Туристы. О путешествиях во времени. - Анна Белкина

Рудольф шагнул вперёд, но взлезть на подножку не решился - перед ним, сверкая, лязгали страшные когти.

- Слушай, ты не двигай её! - попросил Рудольф, желая, чтобы Эрих застопорил ноги пока он залезет, потому что когти "паука" могли насквозь проколоть.

- Как хочешь, неженка! - хихикнул Траурихлиген, но заставил своё чудище не шевелить устрашающими ногами, пока Рудольф карабкался в кабину. - Быстрее давай, а то я сейчас засну! - фыркнул он, протягивая руку, и буквально затащил друга внутрь, усадив в свободное кресло около себя. - Дверь закрой!

- Угу, - кивнул Рудольф и поспешил задвинуть тяжёлую металлическую дверь, которая закрывалась не как обычные двери, а сверху вниз, как птичье крыло. Дверь грузно стукнулась, захлопнувшись и закрывшись на специальный автоматический замочек, который держал её на месте прекрепко.

- Поехали! - рявкнул Траурихлиген прямо в ухо друга, а потом - небывалый паук неожиданно сделал широкий скачок и покинул подвал, выпрыгнув под тёмное ночное небо.

Испугавшись, Рудольф судорожно вцепился руками в широкие подлокотники свего удобного кресла. Он ожидал, что машину будет адски трясти - лапы выглядели неуклюжими и странными, однако ход паука оказался неожиданно лёгким и плавным. Выглянув в узкое окошко, Рудольф понял, что машина несётся по улице намного быстрее, чем любой автомобиль, быстро переставляя блестящие лапы, лавируя между закрытыми лавками, деревьями, скамейками, перескакивая канавы и лужи.

- Ну, как? - осведомился Эрих, повернув своё довольное лицо... Кажется, и управлять пауком совсем не трудно - будто бы он сам бегает, как живой...

- Неверноятно... - выдохнул изумлённый Рудольф, убедившись в том, что его друг - никакой не лоботряс, а устрашающий технический гений, которому удалось изобрести невероятную машину.

Траурихлиген дорожит ею куда больше, чем всеми своими заводами, деньгами, золотом, замками, титулами... даже больше, чем собственной головой... Он носит эту штуку на шее, в виде диковинного медальона, чтобы она не приведи господь, не потерялась... Он, скорее всего, застрелится, если лишится этого "Глаза Номмо" в его родиевой оправе, потому что так и не нашёл достойный аналог... А Рудольф Шталь всерьёз подумывает о том, как бы незаметно стащить у друга эту "инопланетную" штуковину, чтобы он ничего больше не сжёг своим "брахмаширасом...

- Может быть, ты прекратишь издеваться над роялем?.. - наконец-то попросил Рудольф, осознав, что умрёт, если вокруг него не наступит тишина.

- Садись ты поиграй! - предложил Траурихлиген, кивнув другу на громогласный инструмент. - А то я устал уже!

- У меня нет слуха... - отбоярился Рудольф, думая о том, как бы ему незаметно заткнуть уши. Траурихлиген прекрасно играет на рояле - не всякий профессиональный музыкант сыграет так, как он... Но громко - уже начинает казаться, что ноты отскакивают от стен и бьют по голове, как камни...

А Траурихлиген всё играл и играл - одно произведение за другим, безо всяких нот, потому как знал их все напамять. Если кто-либо и впрямь пытается их подслушать - услышит превосходный фортепианный концерт и больше ничего, потому что громовая музыка абсолютно потопила человеческие голоса.

- Ты знаешь, сколько времени я бился над бронёй "брахмашираса"? - сурово вопросил траурихлиген, не жалея ни уши, ни мозги друга. - И сколько мне стоило добиться того, чтобы его прекрасная пушка не разрушала его корпус? Годы работы! А ты мне говоришь про какие-то реальные вещи! Прекрати быть таким ограниченным, или мы никогда не выиграем войну!

Рудольф молчал, задыхаясь то музыки, и думал, что всю свою жизнь только то иделал, что догонял Траурихлигена. Сам-то и не жил - всё играл в эти догонялки, стремясь его переплюнуть: самый умный, самый хитрый, самый страшный... Добрый по натуре Рудольф и майора этого не стал бы кошмарить, если бы не имел цели прикошмарить Траурихлигена. Но Траурихлигена не так-то легко прикошмарить, потому как последний имеет чёткую установку: здесь он кошмарит, а не его кошмарят.

- Ты хоть знаешь, что про тебя в газетах пишут? - осведомился Рудольф, чтобы вернуть зазнавшегося Траурихлигена на землю с его напыщенных, самодовольных небес.

- Ну и что может царапать эта жёлтая пресса? - Траурихлиген только отмахнулся, прекратив играть Бетховена на секунду, а потом ударил по несчастным клавишам с новой силой. - Что я чудовище, весь мир закошмарил, хуже Дракулы? Ну это я знаю, это я читал! Может, чего хорошего написали?

- Ничего... ты сморти, не зарывайся со своими кольями - а то рейх твой ещё не захочет вместо Гитлера получить в фюреры тебя! - посоветовал Рудольф, опасаясь, как бы Эрих своим напором не вырыл яму и себе и всем своим сообщникам.

- Если хочешь, чтобы тебя не подозревали - поступай, как отпетый фашист! - громко продекламировал в ответ Траурихлиген, не вняв дельному совету. - Или ты хочешь, чтобы я на всех углах орал, что я против Гитлера?

- Ну, будь немножко гуманнее, что ли? - пробормотал Рудольф, всё ещё надеясь на то, что Траурихлиген прекратит играть на рояле, хотя тот музицировал с маниакальной неутомимостью.

- А зачем? - якобы удивился Траурихлиген, музицируя. - Когда у меня есть технологии из космоса? Кстати, эта штука стреляет так же, как описано в "Махабхарате", и я думаю, что древнюю Индию и догонов посетили одни и те же туристы!

- Ты ещё шутишь... Ну, да, как же, ведь "рыбы обуглились"... - безрадостно пробурчал Рудольф Шталь цитату из поэмы "Махабхарата". - А если и эта твоя штука взорвётся? - предположил он, не замечая, как изминает в руках свою фуражку.

- Ты ещё погрызи её! - Траурихлиген заметил, как друг нервничает и поспешил отпустить ехидную шутку.

- Чёрт... - тихо фыркнул Рудольф Шталь, отложив помятую фуражку подальше от себя. Надо бы и ему завести для себя "стильный аксессуар" для того, чтобы занять пустые руки, вроде траурихлигеновского стека. Вертя в руках стек, Траурихлиген убивает двух зайцев: во-превых, выглядит устрашающе-солидно, а во-вторых - "стильный аксессуар" помогает скрыть волнение и не мусолить что придётся, подрывая авторитет.

- Кстати, Гоц обмолвился по секрету, что хочет посватать за тебя свою сестру... - Рудольф попытался сказать это весело и даже улыбнулся, чтобы разрядить зловещую атмосферу. -И мне пришлось соврать бедняжке, что ты - глуховатый, одноглазый, лысый горбун, и тебе далеко за пятьдесят.

- Молодец! - похвалил Траурихлиген, а потом, выдержав паузу, негромко спросил:

- А она - что?

- Расплакалась... - невесело протарахтел Рудольф Шталь, глядя поверх головы Траурихлигена пространными глазами и видя там привешенный к стене увесистый двуручный меч, рукоять котрого украшена фигуркой распятого Христа. - Мне даже стало жаль её... - он невольно вспомнил нежное личико этой юной особы, всё в таких горьких слезах, будто её связали и тащат на гильотину. Сестре Гоца нет и восемнадцати, она всю жизнь прожила в родительском доме, под крылышком, среди нянек и кукол. Изнеженное хрупкое создание, которому совсем не нужен в спутники жизни престарелый горбун... а человек-акула вроде Траурихлигена нужен ещё меньше... Так что он даже спас её своим враньём.