Повелитель снов - Масахико Симада
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Первых граждан республики можно было бы назвать подопытными кроликами Катагири. Не следует считать детей, которые у тебя появились, неполноценными и закомплексованными. У них есть талант: читать мысли взрослых по лицу. «Это не мой ребенок», – если родители так думают, то отношения не будут складываться. Ребенок не может не реагировать на это.
– Сложнее приходилось не тому, кто становился ребенком напрокат, а тому, кто становился родителем. Казалось, детям не терпелось поскорее заставить родителей проявить свои недостатки. Но я строго воспитывал их, прежде чем в них просыпался никчемный Complex брошенного ребенка. Правда, сначала было тяжело. Barbara даже слегла в больницу с Neurosis. Матери необходимо обладать долей наглости: какая разница, кем вырастут дети. А Барбара была слишком naïve.
Первые граждане республики должны были стать образцом для будущих детей напрокат. Естественно, господин Катагири возлагал на них великие надежды. Он не успевал проследить за мельчайшими движениями души каждого, так как думал только о том, как скорее приучить детей к жизни ребенка напрокат. Короче говоря, пытался учить их методом кнута и пряника, как будто дрессировал животных в цирке.
Барбара всегда утешала и подбадривала детей, пытаясь благодаря этому забыть о своем прошлом. До того как стать парой господину Катагири, она три года была замужем, забеременела и родила мальчика. Ей было 23 года. Когда мальчик стал называть мир вокруг себя словом: «мамма», он умер, оставив в завещание: «Агу-агу». Барбара винила себя за то, что не заметила у ребенка воспаления легких, ненавидела тех, кто рожает детей, и стала отказывать мужу в сексе. Неизвестно, это ли послужило причиной, но они перестали жить вместе, и с тех пор у Барбары не было своих детей. Она считала, что не имеет права быть матерью. Решила, что может общаться с детьми в лучшем случае как психолог. В тот момент она встретилась с господином Катагири, и судьба сделала ее матерью сирот. Майко подумала: наверное, это совсем не похоже на работу воспитательницы в детском саду, но она даже представить себе не могла, насколько это трудно. Поблажек в виде кровной связи не существует. Нужно с нуля создавать доверительные отношения между абсолютно чужими людьми.
– Мы стали серьезнее относиться к воспитанию первых граждан республики, и примерно месяцев через семь упорного обучения, когда у них не оставалось даже времени на игры, мы начали сдавать их напрокат в чужие семьи. Сначала всего на несколько дней. Постепенно мы увеличивали срок. На неделю. На десять дней. Дети были разные: кто-то возвращался домой в слезах, проведя два дня в незнакомом доме. Бывало, что у клиентов не получалось поладить с детьми. Именно в этих случаях Барбара была нужнее всего. Она ложилась спать вместе с ребенком, купала его, водила на аттракционы и всячески убеждала его. Так, чтобы он почувствовал радость от работы Rental Child. Множество раз показывала ему фильмы «The Kid» и «The Paper Moon», говорила: вот каким ты станешь. Или же рассказывала ему кучу историй, где главный герой отправлялся искать сокровища, преодолевал разнообразные испытания и становился взрослым. Республика сирот – база для героев, здесь они восстанавливают силы, перед тем как отправиться в путь навстречу новым приключениям. Разве герои хнычут и жалуются? Вот таким образом она их убеждала.
– Наверное, Барбаре приходилось нелегко.
– Когда дети плакали, ей становилось так тяжело, что она тоже не могла сдержать слез. Они ласково называли ее: Mammy, и она тут же начинала играть роль матери. Ей же нужно было оставаться Ma'am. На самом деле она выбрала нечто среднее, став матерью-другом, одновременно являясь и учителем. Ей нужно было играть несколько ролей. У меня же была только одна роль.
Хотя их объединяло общее занятие – дети напрокат, это были разные личности – каждый со своим характером, выражением лица, особенностями, пристрастиями и генами – которые случайно оказались под одной крышей. Не всегда выбор Катагири оказывался правильным, у детей развивались внезапные болезни, возникали душевные травмы.
Старший ребенок Сэм был умненький мальчик, но в десять лет он совсем перестал разговаривать. Ни босс, ни мадам не могли и предположить, от чего это случилось. Они забеспокоились, но сколько ни пытались заговорить с Сэмом, он произносил только три фразы: Yes, No, I don't know.[121] Они даже показали его психоаналитику, но от этого прибавились только две фразы: I'm OK. Leave me alone![122] В таком состоянии его никоим образом нельзя было отдавать напрокат в чужую семью. Мальчик, который говорит только пять фраз, превратит и без того печальный дом осиротевших родителей в замок с привидениями. Поломав голову, господин Катагири, решил попробовать загипнотизировать Сэма. Даже наспех проведенный сеанс гипноза дал непредсказуемый результат: число фраз увеличилось до десяти. Сэм был послушным ребенком, и, может быть, поэтому простое внушение избавило его от груза на душе.
Благодаря случаю с Сэмом Катагири серьезно овладел гипнозом; занимаясь йогой, без всякой системы добавил свой опыт практики в дзэнском монастыре, куда он ходил в юные годы, и создал тот самый медитативный метод по системе Катагири. Оказалось, Сэм, работая ребенком напрокат, испытывал стресс невероятной силы. Оттого что ему приходилось контролировать осиротевших родителей-клиентов, он не мог говорить так, как ему хотелось. Сэм был гордым ребенком. Иначе говоря, ему нужно было дать возможность расслабиться. Катагири превратил Сэма в материал для экспериментов и оттачивал на нем свой медитативный метод.
Была девочка, которая страдала приступами агрессии. Мексиканка Мириам, чьи родители погибли в автокатастрофе, по ночам в полнолуние неизменно начинала буйствовать. Ни босс, ни мадам ничего не могли с этим поделать. Среди клиентов были семьи, которые искали скандального ребенка. Босс придумал рекламный трюк: ссоры родителей и детей, ссоры с братьями и сестрами, скандалы с соседями – все, что ни пожелаете, – и так продавал Мириам. Сейчас она работает в полиции.
Хелен, которая умела говорить по-кошачьи, была таким загадочным ребенком, что действительно можно было подумать, будто она родилась от кошки и человека. Она доставляла много хлопот. В опасном Нью-Йорке убегала куда-нибудь, словно напрашивалась: украдите меня. Хотелось надеть на нее ошейник. Один раз она не возвращалась целый день, заставив босса и мадам изрядно поволноваться. Наутро ее привел домой хиппи, назвавшийся поэтом, который узнал ее адрес из медальона, висящего на шее. Хелен сказала, что принимала участие в конференции бродячих кошек, выступая с речью от имени человеческих детенышей. Ее духа-хранителя звали Стиви. Он был наполовину человек, наполовину кошка. Где сейчас Хелен, неизвестно. От нее нет никаких вестей уже лет пять.
– Как-нибудь нагрянет без предупреждения с выводком из пяти детей, не меньше.
Наверняка она превратилась в кошку.
Иен Иен, сирота китайских корней, возит в Америку азиатские фильмы. Она вышла замуж за кинорежиссера родом из Гонконга и иногда снимается в кино. Благодаря этому она смогла встретиться со своими настоящими родителями. Иен Иен была второй дочерью в семье владельца ресторана в Гонконге. Ее родители увидели лицо актрисы, которая играла в одном гонконгском фильме американку, китаянку в третьем поколении, не умевшую говорить по-китайски, и подумали: «Может быть…» Она была точной копией их старшей дочери, то есть старшей сестры Иен Иен. Они навели справки об актрисе, и выяснилось, что Иен Иен полностью совпадала по описаниям с их пропавшей дочерью. Ее похитили еще в том возрасте, когда она и говорить толком не умела, и бросили в нью-йоркском Чайнатауне. Похищение было совершено в целях получения выкупа, но преступника так и не поймали, а дело осталось нераскрытым. Вписав в паспорт имя ребенка, преступник вывез Иен Иен за пределы Гонконга, но, вероятно, так и не придумав никакого способа безопасно получить выкуп, бросил девочку на улицах Нью-Йорка.
Иен Иен практически ничего не помнила о своих настоящих родителях. Они вообще-то дали ей китайское имя – Линхо и английское – Трэйси. К счастью, родители помнили, что на спине у девочки есть родинка в форме треугольника, к тому же анализ крови не показал того, что они не являются ее родителями.
– Это единственный случай, когда ребенку напрокат удалось встретиться со своими настоящими родителями. Только Иен Иен. Если теперь Мэтью удастся встретиться со своей родной матерью, это будет второй случай, – Катагири поочередно поморгал глазами и засмеялся, засопев носом. – Родная мать Мэтью знает, где у него на теле родинки?
Встреча родной матери со своим ребенком для Катагири не очень-то радостное событие, догадалась Майко по его интонации. То, что кровные связи значат больше, чем жизненные, – это чушь. Подумаешь, кровь. Жидкость красного цвета. Отношения между родителями и детьми меняются в зависимости от обстоятельств. Эти отношения – не более, чем контракт. А любой контракт можно переписать. Катагири стал отцом сирот, опираясь на подобные теории.