Вельяминовы. Начало пути. Книга 3 - Нелли Шульман

— Один, — вздохнула жена, прижав его ладонь к щеке. «У него был жар, он бредил, шептал, что они оставили «Независимость» во льдах, и шли пешком. Он потерял весь экипаж. Вы потом поговорите, как он оправится, хорошо? Только…, - Мэри замялась.

— Что такое? — озабоченно спросил он.

— Не пугайся его лица, — Мэри помолчала. «К нему надо привыкнуть. Дети до сих пор — не могут, особенно Энни, она же его помнит таким, как он был раньше, а сейчас…, - женщина вздохнула, и, помолчав, добавила: «Давай, я тут приберусь, и мне надо идти, тюленями заниматься».

— Приноси мне одежду, как раскроите, — попросил Генри. «Я хоть и медленно шью, но, сама знаешь, — он улыбнулся в бороду, — теперь уже крепко».

— Я тебя в субботу помою, — Мэри, поднявшись, наклонилась над мужем и поцеловала его в губы. «Вообще, теперь все моются раз в неделю, в горячей воде, я приказала. Постригу тебя, и ты будешь совсем, красивый, — она ласково пожала его руку, и выскользнула из палатки.

Гудзон посмотрел ей вслед и, перевернувшись на бок, потянувшись за пером и чернильницей, открыл судовой журнал. На развороте переплета была нарисована карта.

— Это не океан, — сказал он тихо. «Я был дураком, конечно. Это залив — огромный, как море.

Даже вода у берегов почти пресная — он мелкий и в него впадает много рек. Значит, — он, сам не ожидая того, улыбнулся, — надо идти дальше, на запад. Он на мгновение закрыл глаза и услышал грубые голоса — совсем рядом.

— Это Тихий океан, — сказал Гудзон, стоя у румпеля, наблюдая за тем, как «Открытие» медленно прокладывает себе путь среди чистой, бирюзовой воды. В отдалении, на горизонте блистали, переливались вершины айсбергов. «Еще одна зимовка, и мы выйдем в теплые воды, я вам обещаю».

— Не будет больше никаких зимовок! — крикнули из толпы, что собралась на юте. «Мы поворачиваем на восток, в Англию. Мы хотим домой!»

Гудзон сжал руку на эфесе шпаги и нарочито спокойно ответил: «Каждый из вас подписал контракт на три года. Прошло чуть больше одного. Я здесь капитан, и я решаю, — куда пойдет «Открытие».

Матросы зашумели, и внезапно, — Генри даже не увидел лица стрелявшего, — пуля ударила ему в плечо. Он выпустил румпель, схватившись за рану и толпа хлынула на нос корабля.

— Папа! — раздался отчаянный голос сверху. «У него нет пистолета, — подумал Генри, поднимаясь, превозмогая боль. «Не надо, милый мой, мальчик мой, не надо».

Джон рванулся к нему, и капитан, заслонив сына своим телом, почувствовал резкую боль в колене. На доски палубы брызнула темная, свежая кровь. «А ведь тепло, — подумал Генри, чувствуя руки сына, что поддерживали его. «Теплая весна, вон, кровь даже не дымится на воздухе. Жалко терять такую хорошую погоду — мы бы могли продвинуться далеко на запад».

Чьи-то руки отбросили Джона, и Гудзон услышал треск кости — на его ногу опустился топор.

«Теперь ты никогда не сможешь ходить, — расхохотался один из матросов и тут же упал — пуля разнесла ему затылок.

— Мэри, — он увидел, теряя сознание, как жена, с пистолетом в руках, поднимается по трапу на ют. «Следующий, кто тронет капитана, получит пулю в лицо, — спокойно сказала женщина.

Легкий восточный ветер ерошил короткие, белокурые волосы. «Дайте мне пройти», — она навела пистолет на толпу, что сгрудилась вокруг румпеля.

— Мэри, не надо! — крикнул Джон, которого удерживали матросы. Гудзон увидел, как за спиной у жены стоит падчерица — со связанными за спиной руками. К виску Энни было прижато дуло пистолета.

Жена обернулась, — на мгновение, — и, раздув ноздри, сказала: «Отпустите девочку».

— Отпустим, — ухмыльнулся матрос. «Если вы сейчас сядете в шлюпку и не будете нам мешать».

— Это смерть, — Генри вспомнил пустынные, низкие, заболоченные берега. «Пусть бы уж лучше убили».

Мэри убрала пистолет и спокойно сказала: «Снаряжайте шлюпку и будьте вы прокляты. Тут есть кто-то, кто еще верен капитану? — повысив голос, спросила женщина.

Несколько человек выступило из толпы.

— Хорошо, — кивнула Мэри. «Пойдемте в трюмы, господа, — нам надо взять порох, оружие, и припасы».

— Ничего вы не возьмете! — крикнул от румпеля какой-то матрос.

Мэри достала пистолет, и, почти не целясь, выстрелила в него. Мужчина упал с разорванным пулей горлом.

— Снаряжайте шлюпку. Джон, перевяжи отцу ногу, — велела женщина и, не оборачиваясь, сбежала по трапу вниз.

Энни подсекла, лосося и тихо сказала: «Ты просто не видел капитана Кроу раньше, Джон. А я видела — в Джеймстауне. Он был очень красивый, а теперь…, - девочка поежилась.

Джон посмотрел на широкую, медленную реку, на берегу которой сидели рыбаки, и вдруг подумал: «Как тут красиво. Только одиноко очень, нас так мало. Мэри говорила, что рано или поздно обязательно должны появиться местные. Они, наверное, тут такие же, как в Гренландии, — он — почувствовал, что улыбается.

— Ты что? — подозрительно спросила Энни, насаживая на согнутый гвоздь кусочек тюленьего мяса.

— Вспомнил, как мы с тобой в Гренландии на собаках катались, — Джон рассмеялся.

— Когда мы полдороги упряжь распутывали, а полдороги — пытались понять, как их заставить повернуть. Вот бы нам сюда собак, все веселее было бы. А капитан Кроу, — он взял руку девочки и поднес ее к губам, — ну ничего страшного, можно привыкнуть. Я уже привык, — он обернулся и, посчитав лососей, весело сказал: «Они тут просто на гвоздь клюют, непуганые».

— Пошли, — поднялась Энни, — надо их потрошить и развешивать. Как раз тепло, быстро высохнут.

Джон собрал рыбу в мешок из тюленьей кожи, и, подростки, взявшись за руки, стали подниматься на холм, за которым, в распадке у ручья, лежал лагерь.

Николас Кроу открыл глаза и увидел свою одежду — выстиранную и вычищенную, что лежала рядом. «Сапоги не надевайте, — сказала Мэри, наклонившись над костром, отвернувшись от него. «Я кипячу инструменты, вы пройдитесь, прогуляйтесь, и будем начинать».

Он вздрогнул, и женщина мимолетно улыбнулась: «Ром у нас выдается порциями, но для вас я сделаю исключение, кузен Ник. Не бойтесь, это быстро, вы же не хотите, чтобы гангрена распространилась дальше».

— Не хочу, — он помотал головой. «Спасибо, кузина Мэри. Можно без рома, я потерплю».

— Немножко я вам дам, не спорьте, — она разложила на покрытом шкурами полу палатки кусок оленьей кожи и подцепив котелок, сняла его с огня.

Одевшись, он обернулся, и, глядя на стриженый, белокурый затылок, сказал: «Кузина Мэри, я должен…»

— Все потом, — ласково отозвалась женщина. «Идите, кузен, там такое солнце — даже припекает».

Он откинул полог и пошатнулся — воздух был чистым, сладким, сухой мох пружинил под ногами. Ник посмотрел на яркое, голубое небо и услышал крики чаек. Мужчина поднял голову — на вкопанном в землю шесте, что стоял посреди лагеря, развевался флаг.