Звезда Ассирийского царя - Наталья Александрова

– Что именно?

– Например, относительно землеотвода под вашу «стройку века». Насколько я знаю, на том месте, где вы собираетесь работать, сейчас находится мебельная фабрика.

– Ну да, там действительно стоит какая-то маленькая фабрика. – Ованесов чуть заметно поморщился. – Скорее, какие-то кустарные мастерские, каменный век…

– Но-но! – перебил его пассажир. – Много ты понимаешь! Там, между прочим, установлено новейшее шведское оборудование!

– Но все равно, вы же понимаете – это не тот финансовый уровень! Мы планируем вложить в стройку миллиарды! А эта фабрика… Леденев обещал все решить, и он уже выполнил свое обещание!

– Выполнил? – переспросил пассажир с очень странной интонацией. – Как это – выполнил?

– Нам уже привезли документы. Леденев договорился с владельцами фабрики, и они уступили ее нам под строительство… остались какие-то мелкие формальности…

– Ложь! – резко оборвал его страшный тип и даже подпрыгнул на сиденье, отчего машина ощутимо вздрогнула. – Не может быть! Ведь один из владельцев…

Он тут же замолчал, словно прикусил язык.

– Что? – переспросил Ованесов, покосившись на своего странного пассажира.

– Ничего! – огрызнулся тот. – Кстати, кто вам привез те документы?

– Очень приятная женщина. – На лице Ашота заиграла улыбка. – Она сама оттуда, из Ченегды…

– Ирина Чумакова!

– Да, ее зовут Ирина… а что – вы ее знаете?

– Не твое дело…

– Ну, не мое – так не мое… Кстати, раз уж об этом зашла речь – завтра я встречаюсь с одним из владельцев этой фабрики, чтобы обсудить некоторые вопросы.

– С Орликом?

– Совершенно верно, его зовут Борис Орлик.

– Вот как! А когда и где вы с ним встречаетесь?

Ованесов замешкался, и тогда пассажир с силой вдавил в его спину свое оружие и прошипел в самое ухо:

– Говори, или я стреляю! Причем имей в виду – ты умрешь не сразу, а будешь долго мучиться от нестерпимой боли!

– Пожалуйста, не надо! – взмолился Ованесов. – Я плохо переношу боль… я все скажу… мы встречаемся в четыре часа… то есть в шестнадцать… в ресторане «Подвальчик» на Третьей линии Васильевского острова…

– Хорошо, молодец! – одобрительно проговорил жуткий тип. – Я дам тебе один полезный совет: если хочешь избежать больших неприятностей, опоздай на завтрашнюю встречу. Хотя бы минут на десять-пятнадцать. Ты меня понял?

– Понял… – едва слышно отозвался Ованесов. – Я все сделаю, как вы скажете…

– Вот и молодец. – Пассажир убрал наконец руку с оружием, открыл заднюю дверцу, выскочил из машины и тут же скрылся.

Ашот Ованесович перевел дыхание и вознес благодарственную молитву за то, что отделался испугом. Непонятно, чего хотел этот человек, но в результате он не причинил Ованесову никакого вреда. Да, на всякий случай действительно лучше опоздать на завтрашнюю встречу. А может, вовсе на нее не ходить? Нет, встреча довольно важная, и если он на нее не придет – придется как-то объяснять это своему непосредственному руководству.

Машины впереди поехали быстрее.

Ованесов подъехал к перекрестку, но неожиданно для себя свернул не направо, к жилищу очаровательной Оленьки, а налево – к своему собственному дому.

Он осознал, что после встречи с подозрительным человеком думает об Оленькиных прелестях без энтузиазма.

А Иван, выбравшись из машины Ованесова, спрятал в карман металлический тюбик губной помады, который позаимствовал у Юли (именно этот тюбик успешно сыграл роль пистолета), и скрылся в ближайшем проходном дворе.

Он шагал и думал о том, что ему удалось узнать.

И чем дольше он думал, тем сильнее у него портилось настроение и тем яснее он понимал, что завтра необходимо встретиться с Борисом.

Он открыл дверь своим ключом и тут же получил удар поварешкой по лбу. Удар был ощутимый, потому что поварешка была старая, качественная. Раньше умели делать настоящие вещи. Если сковородка – то чугунная, увесистая, такой по голове приложишь – и можно гроб заказывать, если скалка – то размером с хорошее полено, такой убить не убьешь, но сотрясение мозга обеспечено. А топорик для разделки мяса – это вообще холодное оружие, если в умелых руках, то от троих хулиганов отбиться можно.

От удара поварешкой голова загудела, как церковный колокол, однако от следующего удара Иван сумел уклониться.

– Ты что? – Он перехватил Юлину руку в воздухе и сильно сжал, так что поварешка выпала на пол.

– Пусти! – прошипела она. – Пусти, гад!

– Сдурела совсем? – удивился Иван. – С чего это тебя разбирает? Что случилось?

– Он еще спрашивает! – Юлия не кричала, чтобы не пугать Ежика. – Он еще интересуется! Где ты шлялся целый день?

– А тебе что? – тут же насупился Иван. – Я же тебя не спрашиваю, чем ты занималась.

– Дурак! – Юлия отвернулась. – Еще скажи, что я тебе не жена и ты отчет мне давать не обязан.

Иван промолчал, но по его недовольному сопению она поняла, что с этим он согласен.

– От тебя у всех одни неприятности, – процедила Юлия, – ты всех подставляешь.

– Да что случилось-то? – Он снял свои огромные ботинки и прошел в кухню.

– На тетку твою напали! – бухнула Юлия с некоторым злорадством: уж очень хотелось стереть с его лица эту невозмутимость.

Удалось, Иван тут же вскочил, едва не упершись головой в потолок.

– Что? Как?

– А вот так.

И она кратко рассказала ему, как позвонила Олимпиада Гавриловна, как просила срочно приехать и как Юлия застала ее в ужасном состоянии, потому что какой-то мерзавец решил поставить в телефон «жучок», а когда она этого подлого типа разоблачила и попыталась вызвать полицию, он толкнул ее и убежал. Она потеряла сознание от удара, а когда очнулась, в квартире никого не было. Полиция не приехала, наверно, дежурный ничего не понял.

– Тетя Липа, да как же это? – Иван метнулся к телефону.

– Не звони, нет там никого, ее в больницу увезли, – устало сказала Юлия. – И дослушай, ради бога, до конца. Значит, она вызвала меня, чтобы отдать вот это. – Юлия протянула Ивану камень.

Свет лампы отчего-то стал ярче, как будто в ней прибавили накал, и камень заиграл багровым блеском. Внутри него засияла перевернутая пятиконечная звезда.

– Что это? – Иван удивленно вертел камень в руках.

– Ох, не спрашивай меня! – с досадой отмахнулась Юлия. – Твоя тетя сказала, что это очень ценная вещь, и взяла с меня слово, что я ее отдам тебе в собственные руки. Вот, я отдаю. Теперь ты будешь ее беречь, а мне, знаешь, уже на сегодня хватило.

Она ожидала, что Иван встревожится, переполошится и начнет расспрашивать, что же с ней случилось, но тот тупо пялился на камень, провались он совсем.

– В жизни его не видел, – сказал он наконец, отведя глаза.

– Ты не хочешь спросить, что было дальше? – Голос Юлии зазвенел от злости. Нет, все-таки все мужчины ужасные эгоисты!

Очевидно, до Ивана дошло наконец, потому что он отложил камень и повернулся к Юлии:

– Ну?

– Что – ну? Не нукай, не запряг! – буркнула она. – Там тебя караулили двое таких… в темной машине. Один здоровый, вроде тебя, только голова маленькая и шеи нет, а второй – маленький, но страшный такой, морда обезьянья…

Юлия запнулась, сообразив, что не следует рассказывать, как ее заманили и отобрали сумку двое малолеток. Зачем признаваться в собственной глупости?

– Как же ты от них оторвалась? – спросил Иван без интереса, он думал о чем-то своем.

– Одному врезала, а от другого убежала…

Иван удовлетворился кратким ответом.

– Это не полиция, – сказал он.

– Уж как-нибудь догадалась! – фыркнула Юлия.

– И я, кажется, знаю, кто они такие. Это люди Ледокола.

Далее, ежесекундно понукаемый Юлей, он рассказал о своей встрече с Ованесовым.

– Я его видел с Ледоколом, я тебе говорил. Очевидно, тогда и Борька там был, мелькнул вдали, я еще подумал, что ошибся. Вот, значит, как… – Иван понурился, – стало быть, Борька с Ледоколом связался. И за моей спиной решил фабрику продать. С чего это он? Вроде бы не ссорились мы, дела честно вели…

– Но ведь тогда… если твоя… если она сюда приезжала с документами, то выходит, она с компаньоном твоим заодно? – спросила Юлия.

– Ты хочешь сказать, что они, что это он с ней… она с ним?

– Да ничего я не хочу сказать! – рассвирепела Юлия. – Мне-то какое дело, я их обоих в глаза не видела!

– Да за каким бесом ему это надо, они сто лет знакомы! – заорал Иван. И тут же осекся, потому что в дверях стоял Ежик.

– Мама, я есть хочу! – сказал он и отвернулся от Ивана, потому что обиделся: тот обещал ему, что никуда не уйдет и они будут пускать машину, а сам целый день где-то пропадает.

– Ой, я что купил! – Иван втащил в кухню два пакета.

Были там салаты в прозрачных контейнерах, и колбаса «в шашечку», и целый кусок запеченной свинины, и коробка пирожных, и специальные детские конфеты с картинками, и шоколад, и апельсины, а еще целый мешок разных чипсов, кукурузных палочек, леденцов и разноцветных жевательных мармеладок.