Эти удивительные животные. Самые неожиданные факты о братьях наших… разумных - Вирджиния Морелл

– Большая часть всего этого «шума», – сказал Берг, – это просто контактные крики: «Эй, Боб! Эй, Джек! Эй, Джо! Ты мой приятель». Для них важно узнавать своих друзей и передавать информацию именно им, а не другим, – продолжил он. – Ну, кто ваши друзья? Те, чьи имена вы знаете. Те, с которыми вы хотели бы петь и есть.

А самки? На первый взгляд, их может привлечь яркая окраска самца, но в конечном счете им, возможно, придется выбрать партнера, у которого репертуар звуковых сигналов больше, то есть самца с большим количеством друзей.

– Самки умны, – сказал Берг. – Если они выбирают самца с большим количеством приятелей, это означает, что они вряд ли останутся одни даже после смерти своего партнера.

Видимо, у Самца-7358 был достаточно обширный репертуар, раз самка выбрала его в качестве партнера в первый год его половой зрелости.

Улетевшие полчаса назад Самец-7358 и его партнерша наконец вернулись обратно в свой скворечник. Они сели на плоскую крышу и сидели какое-то время бок о бок. На этот раз он ее не клевал, но и не ласкал. Берг все еще считал, что этот брак не продлится долго. Затем самка спрыгнула с крыши и молча нырнула в скворечник. Самец-7358 задержался на несколько мгновений и полетел прочь, издавая звуковые сигналы при каждом взмахе крыла.

Берг держал микрофон в воздухе и записывал крики, пока Самец-7358 не скрылся из виду.

Кому предназначались эти крики? Его жене или его приятелям?

– Я бы сказал, что приятелям. Он должен отправиться на поиски пищи и хочет найти своих друзей.

Может быть, он выкрикнул имена нескольких своих друзей и добавил трель, означающую, что он собрался за пищей, а потом еще одну трель, которая сообщит его друзьям, что он летит на пастбище? В любом случае что бы ни означал этот фрагмент разговора, Берг записал его для того, чтобы затем исследовать.

В мой последний день на ранчо Берг и Гонсалес расставили несколько невидимых сетей, чтобы поймать пару попугайчиков – самца и самку, которых еще не окольцевали, но они уже поселились в скворечнике. Очень скоро самец запутался в сетке. Гонсалес быстро освободила его. Еще два попугайчика, которым нужно было поменять пластиковые полоски, тоже оказались в сетке. Гонсалес завернула каждую птицу в мешковину, чтобы они вели себя тихо, и отнесла их Бергу, который соорудил небольшую полевую лабораторию в тени деревьев.

Берг осторожно взвесил и измерил птиц и закрепил на их лапках яркие пластиковые полоски. Затем он продиктовал данные Гонсалес и помог ей взять образцы крови у попугайчиков для генетического тестирования. Потом он осторожно расправил самцу крыло, чтобы показать мне его удивительный окрас синего цвета. Маленький попугайчик открыл клюв, но не для того, чтобы укусить Берга, а чтобы пискнуть. Другой самец попугайчика сел на дерево над нашими головами, приблизившись к нам настолько, чтобы чувствовать себя в безопасности. Он ответил тому попугайчику, которого держал Берг, издав высокий писк.

Берг улыбнулся птичке:

– Это твой приятель?

– Он отвечает на крик другого самца? – спросила я.

Берг поднял брови.

– Возможно, – сказал он. – Нам хочется так думать, и это как раз то, что мы пытаемся доказать.

– Что может сказать своему смелому другу попугайчик, попавший в ловушку к незнакомому существу? – поинтересовалась я. – Есть ли у них звуки для выражения страха или беспокойства или опасности?

– Не исключено, – сказал Берг, но ему потребуется еще много лет, чтобы найти ответ на этот вопрос. – Иногда я думаю, что состарюсь быстрее, чем смогу понять, следуя какому принципу они общаются.

Продолжая держать в руках только что помеченного полосками самца, Берг поднялся со стула и отпустил его. Самец улетел, издавая быстрые крики: «Пип, пип, пип, пип…»

– Думаю, ему есть теперь о чем поговорить, – сказал Берг.

По сути, Берг исследует важность социальных навыков в приобретении и укреплении интеллекта. Данное утверждение было выдвинуто приматологом Элисон Джолли и социальным психологом Николасом Хамфри и впервые прозвучало в 1966, а затем 1976 году. Оба утверждали, что трудности социальной жизни, предполагающей понимание того, чем занимаются ваши соседи, которые, возможно, плетут интриги, были основными эволюционными рычагами, способствовавшими развитию сложных когнитивных способностей. Их статьи стали импульсом для формирования области социального познания.

Чем требовательнее общество, тем сильнее давление на развитие интеллекта. Но как животные приобретают социальные навыки? Самцы попугайчиков, видимо, полагаются на свои звуковые сигналы, чтобы обзавестись необходимым количеством друзей. Берг еще не совсем понимал, что заставляет самок отдавать предпочтение тому или иному самцу. И ему еще предстояло выяснить, как самцы заводят друзей, как они выбирают тех, чьи имена они добавляют в свой репертуар и с кем отправляются на поиски пищи.

Представители других видов животных, такие как бабуины и шимпанзе, тоже могут дружить, но причины этой дружбы проще понять, поскольку их изучали гораздо дольше. Ученые даже разработали способы, чтобы проверять, насколько сильна их дружба и прочны союзы. Чистка шерсти другой особи и помощь своему приятелю в драке – вот два лучших способа завести друга в мире приматов. А еще есть белые норвежские крысы, которые находятся на факультете психологии в каждом университете. Они тоже умело заводят друзей, но делают это, играя и смеясь вместе. Когда я впервые прочитала о крысах, которые умеют смеяться, я просто не поверила своим глазам. Хотя, с другой стороны, благодаря совместному смеху возникает эффект социальной сплоченности.

5. Крысы, которые умеют смеяться

Хотя некоторые до сих пор считают смех уникальной человеческой чертой, которая появилась у нас с незапамятных времен, они заблуждаются.

По своим собственным подсчетам, Жак Панксепп пощекотал крыс больше, чем кто-либо другой в мире. Почетный профессор психобиологии в государственном университете Боулинг Грин и в настоящее время бесценный нейробиолог в Вашингтонском университете в Пуллмане, Панксепп одним из первых начал изучать то, что он называет аффективной нейронаукой, то есть поведение нейронов на фоне эмоций. Как мозг влияет на появление эмоций и как эти эмоции влияют на поведение животных?

Панксепп и его смеющиеся крысы опровергли старую, декартову теорию о том, что эмоции и разум являются отдельными сущностями. Сегодня эмоции и разум признаны неразрывно связанными между собой, по крайней мере у людей. Что касается животных, то некоторые исследователи все еще неохотно приписывают им нечто большее, чем просто эмоциональное поведение. Но для Панксеппа эмоции и связанные с ними чувства являются «эволюционными навыками», которые формируются в мозге всех животных и помогают им справляться с превратностями судьбы; они принадлежат животным по «генетическому праву рождения». Его исследования широко цитируют ученые, изучающие жизнь животных.

Хотя Панксепп эмигрировал из Эстонии в Соединенные Штаты, когда ему было шесть лет, он до сих пор говорит с акцентом, так как его родители считали, что их дети должны разговаривать на своем родном языке даже по прибытии в Делавэр. Его прямой нос, круглое лицо, коротко стриженные седые волосы и бородка делали его похожим на рождественского эльфа. В это утро Панксепп был одет в иссиня-черные брюки и сине-белую полосатую рубашку с длинными рукавами – специальную одежду, не имеющую запаха кошки, чтобы не пугать крыс. И хотя его крысы и их воспитанные в лаборатории предки никогда не сталкивались с кошкой, они знали, что кошачий запах сигнализирует об опасности. Поэтому, учуяв его, крысы тут же застывали на месте, прекращали играть и смеяться.

– Они сразу понимают, что что-то не так, – сказал Панксепп, у которого дома есть кот. – Я не знаю, понимают ли это многие другие исследователи, которые изучают крыс, но у крыс существует врожденная боязнь кошек, хотя большинство лабораторных крыс уже на протяжении 150 лет ни разу не видели кошек. Тем не менее крысы убегали от кошек на протяжении тысячелетий, и, чтобы стереть этот глубоко укоренившийся инстинкт кошачьей опасности, потребуется гораздо больше времени, чем 150 лет.

Панксепп заметил страх крыс, когда начал проводить свои игровые эксперименты в начале 1980-х годов. В течение нескольких дней крысы без видимых причин вели себя более осторожно, прижимаясь к стенам в своем манеже. Предположив, что крысы могут испытывать страх, потому что у него и у некоторых его коллег, у которых есть дома коты, на одежде сохраняется кошачий запах, Панксепп однажды положил пучок кошачьей шерсти крысам в игровой манеж. Крысы немедленно прекратили шуметь. С тех пор он хранит специальную одежду без кошачьего запаха в полиэтиленовом пакете и прячет ее в комнате, куда его кошке запрещено входить.