О египетских мистериях - Автор неизвестен

Стало быть, мы считаем, что все подобные недоразумения, будучи чуждыми и переносимыми с противоположного на противоположное, не имеют отношения к подходящему мнению. Потому мы, показав их несообразность, уже не считаем более нужным тратить время на их детальное рассмотрение, поскольку они выдвигаются из соображений спора, но не исследуются в рамках никакой философии.

26. Итак, можно было бы удивиться и многому другому в этом спорном нововведении, и в особенности, по справедливости, быть пораженным противоестественностью логического вывода в том случае, если бы мы, в то время

как вся эта тема возникает только в воображении колдунов, тех, кто принимает за причину страсть или болезнь, и тех, кто совершенно обманут, а на самом деле ее ни в коей мере не существует, осмелились утверждать, будто и такие люди могут постигнуть истину. Ведь каково начало их истинных представлений или каково основание, малое или большое, для доверия к заключенному в них? Не следует обращать внимания на такую истину, которая могла бы возникнуть иногда и случайным образом,- в самом деле, даже двигающимся наугад случается писать о ней. Не следует обращать внимания и на ту, в соответствии с которой оказывается, что гармоничного согласия достигают свершающееся и свершающее,- ведь такой она возникает и в ощущениях, и в представлениях живых существ. Стало быть, ничто подобное не связано ни с божественной, ни с превосходящей обыденную природу истинностью. Однако ту истину, которая действительно и неоспоримо установлена, опирается на целостное знание о сущем, сродственна существу дел, принадлежит безошибочному разуму и знает все в совершенстве, прямо и определенно,- вот такую истину и следует связать с пророчеством. Таким образом, она во многом отлична от некоего природного явления, каковым выступает, например, свойственное иногда некоторым животным по природе предвидение землетрясений и дождей. Ведь последнее, сопричастное сопереживанию, возникает иначе -когда какие-то животные движутся вместе с некими частицами и силами в мире или вследствие некоей остроты ощущений предчувствуют то, что уже случилось в воздухе, но еще не ощущается на поверхности земли.

Если мы на самом деле говорим это правильно, то не следует на основании того, что мы почерпнули из природы

некое представление о сущем или восприятие будущего103, оценивать их как пророческие предвидения; однако они подобны мантике во всем, за исключением того, что никакая ее часть не лишена надежности или истины, а обычно случающееся существует не всегда. Далее, и люди будут говорить истину в отношении некоторых предметов, но не всех. Именно поэтому, даже если в искусствах, каковы управление кораблем или врачевание, существует некое направленное на будущее познание, то оно не имеет никакого отношения к божественному предвидению. Ведь оно предполагает будущее на основании сходных явлений и доказывается на основании неких признаков, причем даже не вполне достоверных и неустойчивых по отношению к тому выявляемому предмету, который с ними связан и проявлениями которого выступают эти признаки. Прочное же знание божественного промысла указывает путь для будущих событий, так же как и его незыблемое подтверждение на основании причин, и его связующий все со всем нерасторжимый охват, и его остающееся неизменным различение всего как наличного и определенного.

27. В самом деле, не следует утверждать, будто и природа, и искусство, и взаимное тяготение связаны с предуведомлениями частей во всем, словно в едином живом существе, о чем-то друг в отношении друга и что тела предрасположены к тому, чтобы на основании одних существовало знамение применительно к другим. Ведь даже они, совершенно отчетливо видимые, присвоили себе – одни в большей, другие в меньшей степени-некий отголосок божественной мантики, ибо никакое из них не может быть совершенно ее лишенным. Напротив, точно так же, как во все предметы привнесено связанное с богом представление о благе, в них проявляется и некий неясный

или даже вполне отчетливый образ божественной мантики. Однако собственно-божественный вид мантики не является ничем из этого, и не следует характеризовать единый, божественный и несмешанный ее вид на основании большей части исходящих от нее в становление видений. И если какие-то другие, ложные и обманчивые, образы находятся еще дальше от него, чем те, то не стоит их привлекать для его обсуждения. Напротив, необходимо выяснить для себя в отношении его единый смысл и единый порядок в согласии с единым божественным видом и с единой умопостигаемой и неизменной истиной, наряду с этим пренебрегая постоянно выходящей за свои границы изменчивостью как ненадежной и не подобающей богам.

Если истинное мантическое божественное действие в самом деле таково, то кто не устыдился бы выставить лишенную мышления и не созидающую возникающего природу в качестве некоей предпосылки мантической силы в нас, вкладывающей эту способность в одних в большей, а в других – в меньшей степени? Ведь в тех случаях, когда люди восприняли основания для собственного совершенства из природы, тогда главенствуют некие природные способности. В тех же случаях, когда не наличествует никакого человеческого действия, тогда и результат не принадлежит нам. И если целью является некое божественное благо, превосходящее нашу природу, то не может быть, чтобы когда-либо в подобных случаях в качестве предпосылки выступала некая природная предрасположенность: ведь недостатки принадлежат тому же самому, что и достоинства. Людям же свойственны оба эти состояния. А если говорить о том, что существует не как присущее людям, то у этого, конечно, не будет природных предпосылок. Следовательно, в нас нет от природы никакого зародыша

божественной мантики, но если бы кто-нибудь называл мантикой нечто более обыденное и человеческое, то пусть у этого человеческого будет некая природная предпосылка. Что же касается той мантики, которую можно было бы назвать истинной, соответствующей богам, то не следует полагать, будто она заложена от природы. Ведь последней в числе прочего сопутствует большая или меньшая неопределенность 1‹м, и потому она отлична от пребывающей в пределах неизменного божественной мантики.

Именно поэтому следует решительно возражать в тех случаях, когда кто-нибудь говорит, что мантика существует благодаря нам самим. И ты приводишь проявляющиеся в действиях доказательства этого. Ведь то, что те, на кого нисходит вдохновение, указывают камни и травы, и налагают некие священные оковы и освобождают от них, и отпирают запертое на ключ, и переменяют склонности у внимающих им, так что делают их из дурных хорошими,- все это означает, что вдохновение приходит извне. Впрочем, предварительно следует изучить не только это, но и то, какое божественное вдохновение позволяет божественной мантике быть совершенно обособленной. И мы не будем ее знатоками, если, проверяя в отношении ее собственное знамение, не присоединим к нему, словно некую печать, свойственный ей признак.

28. Впрочем, это было нами тщательно исследовано немного раньше. Если же говорить о том, что ты предлагаешь как никоим образом не достойное отвержения, а именно -будто существуют люди, способные порождать действующие призраки, то я удивился бы, если какой-нибудь из созерцающих истинные образы богов теург одобрил бы это. Ведь по какой причине можно было бы променять истинно сущее на призраки и от первейшего переметнуться

к низшему? Разве мы не знаем, что в соответствии с подобной видимостью все пребывает в неясности, и что видения не являются истинными, и что видятся блага только кажущиеся, а истинные никогда? И все остальное в становлении точно так же стремительно появляется вновь и вновь и никакой подлинностью, совершенством или очевидностью не обладает. Эти призраки отличает и способ их творения. Ведь их создатель -не бог, а человек и порождаются они не однородными умопостигаемыми сущностями, а той, что вступает в соприкосновение с материей. Итак, что же могло бы оказаться благом, будучи порождено материей и окружающими материю и содержащимися в телах материальными и телесными силами? Разве то, что произведено человеческим искусством, не является худшим, чем даже сами люди, предоставляющие подобному предмету бытие? 105 А каким же тогда искусством измышляется этот самый призрак? Ведь говорят так, будто речь идет о ремесленном искусстве. Однако последнее созидает истинные сущности, а не какие-то призраки. Таким образом, существует и некое искусство, создающее призраки, в отличие от взращивающего истинные сущности ремесленного. Но в нем нет ничего общего с божественным творением. Ведь бог творит все отнюдь не при посредстве небесных природных движений, обособленной материи или выделенных на таком основании сил. Он созидает миры своими мыслями, желаниями и нематериальными образами при посредстве вечной сверхкосмической и внутрикосмической души106. Творец же призраков, как говорят, создает их при помощи блуждающих звезд.