Время ведьм - Александр Харламов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Куда?! Дворкин! Стоять!
Но Петр его уже не услышал. Быстрыми шагами, удивительными для такого человека предпенсионного возраста, он взлетел на первый этаж, мимоходом кивнув часовому, проскользнул в узкий кирпичный лаз в стене и шмыгнул на улицу, которая уже почти скрылась в потемках позднего морозного вечера.
Снег приветливо захрустел под ногами так громко, что заставил мужчину испугатьсясобственных шагов. Он обернулся по сторонам и, стараясь держаться тени домов, побежал вперед по улице.
Сердце бешено стучало в ушах, отбивая сумасшедший ритм. Дворкин на ходу отметил для себя, что организм постарел и далеко не молод, уже не так оперативно отвечает на команды мозга и надо быть осторожней. Он чувствовал нутром, что Милана Лесс – очень опасна, что ни пистолет с сербрянными пулями, ни его молниеносная реакция, может его не спасти, но долг и ненависть ко всем ведьмам вселенной, ужасающая, всепоглащающая, грызущая нутро гнала его вперед, придавая сил. Только бы не встретить патруль…Подумал он, как из-за угла прямо ему навстречу вывалилась парочка выпивших солдат в форме вермахта. Один из них что-то играл на губной гармошке, второй тихо подпевал, улыбаясь во весь рот своей белозубой улыбки.
Они его тоже заметили. Бежать назад было поздно. На плечах солдатиков висели вполне себе огнестрельные шмайснеры, которыми по бегущей мишени стрелять одно удовольствие. Дворкин облизал пересохшие губы и медленно пошел им навстречу, спрятав руку за пазуху, где хранился наградной револьвер.
Солдаты замерли на месте, пьяно улыбаясь, что не оставляло сомнений – они затеяли какую-то пакость и разойтись миром не удасться. Закурлыкали на своем наречии. Тот, что был с губной гармошкой показывал пальцем на Петра Васильевича, аккуратно приближающегося к ним.
– Аусвайс, швайне!– заорал второй, сдергивая с плеча автомат и передергивая затвор.
Петр замер, стараясь не делать резких движений, чтобы не спровоцировать гуляк на стрельбу.
– Какие документы, господа офицеры…– пробормотал он достаточно громко, чтобы его услышали.– Я у вас в комендатуре работаю…– он сделал шажок вперед, боромча что-то бессвязное.– И жинка у меня там! А сами мы из-под Изюма…Деревня Лопушки, знаете?
Между ними уже было метра полтора. Немцы изумленно переглядывались, не понимая, что говорит им эта русская свинья. Они ждали испуга, стремительного бега и развлечения охотой, но никак того, что рус сам пойдет им навстречу, что-то приговаривая.
– Лапьюшки?– изумленно повторил за Дворкиным тот, что подпевал губной гармошке.
– Лапьюшки…лапьюшки!– подтвердил Петр, глупо кивая. Он уже был на дистанции броска. Все продумал заранее, зная, что первым надо валить того с автоматом. На счет три…Сердце спокойно повела отсчет. В мозгу сработал стопор и тело рвануло вперед само собой.
Он даже ничего не смог понять, этот ариец, незнамо зачем пришедший на советскую землю. Одной рукой бывший инквизитор отвел автомат в сторону, а ребром ладони второй угодил прямо по поросшему жесткой светло-пшеничной щетиной кадыку. Раздался противный хруст ломаемой кости. Глаза немца закатились от боли, он кулем рухнул на засыпанную снегом брусчатку.
– Вилли!– воскликнул второй, пытаясь сорвать с плеча шмайснер. Отпущенный ремень цеплялся за погон, мешал сдернуть оружие. Это позволило Дворкину вытащит свое. Наградной револьвер два раза выплюнул смерть. Фашист нелепо схватился за грудь, рухнув в сугроб.
– Вот тебе и Вилли!– по-волчьи огляделся по сторонам Дворкин, делая контрольный в голову обоим.
– Хенде хох! – очередь в начале улицы прорезали ночную темень яркими автоматными вспышками.
– А вот это уже патруль!
Загавкала собака, хрипя на жестком поводке. Петр наугад, вскинув руку, выстрелил в темноту, бросившись со всех ног в близлижайшую подворотню. Позади слышались крики на немецком и выстрелы.
Если спустят пса, то ему не уйти, надо было срочно прятаться куда-то, но все ставни, все подъезды – все было закрыто. Голоса погони приближались. Дворкин впервые в жизни почувствовал себя так, как те за кем он всю жизнь устраивал охоту – загнанным в ловушку зверем.
Ноги сами его понесли вперед. Перед глазами белели сплошным пятном замерзшие сугробы, какие-то улицы, полуразрушенные дома, подворотни, скверики…Он бежал куда глаза глядят, не видя вокруг себя ничего. Дыхание сбилось, он споткнулся, полетел лицом вниз, пропахав в снегу широкую борозду, вскочил на ноги, не подумав отряхнуться. Голоса стихли, но звонкий лай кружил где-то неподалеку. Сил бежать больше не было. Дворкин непонимающе огляделся по сторонам и с удивлением обнаружил, что по прихоти судьбы оказался прямо перед “крышей мира” или, как его еще называли в народе, “бутусовым домом”, где когда-то не сумел выловить Ковен самых опасных ведьм планеты.
– Это судьба, товарищ Дворкин,– пробормотал он сам себе, шмыгая в темный пролом в стене возле главного входа. Он, как сейчас помнил широкие ступени, огромный подвал – целый этаж, спрятанный под землей, где его долго могут искать, если не пустят собаку.
Фух…Он привалился к промерзшей, покрытой толстым слоем инея стены спиной и выдохнул, кое-как уняв бешено бьющееся сердце. Теперь он не слышал и не видел того, что происходит на улице, зато был в относительной безопасности. Вряд ли немцы догадаются, что он решился прятаться прямо под носом их комендатуры.
– …И сегодня тебе предстоит великая честь вернуть этих достойных людей из междумирья, мой дорогой!– звонкий голос и тихий шорох шагов раздались у Дворкина над головой. Он замер, стараясь не дышать, ловя каждую брошенную фразу.– Мир изменится сегодня и в этом изменившимся мире роль семьи Кононенко будет отнюдь не последняя…
– Алаида меня отблагодарит?
– По-царски, Михаил Андреевич, по-королевски!– Петр выглянул из-за угла, стараясь разглядеть неожиданных ночных посетителей “бутусова дома”, но их тени уже скрылись где-то на лестнице, ведущей в главный зал, в котором когда-то развернулась драма по поимке харьковского ковена ведьм.
– Мне можно рассчитывать на должность наместника?– робким голосом уточнил неизвестный Кононенко.
– Даже более…– голос, отвечавший ему был тонким, по-девичьи ломким и это-то смущало Петра. Много лет назад из окруженного дома куда-то исчезли харьковские ведьмы, избежавшие справедливого суда инквизиции, осталась лишь Милана Лесс, которую сам Дворкин и вытащил из пылающего огня. И вот спустя двадцать с лишним лет эта девочка – все еще такая же девочка объявилась в Харькове вместе с немецкими оккупантами. Чего она здесь забыла? Что хотела? Для чего прибыла, ведь явно не соскучившись по Родине? Сейчас Петр понял все…Ведьмы спрятались туда, откуда сами не могли выбраться, в междумирье…Для того, чтобы открыть портал назад им нужен был человек, умеющий разрывать хрупкую завесу между мирами. Они ждали долго и кажется
