2. Идеальное Дело - Роман (Крысь) Хаер

Примерно часа через два мы с Котом подошли к каменистому холму. На его склонах деревья не росли, и местами нагромождения скал были непроходимы без альпинистского снаряжения. Подойдя к подножью, я недовольно шмыгнул носом и тяжело вздохнул. Предстоял непростой подъем на вершину, а зачем — непонятно. Еще разок тяжело вздохнув, я начал подъем. Триста метров, отделяющих подножие холма от вершины, я преодолевал час, внимательно смотря под ноги и выбирая более-менее проходимый маршрут. Рыжик ловко прыгал по камням, а я с мешком, арбалетом и мечом за спиной пытался повторять его грациозные прыжки. Получалось довольно неуклюже, и я даже разок упал, правда, удачно — не скатился вниз и только здорово ушибся. Наконец, обливаясь потом, я вскарабкался на вершину.

На плоской площадке стояла бревенчатая избушка (и как только сюда бревна затащили?). Перед избушкой на небольшой скамейке, обдуваемой всеми ветрами, сидела маленькая старушка (человек) с обветренным годами лицом, одетая в серый грязноватый балахон, и ехидно смотрела на меня, не переставая что-то вязать. Вязальные спицы мелькали в ее ловких ручках как лопасти винтов вертолета на влете.

— Я знала что орки, да ишшо Грымские, не шибко умные тварюшки, но чтоб такое — даже и не думала! — сказала старушонка надтреснутым пронзительным голоском на языке Этой Стороны, прекратила вязать и хитро блеснула молодыми и ясными глазами. Ответить я ей не смог (запыхался) и сел на камень, удачно подвернувшийся неподалеку, чтобы отдышаться.

— А ты, глупый котишка, почему не сказал ентому недалекому орку при первой встрече, что он дурень? — переключила внимание ехидная старушонка на кота, и Рыжик смутился. — Как зовут тебя, зверушка глупая?

«Рыжик», — смущенно ответил кот.

— Рыжик. Больно хорошее имя для такого кота-дурня, — сварливо прозвенела как медный тазик старушка. Ух-ты, она может говорить с котами!

— А чево тады ты сюды приперся, ежели не знал? — сразу отреагировала бабушка на мои мысли.

«Вот ведьма дает!», — восхищенно подумал я.

— Да ты на свою рожу глянь! Ведьма? — сразу обиделась бабуля. — Орк с харей, как у вепря говорит мне, бабульке-хорошульке, мол, я ведьма!

«Это же феномен! Ее надо в лабораторию для изучения!», — не смог я вовремя остановиться.

— Какой-такой хфенОмин? Я те ща устрою лаблаблаторию! — еще больше завелась бабулька-хорошулька, и не вставая со скамьи пригрозила мне клюкой.

— Извини, мамаша. Устал просто — лезет в голову всякая чушь, — быстренько извинился я.

— Если б ты сынок мой был (тьфу-тьфу-тьфу, не приведи небо) — я бы тя сначала выпорола, а потом утопила бы, как котенка увечного, чтоб мамашу-то не позорил прилюдно! — не унималась вредная старушенция. Я, впрочем, уже сориентировался, и прекратил отчетливо думать (опыт общения с котами здорово помог). Бабулька-хорошулька сразу перестала улавливать мои мысли, и понемногу успокоилась.

— Погоди, бабулька-хорошулька, дай отдышаться. Уж больно ты высоко забралась, — взмолился я.

— А кто-ж те виноват, что ты дурнем уродилси, — не унималась вредная бабушка. — Это-ж надо такое удумать — с наветра на гору к мине карабкаться. Битый час на тя, лаптя, гляжу — потешаюся.

Старушка сказала, конечно, не слово «лапоть». Если перевести дословно, то звучало бы как «погнутый медный шлем без подкладки, который на незащищенную голову может одеть только неопытный воин», но смысл был — именно «лапоть». Остальной разговор — тоже не дословный перевод, но деревенский говор и интонации мира Ворк при нашем общении присутствовали.

— Туды вона глянь, — сказала старушка и махнула клюкой в направлении, противоположном моему трудному и опасному подъему.

Я встал с камня и посмотрел. Лучше бы я этого не делал — мне стало как-то очень неловко. От подножья к вершине с другой стороны каменистого холма вела даже не тропа, а довольно широкая и ровная дорога, выложенная большими плоскими камнями. По этой, я бы даже сказал, улице без особого труда смог бы подняться отряд конников сразу в две шеренги.

«Умный в гору не пойдет — умный гору обойдет. Это не про меня», — грустно подумал я, глядя на дорогу из камня.

— Глянь-ка, дурень-дурнем — а эдакое выдал! — восхитилась бабулька-хорошулька пословице, и мне снова стало немного неловко. Я решительно взглянул на старушку, и стал плавно уводить разговор в сторону от обсуждения моих умственных способностей.

— Звать-то тебя как, бабулька-хорошулька? Я — Тим.

— Торькой родители нарекли. Ты тоже бабой Торей зови.

— Баба Торя, а что ж вы не испугались орка зубастого?

— Это тебя что-ль? — удивленно спросила бабуля-хорошуля, и вдруг зашлась в приступе смеха. Смеялась бабка долго, достала откуда-то грязноватый носовой платок и вытирала им хлынувшие от смеха слезы. — Вот насмешил-порадовал. Вот удружил, дурень ты дурень, — приговаривала бабка, когда наступала небольшая пауза, но после взгляда на меня приступы смеха возобновлялись.

— Ну так все-таки, почему? — повторил я вопрос, когда баба Торя отсмеялась.

— Да я ж ведунья. Я злыдня за пару верст чую, мысли его поганые, — получил я ответ. — А ты как дурачок деревенский — безобидный.

— А что ты делаешь, когда злыдень повстречается?

— Глаза ему отведу, он мимо в шаге пройдет — не углядит ничаво.

— А мне сможешь сейчас глаза отвести?

— Не, тебе не смогу ужо, — протянула баба Торя. — Я тебе ужо казалась, поздно терперича. Токма коты лесны такое можуть.

После этих слов мне стали ясны причины чудес маскировки котов мира Ворк. Мы с бабулей-хорошулей еще немного поболтали, и я выяснил массу интересных вещей.

Мои способности телепатического контакта, благодаря которым я могу общаться с котами мира Ворк, чрезвычайно редки, но не уникальны. Мало того — их можно развивать, если этим вовремя заняться и иметь хороших учителей. Я упустил свой шанс примерно в возрасте пяти лет. То, что я умею говорить с котами — вовсе не моя заслуга. Коты мира Ворк — сильнейшие телепаты (как я уже говорил) и самый сильный ведун никогда не сможет достичь уровня даже котенка Сусанина, а уж то, что умеют Старшие Коты не может больше никто из живых существ.

Обычные люди чувствуют только направленные телепатические атаки Котов мира Ворк. Ведуны, те, что немного слабее меня, воспринимают только чувства Котов в спокойном состоянии. Я нахожусь как бы на второй ступени ведовства и могу с Котами общаться (для меня это — потолок). Третья ступень заключается в умении улавливать чувства всех живых существ. Четвертый уровень позволяет понимать четко сформулированные мысли разумных (что и было продемонстрировано бабулей-хорошулей). Ведуны, достигшие четвертого уровня мастерства, уже не могут жить в больших городах — черные мысли «злыдней» (так их назвала старушка) сводят их с ума. Ведуны такого уровня уходят в леса и ведут отшельнический образ жизни, и если все-таки им встречаются плохие люди — они отводят им глаза (при помощи телепатического воздействия становятся для них как бы незаметными), избегая неприятных контактов. Характер у них при этом ужасно портится, что не удивительно. Впрочем, я почему-то на нападки бабули-хорошули ни разу не рассердился, относясь к ним как к природному явлению (ну может немного неприятному — но сделать-то с этим ничего нельзя). Баба Торя являлась ведуном пятого и высшего уровня. Она могла общаться с животными, уговаривая или заставляя их делать что-нибудь полезное. Передавать свои мысли, чтобы их понимал человек, могут уже только Коты мира Ворк.