Истинная правда, или Учебник для психолога по жизни - Николай Козлов

Хотя, возможно, это слишком влияние меня, как ведущего. Я ведь знаю группы тесно сплоченные, где сила каждого — в единстве всех. Клуб — тот же, программа — одна, группы — другие. В чем причина? Другой ведущий...

Синтоновцы контактны, теплы и открыты, они легко, и я бы даже сказал не задумываясь, отдадут тебе свое душевное тепло, открытость, нежность... сердце.

Ровно потому, что для них это — не сокровище.

Они всегда готовы любить хоть тебя, хоть любую другую мебель, особенно по команде ведущего. Правда, их теплота носит характер быстрорастворимой интимности: сейчас центр мира для них — ты, но три минуты прошло, и: "Спасибо, попрощались! Поблагодарили друг друга, смена пары!", — и через минуту она о тебе забыла.

Потому что любит уже другого. А ты — другую. Такая вот каруселька...

Нормальных людей это пугает. Нормальные люди от этого — в ужасе, как от душевного уродства.

Конечно, они правы.

Они правы в том, что любить — не только несколько минут попереживать взаимное восхищение под музыку. Любить — это значит принять участие в жизни другого, отозваться заботой на его нужды. Это значит помнить и все время возвращаться душой — к тому, кто тебе дорог, ради которого ты можешь отложить многое другое, менее важное.

И мне очень хочется, чтобы так понимали любовь — все нормальные люди.

Но если нормальные люди убеждены, что вот так, сразу, любить нельзя, человека надо узнать и к нему привыкнуть, и вообще он должен быть для тебя Особенным (и прочее, и так далее), это говорит только о том, что наши "нормальные" просто плохо знакомы со светской духовной или высокой религиозной практикой. Любит каждого и сердечен к каждому — каждый душевно здоровый и духовно просветленный человек. Вспомните святых своей религии — они такие. И если синтоновцы способны на это хоть на время и хотя бы только в своей среде — им нравится это. Они гордятся этим.

А вы?

Синтоновцы среди людей

Выйдя из Клуба на улицу, большинство синтоновцев сохраняют энтузиазм и энергетику, но многие затрудняются — как, не потеряв в душе "Синтон", жить среди людей нормальных? И многие оказываются ни там, ни там. В сравнении с Клубом они теряют синтоновскую теплоту и открытость, в сравнении с Улицей — оказываются слишком свободными и слишком умными. Синтоновец первого года обучения при всей своей Науке далеко не всегда вписывается в нормальную компанию: по ощущению окружающих, он слишком умный, то есть "грузит мозги" и выпендривается.

Впрочем, это проблема любой религии: новообращенные неофиты всегда носятся с новыми для них Великими Откровениями и своим энтузиазмом и приставаниями раздражают окружающих.

Из писем синтоновцев

Таня:

Недели две назад я, к своему изумлению, обнаружила, что мои родственники (особенно женского рода) выражают сильную озабоченность тем, что я перестала "дергаться за привычные ниточки". Больше всех привыкла использовать мою эмоциональность и ранимость моя мама, и то, что теперь я стала "неуправляемой", вызывает у нее жуткую нервозность. Конечно, мне сейчас трудно, но в конечном счете, я думаю, эта ситуация и мне, и всем моим любимым родственникам только на пользу.

Только знаете, Н.И., что меня тревожит? Мне порой кажется, что я не дергаюсь просто потому, что все чувства, и плохие и хорошие, просто сгорели. Душа, прежде чувствительная и открытая, покрылась как будто коркой или панцирем, и мне это не нравится. А может, я просто чего-то не понимаю? Путаю? Скучаю по привычной боли?

Да, это и есть следующая тема:

Синтоновская непробиваемость

За что я благодарна Клубу — это за разрешение жить счастливо.Лида Шир

Эта тема поднимается в Клубе часто. Факт тот, что Клуб это может и делает, а проблема в том, что народ никак толком не определится: как к этому относиться? И хочется, и колется, и мама не велит.

Из писем синтоновцев

Настя:

"Синтон" сделал меня пофигисткой. До "Синтона" я могла волноваться и очень сильно переживать по любому поводу, даже из-за пустяка. Сейчас многие глобальные события проходят мимо меня, не затрагивая струн моей души, не волнуя и не трогая меня за живое. Жить мне стало спокойнее и проще, как будто бы жизнь стала менее жестокой, но на самом деле я знаю, что дело не в жизни, а во мне самой. Изменилась я, и поэтому изменилась моя жизнь.

Раньше меня очень интересовало и по-настоящему волновало, что и как думают обо мне другие люди, теперь мне бывает это только любопытно, не более: свои достоинства и недостатки я знаю сама. Наверное, у меня повысилась самооценка, потому что теперь, когда мне говорят о моих недостатках и хотят обидеть ими, я равнодушна: "Я знаю — ну и что?" Меня не трогает, что я кому-то не нравлюсь: я не могу и не хочу быть такой, чтобы нравиться всем. И если случается что-то, что раньше меня трогало, я говорю теперь: "А мне по фигу!" — и больше не беру это в голову.

Настя была беззащитной — а стала защищенной. Раньше жить было тяжело — теперь стало жить легче. Само по себе это, конечно, прекрасно, и очень многие будут Насте завидовать. Действительно, те, у кого душа болит, часто мечтают о жизни без боли. Эта мечта кажется недостижимой — как, неужели когда-то можно жить легко, с радостью в душе, без тоски и тяжести, с верой в себя, без страха встретиться глазами и сказать нелепость? Оказывается, можно, и это один из первых подарков, который человек получает в "Синтоне".

Ура!

Ура? Только ли — ура? Нет, этот подарок нередко оказывается с двойным дном. Это неприятное открытие — обнаружить, что жить без боли, просто жить — может быть неинтересно. Пресно, как-то пусто... Да, душа теперь от жизни защищена, но ведь более всего защищен от жизни — труп.

Конкретно: все ли вам нравится в Настином пофигизме? Мне — нет. Я пофигистов не люблю. Мне не нравится, что душа Насти теперь редко взрывается радостью и только по полузабытой привычке отзывается на нужды других: "Мне-то какое до этого дело? Меня это не касается!"

Верно. Раньше ее касалось — болью, стыдом, переживанием, — и, поскольку ее касалось, она дергалась. Чем сильнее касалось, тем энергичнее она дергалась. Даже что-то делала, и для себя, и для людей: стимул был. Стимулом, палкой была боль. А теперь стимула нет — вот Настя и не дергается, а раз не дергается, то и делать что-либо уже незачем. Палка исчезла, а ничего взамен не пришло.

Любовь — не пришла, и поэтому в душе остались только равнодушие и душевная пустота.

Настя может быть заботливой и доброй, по факту — она одна из клубных активисток. Но для нее это — развлечение, то, что она делает под настроение, когда ей "не в лом". А будет настроение другое, она так же весело и свободно пройдет мимо вас, просящего. Или по вам — свободно!

Не повернув головы кочан

И чувств никаких не изведав...

Настя стала свободной, но ее свобода — это только "свобода от": не зависимость от того, что в жизни ее раньше дергало. Как этап, это нормально, более того, это — достижение. Настя кайфует от свалившейся на нее легкости, и мы вполне можем порадоваться вместе с ней. Важно только, чтобы она на этом не останавливалась, чтобы она росла от "свободы от" к "свободе для" — к такой направленности души, когда естественно любить и заботиться.

Сейчас Настя радуется: "Жить легко!", читайте — "мне жить легко", тогда же она будет радоваться другому: "Со мной легко!", что значит "со мной легко жить людям".

Пожелаем же Насте и всем другим хорошим людям не только душевной защищенности, но и душевной открытости — открытости к любви.

Что есть Клуб и что есть в Клубе

В клубе более десятка очень разных ведущих и еще больше самых разных по тематике, задачам и стилю групп, которые они ведут. Но группы — это на поверхности. А под поверхностью — есть течения. Есть потоки людей, объединенных общими слабостями, болячками, пунктиками, предпочитаемыми радостями или философией жизни, — проще говоря, объединенных общей настроенностью и направленностью души.

И тогда, рассказывая, что есть в Клубе, я уже говорю не о его организационной структуре, не о занятиях, проводимых в группах, а о неформальных, живых, человеческих потоках и течениях.

Например, в Клубе есть собственно Клуб (от слова "клубиться"). Если хотите — тусовка. В тусовку, в Клуб идут те, кто хочет покрутиться среди людей, поклубиться в вихре новых контактов, просто пообщаться и познакомиться. И те, кто в "Синтоне" ищет просто легкой, теплой, приятной тусовки, бывают разочарованы, когда встречаются с чем-то другим.

Например, чем-то умным. Или серьезным. На кой черт?

В Клубе, конечно же, есть Психдиспансер для тех, кому плохо. Это не отдельная комната и не организационная структура, это настроение и способ жизни. Кто-то, приходя в "Синтон", быстро использует клубное тепло, чтобы согреться, набраться сил и начать расти, другие же торопятся расслабиться и начать безмятежно сосать внимание и заботу, иногда для полноты ощущения жалобно попискивая. Собственно, именно они и составляют Психдиспансер. Мы регулярно расформировываем его, но люди с требованием "обслужите и сделайте мне хорошо" приходят снова и снова.