Потсдамская конференция. Как решалась послевоенная судьба Германии и других стран Европы - Герберт Фейс

В преддверии конференции в Сан-Франциско госсекретарь Стеттиниус и его заместитель Грю объяснили основные принципы работы международной организации, предложенные в Думбартон-Оукс и рассмотренные в Ялте. Госсекретарь сделал это 5 марта на одной из сессий конференции в Чапультепеке. 24 марта подобное заявление сделал Грю, объяснив оставшиеся необъясненные вопросы.

Государственный секретарь намеревался заручиться поддержкой южноамериканских республик при создании международной организации по безопасности. Он давал им понять, что великие державы не собираются каким-то образом препятствовать работе Совета Безопасности. Рассказав о предлагаемых правилах принятия им решений, он продолжил:

«Это означает, что все члены Совбеза, принимающие участие в общей дискуссии, будут иметь равные права перед Советом. Ни одна страна мира не будет лишена права подать на обсуждение Совета свой запрос; всем будет гарантировано соблюдение их прав.

Если спорный вопрос не будет решен в результате переговоров, тогда перед Совбезом встанет большая проблема — следует ли в таком случае прибегать к помощи силы. Санкцию на ее применение можно будет получить только в случае единодушного решения постоянных членов совета. Страны, их представляющие, должны обладать достаточной индустриальной и военной мощью, чтобы иметь возможность предотвратить агрессию».

Еще до начала конференции в Сан-Франциско появились явные признаки недовольства со стороны отдельных стран, таких как Австралия, Новая Зеландия и ряда американских республик, тем фактом, что три основополагающих принципа позволяют великим державам осуществлять больший контроль над действиями Совбеза. Вследствие этого на первых сессиях малые страны предложили несколько поправок. Все они были различны в деталях, но едины в главном. Они требовали предоставить Совбезу право принимать решения по мирному урегулированию любого вопроса, основываясь на большинстве в семь голосов.

Развернувшаяся оживленная дискуссия по этому вопросу выявила тот факт, что четыре ведущие державы — США, Великобритания, Советский Союз и Китай — придерживались разных точек зрения. Для изучения этого вопроса был создан подкомитет.

Этот подкомитет принял решение составить охватывающий целый ряд тем вопросник и предложить его четырем державам-спонсорам и Франции, которым предстояло принять по его результатам совместное заявление и представить предложения на конференцию, что и было сделано. Но как только специалисты начали рассматривать ответы на предложенные вопросы, сразу же возникли разногласия. Все пять держав согласились рассматривать решение, принятое ими и поставленное для обсуждения на повестку дня совета, в качестве процедурного вопроса. Решение принималось простым большинством голосов. Они также были единодушны в том, что необходимо одобрение всех постоянных членов для того, чтобы совет принял решение расследовать и представить свои рекомендации по мирному урегулированию спорного вопроса.

Представители Великобритании и США полагали, что может случиться так, что совет, в соответствии с положениями Устава, исполняя свои обязательства, будет вынужден принимать решения, имеющие далекоидущие последствия. Поэтому они были убеждены, что решение предпринять то или иное действие должно приниматься, как обычно, большинством голосов. Однако Громыко — к этому времени Молотов вернулся в Советский Союз — заявил, что прежде, чем он даст согласие на это, ему необходимо проконсультироваться с Москвой. Это стало полной неожиданностью для американского правительства, так как оно принимало как само собой разумеющееся, что советское руководство уже давно было готово принять подобное предложение. Об этом и Стеттиниус, и Грю уже не раз упоминали в публичных заявлениях, и у русских отосительно этого не было никаких возражений.

Конференция терпеливо ожидала ответа. Получив указание из Москвы, Громыко 1 июня заявил, что советское правительство полагает, что единственно правильным решением в данной ситуации было бы провести «отвечающее всем требованиям» голосование (при единодушном согласии всех постоянных членов совета), чтобы решить, обязан ли совет рассматривать и обсуждать спорный вопрос. Рассуждение советской стороны было привычным и неизменным: необходимо обеспечить единство действий великих держав. Возможность дискуссии только ослабит эффективность работы совета. Если дискуссия не выльется в какое-то действие, отношения между великими державами могут обостриться. Или если дискуссия, несмотря на возражения, все же начнется, она может запустить целый ряд событий, которые потребуют от совета предпринять ответные действия. Подобное может привести к опасным разногласиям. Причина отказа советского правительства от своего прежнего решения позволить Совету Безопасности прислушиваться к различным мнениям при рассмотрении любого спорного вопроса в отношениях между странами была тогда и остается сейчас загадкой. Возможно, упорное сопротивление Запада советским намерениям поставить под свой контроль Польшу и другие соседние малые страны заставляло Кремль думать, что западные державы в союзе с Советом Безопасности не будут принимать во внимание советские интересы.

Не только американская, но также британская и китайская делегации не приняли аргументы советской стороны. 2 июня Стеттиниус дал понять, что американское правительство никогда не согласится на подобное ограничение прав Совбеза. Не даст своего согласия и конференция в Сан-Франциско, предсказывал он.

Конференция оказалась в глубоком кризисе. До тех пор пока советскую делегацию не удастся уговорить изменить свою точку зрения, не будет принят Устав, не будет образована сама международная организация. Более того, провал в Сан-Франциско мог обострить все имевшиеся на тот период времени проблемы в отношениях с Советским Союзом. В американском правительстве сознавали, что положение становилось все более критическим. Поэтому было направлено обращение к Хопкинсу в Москву с настоятельной просьбой — сделать все, что в его силах, чтобы Сталин осознал всю серьезность вопроса, и убедить его действовать заодно с Соединенными Штатами.

Глава 15

Переговоры Хопкинса и Сталина: первые результаты

Вечером 25 мая Хопкинс, посетив штаб-квартиру Эйзенхауэра, прибыл в Москву. Первый раунд переговоров со Сталиным был назначен на вечер следующего дня.

В них должны были также принять участие Гарриман и Молотов.

Военное и Военно-морское министерства кратко напомнили Хопкинсу об основных проблемах, которые имеются во взаимоотношениях с советским правительством. Знал он или нет о новом грозном американском оружии, неизвестно, но о нем упомянуто не было.

Первый и второй раунд переговоров касались ухудшения американо-советских отношений; взаимные обвинения вели от дружбы к разделению.

Прежде чем заявить о цели своего визита в Москву, Хопкинс решил прибегнуть к шутливому тону в первом разговоре с Молотовым, что он обычно делал, чтобы разрядить обстановку перед началом трудного дела. Он спросил его, восстановил ли он свои силы после битвы под Сан-Франциско. Молотов не поддержал шутку. И ответил, что он не припомнит в Сан-Франциско никаких битв, были только споры и ничего больше. Тогда Хопкинс стал рассказывать о последних размышлениях Рузвельта, о его кончине; о том, как Рузвельт часто обсуждал с ним результаты Ялтинской конференции, как вернулся с нее с