Великий князь - Алексей Кулаков

  - Детушек сиротинушками оста-авил!..

  А еще царь учинил новый Сыскной приказ, и поставил во главе его думного дворянина Григория Скуратова-Бельского. Чего уж тот приказ должен сыскивать, пока никому толком было и неведомо - но судя по вопросам дознавателей и тихим шепоткам людишек московских, государственную крамолу и прямую измену. Для того и приказного боярина поставили не по родовитости, а лишь из верности исходя...

  - Хватит.

  Троица женщин в траурных нарядах, вроде как искренне горевавшая об невосполнимой утере кормильца-поильца, послушно замолчала при появлении нового хозяина подворья. Приняв же из его рук уговоренную плату за свои слезливые труды, дружно перекрестилась и поклонилась:

  - Милостивец ты наш, да не оставит тебя своей благодатью...

  - Довольно! Ступайте себе с богом.

  Слегка осунувшийся и как-то резко повзрослевший, пятнадцатилетний князь Василий Владимирович Старицкий вернулся в терем, ставший непривычно пустым без всех тех приживалок и нахлебников, коих щедрой рукой и ласковым словом привечал его отец.

  - Разбежались, крысы!..

  - Вася?..

  Оглянувшись на сестру Ефимию, юноша молча отмахнулся: на поминальной трапезе он уже был, а соболезнования родовитых князей-бояр принял еще раньше. Довольно с него слушать вздохи и причитания мачехи Евдокии Романовны, и без того на душе тоскливо! Хотелось уткнуться в отцовское плечо, услышать его голос, и может быть даже чуть-чуть поплакать, как в детские времена. Увы, теперь он старший в роду! Теперь именно он решает все - за себя, четырех сестер, младшего брата и мачеху Евдокию Романовну. И отвечает за себя и их жизни тоже сам.

  - Эй, кто там есть? Коня мне.

  Незаметная доселе дворня одним махом исполнила хозяйскую волю - звучный шлепок нагайки по лошадиному крупу, визгливо-гневное ржание жеребца, едва не сбившего мощной грудью зазевавшегося прохожего... За спиной пристроилась невеликая свита, зашумел в ушах ветер - и тут же все закончилось, потому что от подворья удельных князей Старицких до Теремного дворца и пешком-то было от силы пять минут. Ну десять, если хромать как беременная утка. Любопытные взгляды теремной дворни, тихие и не очень шепотки - как это все его бесило!

  - Василий?

  Внезапно замявшись, молодой удельный князь скользнул взглядом по Комнате, только сейчас заметив личную челядинку троюродного брата. Впрочем, она тут же вышла прочь.

  - Разве ты не должен пребывать в поминовении?..

  Вильнув глазами по персидскому ковру, Василий негромко признался:

  - Тошно мне дома, Димитрий Иванович. Давит он на меня отцовской памятью... Можно мне побыть возле тебя? Хоть малость?..

  Встав из-за массивного стола, царевич подошел к родственнику, поглядел ему в глаза, и неожиданно погладил по голове.

  - Иные потери лечит лишь время, брат.

  Затем положил руку на плечо и легонечко надавил, понуждая присесть на лавку.

  - Сиди сколько хочешь. Только тихо.

  Следующие часа два, или даже три, удельный князь Старицкий провел в почти полной неподвижности. Сквозь полуприкрытые глаза смотрел на то, как его царственный родич что-то пишет, разглядывал корешки многочисленных книг, слушал легкий шорох стального пера по белой глади бумаги, ощущая от всего этого удивительный покой и умиротворенность... И даже появление личной челядинки и ее грудной голос не смогли нарушить странную гармонию, хотя и пробудили легкое любопытство - после того как служанка поглядела на царевича, чуть-чуть поклонилась и отступила за дверь, пропустив в Комнату стряпчего Егория Колычева. Как этой Авдотье удается так хорошо понимать волю и желания своего господина?

  - Долгие лета тебе, государь-наследник!..

  Мимоходом глянув на Старицкого, мужчина с почтительным поклоном уложил перед хозяином покоев новомодный плоский замшевый тул - такие же, только выделанные из толстой грубой бумаги и с веревочными завязочками по краям, снискали немалую популярность у всех приказных дьяков царства Московского. Больно уж ладная вещица получилась!.. Тем временем будущий государь внимательно ознакомился с бумагами, недолго подумал, после чего одобрительно кивнул:

  - Разрешаю. Что еще?

  Вновь покосившись на родственника правящей династии, стряпчий шагнул поближе и склонился к самому уху своего повелителя, для пущей верности прикрыв губы ладонью.

  - Вот как? Верные ли сведения?

  - Как есть верные, государь-наследник Димитрий Иванович.

  - И что же он хочет взамен? Серебра?

  Вновь повторилась сценка с шепотом на ухо.

  - Даже так?..

  Вытянув из стопки на краю стола лист орленой бумаги, царевич Дмитрий написал алой киноварью короткое повеление для казначея, выведя напоследок подпись-тугру. В принципе, сделка выходила весьма выгодная - ибо за три небольших карманных зеркальца он получал то, о чем доселе только слышал, но ни разу не видел. То бишь книгу, написанную древними чертами и резами . Может быть. С другой стороны, если продавец злонамеренно обманул не представившегося ему покупателя, то этого купца ждет много удивительных, но крайне неприятных открытий...

  - Когда управишься с этим?

  - До Пасхи, государь-наследник Димитрий Иванович.

  - А остальные твои заботы?

  Беззвучно подсчитав все поручения своего господина, а затем и время, потребное на их выполнение, младший из братьев Колычевых уверенно заявил:

  - На Успенский пост со всеми разделаюсь!..

  Немного помолчав, царский первенец все той же киноварью набросал на клочке бумажного листа несколько строк. Дал их прочесть стряпчему и тут же забрал обратно:

  - Она должна вступить под мою руку по своей воле. Посему - лишь уговоры и ласка. Все ли ты понял, Егорка? Тогда ступай.

  Не успел уйти стряпчий, как в пределы Комнаты вступил Богдан Бутурлин - и тоже с плоским тулом для бумаг. Довольно умеренно поклонился, явственно покосившись на Старицкого, выудил из укладки пару густо исписанных листов бумаги и осторожно положил их на самый краешек стола.

  - Сломали-таки, Димитрий Иванович.

  Подтянув к себе отчет об испытаниях "самопала особой выделки", должного стать штатным оружием стрельцов и опричного войска (когда оно все же появится), царевич принялся медленно разбирать довольно корявый почерк своего ближника.

  - По-прежнему, пружина замка?..

  Ружье получилось удивительно легким в сравнении со старыми пищалями - всего-то чуть больше пяти килограмм против прежних десяти-двенадцати. Стальной восьмигранный ствол, удобное цевье и приклад и прочие новшества придавали грозному оружию вид этакой красивой и хрупкой игрушки - пара постельничих сторожей, привлеченных к испытаниям, поначалу даже боялись, что ствол просто-напросто разорвет прямо у них в руках!.. Пришлось привязывать "игрушки" к бревнам и несколько раз стрелять тройным зарядом пороха, убеждая чернокафтанников в крепости тонкостенного ствола. Приятные новости на этом не заканчивались: с бумажным патроном оказалась вполне достижимой цифра в пять выстрелов в мерную минуту. А из-за хорошей развесовки стреляющего агрегата вообще, и наличия мушки в частности, свинцовые шарики летели не куда-нибудь "в ту сторону", а именно в мишень. Опять же, и цена ружья приятно радовала - на целых тридцать копеек дешевле прежнего убожества, с кривым стволом из железных полос и плохо остроганной палкой вместо ложи и приклада.

  - Да, государь-наследник.

  Увы, были и плохие моменты: и первым из них было то, что пружина кремневого замка стабильно ломалась-портилась.

  "С-сволочь!".

  Второй печалью являлось то, что для выделки новых ружей использовался тульский уклад, прочность которого во время морозов вызывала сильные сомнения. Металлургия на Урале была в стадии зарождения - только-только заложили необходимые рудники-шахты и наметили контур первого из пяти заводов... Короче, до первого чугуна, железа и стали там было еще далеко.

  "Как вариант, можно использовать в качестве сырья шведское железо - но цена конечного продукта!.. С другой же стороны, такой стали и надо всего-то пару тонн, для обеспечения учебного процесса в Александровской слободе. А будущие опричники могут покамест и с ружьями из тульского уклада побегать".

  - Не так уж и дорого получается вроде?

  - Димитрий Иванович?..

  Очнувшись от размышлений, царевич аккуратно уложил отчет в отдельный лоток на столе и вопросительно изогнул брови - что там насчет седельных и поясных пистолей? При виде очередного шедевра каллиграфии в исполнении Бутурлина, хозяин покоев отчетливо поморщился:

  - Если у самого не выходит хорошо писать, найди того, кто будет это делать за тебя.

  - Слушаюсь, государь-наследник!..

  Учитывая тот факт, что за надежность возможного писаря отвечать будет именно Бутурлин, не приходилось и сомневаться, что последний серьезно приналяжет на чистописание. Легкий шелест бумаги, пара минут молчания, после чего наследник трона Московского вновь поморщился: