Рай. Том 1 - Макнот Джудит

Когда прошло две недели, а от Мэтта не было ни слова, Мередит поняла, что, возможно, совершенно не интересует Мэтта и он вовсе не находит ее соблазнительной. Она снова и снова перебирала в памяти все, что сказала Мэтту перед его уходом. Может, она чем-то оскорбила его и ее слова о том, почему она решила переспать с ним, ранили его гордость… Но Мередит сама себе не верила. Мэтью Фаррел наверняка уверен в собственной сексуальной притягательности, стоит лишь вспомнить о его двусмысленных намеках, когда они впервые танцевали. Нет, скорее всего он не звонит, поскольку решил, что она слишком молода и не стоит его внимания.

Теперь Мередит больше не желала ничего слышать о Мэтте. Кроме того, у нее должны были начаться месячные, задержка казалась слишком большой, и она уже жалела, что вообще встретила Мэтью Фаррела. Дни медленно текли, а в голове Мередит билась лишь одна ужасающая мысль: что, если она забеременела? Лайза была в Европе, и поэтому Мередит не к кому было обратиться за помощью или хотя бы посоветоваться. Она ждала, молилась, пламенно обещая Богу, что, если все обойдется, она и близко не подойдет к мужчине, пока тот не станет ее мужем.

Но либо Господь не прислушался к ее молитвам, либо был равнодушен к подкупу. Единственным, заметившим ее молчаливые терзания, был отец.

– Что случилось, Мередит? – не раз повторял он.

Не так давно ее единственной проблемой был выбор колледжа, теперь же все споры с отцом казались такими мелкими, не стоящими внимания.

– Все в порядке, – неизменно отвечала Мередит, слишком расстроенная, чтобы спорить с отцом из-за его поведения в «Гленмуре», и слишком занятая собственными бедами, чтобы вступать в новый поединок.

Прошло полтора месяца после встречи с Мэттом, а месячных так и не было. Теперь Мередит владел панический ужас. Пытаясь успокоить себя тем, что по утрам ее не тошнит, девушка все-таки решила отправиться к врачу и сдать тест на беременность.

Неожиданно в дверь спальни постучал отец. Мередит откликнулась, и Филип, переступив порог, протянул ей большой конверт с обратным адресом Северо-западного университета.

– Ты победила, – мрачно пробурчал он. – Не могу больше выносить твоего настроения. Учись в Северо-западном, если это так важно для тебя. Однако на уик-энды ты обязана приезжать домой, и это мое последнее слово.

Мередит вскрыла конверт с уведомлением, что она официально принята в университет, и с трудом выдавила слабую улыбку.

Мередит не пошла к своему доктору, потому что тот был одним из приятелей отца. Вместо этого она отправилась в некую сомнительную клинику планирования семьи на южной стороне Чикаго, огромном трущобном районе, населенном иммигрантами. Задерганный, озабоченный доктор подтвердил ее худшие предположения. Мередит была беременна.

Девушка выслушала это со странным, убийственным спокойствием, но, когда приехала домой, онемение успело рассеяться, уступив место безумной панике. Она не могла вынести мысли об аборте, не представляла, что способна отдать ребенка на усыновление, не решалась предстать перед отцом и объяснить, что ее ждет судьба матери-одиночки, ставшей причиной очередного скандала в семействе Бенкрофтов. Оставался единственный выход, и Мередит пришлось смириться с этим. Она позвонила по номеру, который дал ей Мэтт. Никто не ответил, и Мередит связалась с Джонатаном Соммерсом, солгав, что должна срочно послать Мэтту необходимые для него книги. Джонатан дал ей адрес Мэтта и сообщил, что тот еще не уехал в Венесуэлу. Ее отца не было в городе, поэтому Мередит сложила белье и пару платьев в небольшой чемоданчик, оставила ему записку, в которой сообщала, что собирается переночевать у подруги, и поехала в Индиану.

В своем подавленном состоянии она представляла Эдмунтон унылым городишкой, скоплением дымовых труб, фабрик и сталелитейных заводов. Мэтт жил на самой окраине, по-видимому, в районе грязных лачуг и трущоб. Вскоре Мередит заблудилась и решила спросить дорогу на ближайшей автозаправке.

К ней вышел жирный механик средних лет, жадно оглядевший девушку и ее «порше». Под его взглядом Мередит невольно съежилась, но все же показала листок с адресом, который пыталась отыскать. Вместо того чтобы объяснить ей дорогу, он повернулся и заорал через плечо:

– Эй, Мэтт, кажется, это в твоей стороне!

Глаза Мередит широко распахнулись, когда мужчина, копавшийся в моторе, медленно выпрямился и оказался Мэттом. Руки его были покрыты жирной смазкой, бедра обтягивали старые, выцветшие джинсы; он выглядел как любой механик в любом Богом забытом городке. Мередит была настолько потрясена переменами в его внешности и так безумно напугана известием о беременности, что не могла скрыть потрясения при виде измазанного едва ли не до ушей рабочего. Подходя к машине, Мэтт заметил это, и улыбка изумления мгновенно исчезла с губ: лицо отвердело, замкнулось, глаза зловеще сощурились.

– Мередит, – лишенным всяких эмоций голосом сказал он, приветствуя девушку коротким кивком, – что привело тебя сюда?

Вместо того чтобы смотреть на нее, Мэтт полностью сосредоточился на обрывке ветоши, которой вытирал руки, и Мередит с упавшим сердцем поняла, что он точно угадал причину ее появления здесь и именно поэтому ведет себя с такой неожиданной холодностью. Сейчас она искренне хотела лишь одного – поскорее умереть, если можно, сейчас, и жалела только о том, что вообще приехала сюда. Он, очевидно, ничем не собирался ей помочь, а если даже и предложит что-то из вежливости, ей такое благородство ни к чему.

– Ничего особенного, – солгала Мередит с деланым смехом, протягивая руку к ключу зажигания. – Просто решила прогуляться и обнаружила, что заехала так далеко. И вообще, мне пора…

Он поднял глаза от ветоши, и Мередит осеклась под пронзительным взглядом его серых глаз, впившихся в нее… холодных, оценивающих, безжалостных глаз. Все понимающих.

Мэтт, протянув руку, открыл дверцу.

– Я поведу машину, – бросил он, и Мередит, подавленная диким напряжением, державшим ее в плену последние дни, немедленно повиновалась, перебравшись на соседнее сиденье. Мэтт оглянулся на толстяка, маячившего у капота «порше» и наблюдавшего за происходящим с неуемным любопытством дурно воспитанного человека. – Вернусь через час.

– Черт побери, Мэтт, уже половина четвертого, – запротестовал механик, расплываясь в улыбке, обнажившей отсутствие переднего зуба. – Можешь взять отгул на полдня. Такая классная дамочка заслуживает, чтобы ей уделили больше внимания.

Мередит в жизни не испытывала худшего унижения, и в довершение ко всему Мэтт, по-видимому, окончательно взбесившись, рванул с места с такой скоростью, что из-под колес во все стороны разлетелся гравий.

– Пожалуйста, нельзя ли ехать помедленнее? – робко попросила Мередит и с облегчением увидела, что Мэтт немедленно снял руку с переключателя скоростей. Чувствуя, что нужно сказать что-то, Мередит выдавила первое, что пришло на ум: – Я думала, ты работаешь на заводе.

– Работаю. Пять дней в неделю. А две ночи тружусь механиком на автозаправке.

– Вот как, – неловко пробормотала девушка.

Они свернули вправо, и Мэтт направил машину к маленькой поляне. Посреди поляны стоял старый, выщербленный садовый столик. В траве около полуразрушенной кирпичной жаровни валялся деревянный знак с выцветшими буквами:

«ЭДМУНТОН ЛАЙОНЗ КЛАБ. ПЛОЩАДКА

ДЛЯ ПИКНИКОВ АВТОЛЮБИТЕЛЕЙ»

Мэтт выключил зажигание, и в тишине Мередит услышала, как лихорадочно бьется в ушах кровь, но постаралась немного успокоиться и привыкнуть к тому, что этот незнакомец с непроницаемым лицом, сидевший рядом, был тем самым человеком, с которым они так весело шутили и занимались любовью всего несколько недель назад.

Неразрешимая проблема, из-за которой она оказалась здесь, висела над головой словно дамоклов меч, неопределенность мучила девушку, а слезы, которым она не давала пролиться, жгли глаза. Мэтт шевельнулся, и она дернулась от неожиданности, поспешно повернув к нему голову. Но Мэтт всего-навсего выбрался из машины, обошел кругом и открыл для нее дверцу. С деланым интересом оглядывая поляну, Мередит пробормотала: