выходу. Горничная проводила нас крайне осуждающим взглядом.

– Не при служанке, – пояснил Эветьен уже в коридоре.

– Разве Кили не на вас работает? – я дёрнула рукой, но мужчина и не подумал разжать пальцы.

Ещё и шаг ускорил, словно мы опаздывали. Наверное, действительно опаздывали, однако лично я совершенно не расстроюсь, если мы придём к концу завтрака. На столах оставалось достаточно еды, чтобы перехватить что-то на вполне себе приличный перекус.

– Не напрямую. Да и есть вещи, обсуждать которые не следует при слугах, не связанных кровными клятвами верности с вами или вашим родом.

– Вы подстроили нужный императору результат, – прошипела я. – Чёрт знает как, но вы сделали так, чтобы камень ничего не показал. Вы вообще всё подстроили: танец, своевременное знакомство с магистром, присутствие других избранных, результат этот хренов… Кстати, выходит, в Брендетте уверены на сто процентов, раз её избавили от участия в этом спектакле?

– Положение фрайнэ Брендетты таково, что её нельзя проверить без веских оснований и специального постановления, – в голосе Эветьена появились раздражённые нотки.

– Ну да, а нас не жалко!

– Не понимаю, чем вы недовольны на сей раз? Его императорское величество делает всё, дабы уменьшить бурю слухов вокруг вас, в то время как вам вечно что-то не по нраву…

– Делает он это отнюдь не ради меня, – парировала я. – Без понятия, какие цели преследует ваш дражайший император… может, четвёртую жену на убой ищет, которую не жалко будет, если угробят вдруг… может, сам хочет её того… но уж точно не во имя моего благополучия и светлого будущего.

– Что вам, зелёной девице с островов, известно о жёнах Стефанио и обстоятельствах их гибели? – я хотела было ответить, но Эветьен продолжил, не дожидаясь моей реплики: – Ничего, полагаю. Самое большее, те же слухи, сплетни, что нынче вы сами на себя цепляете почище репья на собачий хвост. Каждая из жён была очаровательной, прекрасно воспитанной добродетельной фрайнэ из хорошего рода, выше рода фрайнэ Нарциссы, чище рода фрайнэ Жизель и куда ближе к первопрестольному древу, нежели ваш. Каждая из них осознавала свой долг, не противилась ему, но принимала с  должным смирением и могла стать достойной императрицей. И гибель каждой стала трагедией…

– Столь великой, что не стали выяснять, почему три молодые женщины внезапно погибли во цвете лет, а сразу перескочили к пункту «давайте поскорее найдём следующую».

– Видите? Ваши суждения опираются на домыслы и пустопорожние сплетни, тем более диковинные, чем дальше вы живёте от столицы.

Мы вышли к лестнице, ведущей на первый этаж, и при спуске Эветьен всё же удосужился замедлить шаг. Руку мою, правда, не отпустил, и я неуклюже согнулась, подхватывая край юбки.

– И что же стало причиной смерти на самом деле?

– Несчастный случай, – повторил Эветьен то, что я уже слышала.

Только, в отличие от Кили, определённо верившей искренне в неудачное стечение обстоятельств и неисповедимость божьей воли, по лицу и тону Эветьена было ясно, что он врёт.

По лестницам этого мира я спускалась предельно аккуратно – длинная юбка есть длинная юбка, особенно со шлейфом, – опасаясь запнуться и наступить на собственный подол. Элегантно приподнимать её, как делали другие женщины, не получалось, лишь задирать, обнажая щиколотки. Но всё лучше, чем путаться, рискуя повторить «подвиг» с реверансом.

Быть может, поэтому в первую секунду показалось, будто я таки наступила на подол. Твёрдая поверхность ступеньки неожиданно пришла в движение, с вкрадчивым хрупаньем уходя из-под подошвы туфельки. Я пошатнулась, потерявшая опору нога соскользнула вниз, увлекая за собой всё тело, вес которого успела принять. Следом ухнуло сердце, горло стиснуло удавкой страха.