Тот, кто назначен судьбой - Татьяна Алюшина

– Холодно, – жаловалась непонятно кому она, стуча зубами.

Он попробовал ее лоб – температура спала, но все еще держалась где-то у тридцати восьми, наверное, неосознанно она куталась в одеяло, сжимаясь в комок, и ее подбородочек дрожал мелко-мелко. Он подогрел травяной настой, дал ей выпить. На этот раз Стеша сама держала кружку и, чуть обжигаясь, торопливо глотала, а потом снова закуталась в одеяло. Он накрыл ее сверху еще и ее курткой и плащом дяди Миши, но девушку все трясло и трясло, как после долгого стояния на морозе.

Так. Понятно. Как обычно, нужны неординарные методы.

И знаете, их есть у нас, как говорят в Одессе.

Приняв решение, Саргин быстро сдернул с нее все и принялся раздевать.

– Думаете, так станет теплее? – спросила она чуть сипловатым голосом с большим сомнением.

Он резко поднял голову, внимательно всмотрелся в ее лицо и понял, что девушка не бредит, а действительно разговаривает с ним, правда, глаза ее лихорадочно блестят от температуры, и понимает ли сама до конца, что говорит, вопрос.

– Уверен, – твердо заявил он и продолжил стаскивать с нее одежду.

Второй раз за вечер.

И замер на какое-то мгновение, раздев до трусиков.

В прошлый раз она так полыхала жаром, что Саргин думал только о том, чтобы срочно ей помочь и немедленно сбить температуру, хотя, понятное дело, все, что надо, заметил и оценил мужским сознанием. Но сейчас, наверное, потому что собрался греть ее определенным образом, затормозил, разглядывая.

У нее спортивная фигурка – длинные, стройные, красивые ноги, явно тренированные мышцы, узкие бедра, и можно было бы назвать этот тип фигуры мальчишеским или подростковым, если бы не обалденная грудь и попка.

Просто потрясающая грудь – не огромная, но довольно большая, по форме напоминающая половинки дыни-торпеды – высоко стоящая с крупными, мягкими розовыми сосками! Обалдеть! А попка! Кругленькая, упругая, высокая!

Тимофея нормально, естественно и весьма однозначно повело, настолько она вся была в его вкусе и притягательна, что не отреагировать он не мог, даже если б помирал тут вместе со своими спутниками.

Саргин мысленно прикрикнул на себя все, что надо было в такой ситуации, молниеносно разделся до трусов, не обращая внимания на поднявшийся неспокойный орган, и забрался к ней в постель. Он прижал Стешу к себе как можно теснее и плотнее, обняв своими ногами ее ноги, и укутал их обоих сверху спальником, курткой и плащом.

Она все дрожала и вдруг тихо сказала куда-то ему в ключицу, обдав горячим дыханием:

– Вы очень красивый, Тимофей Саргин. – замолчала, посопела чуть-чуть и продолжила: – У вас красивое тело воина и лицо необыкновенное, интересное, все время скрывающее вас настоящего. Такой загадочный, недоступный мужчина, да еще героические поступки совершаете, спасаете всяких людей.

Зубы у нее при этом стучать перестали. Он молчал, стараясь дышать медленно, спокойно и ровно, чтобы не напугать ее и взять себя в руки, не зная, понимает ли она до конца и отдает ли себе отчет в том, что говорит. Но она всячески мешала его попыткам урезонить свое разыгравшееся либидо.

Помолчала и сделала следующее заявление горячим шепотом:

– У вас там все почему-то твердое.

От этого ее шепота у него «там», как она выразилась, все стало еще тверже! Черт! Вот ведь засада!

– Потому что вы очень сексуальная девушка. И мне нравитесь, – объяснил он и спросил: – Вы согрелись?

– Еще немного холодно, – все шептала в его ключицу Стеша, сводя с ума своим горячим дыханием, этим шепотом и распластавшимися по его торсу умопомрачительными грудками с мягкими сосками.

Твою мать! – чуть не взвыл Саргин.

Он сейчас с ума-то спрыгнет от передоза возбуждения!

– Попробуйте заснуть, Степанида, – рекомендовал Тимофей ей докторским тоном. – Думаю, вы уже согрелись.

– Согрелась, – подтвердила она шепотом в его ключицу. Помолчала и продолжила раздалбывать в клочья его выдержку и самообладание: – Вы очень горячий. Большой и горячий. – подышала, снова помолчав, и продолжила высказываться, делая продолжительные паузы между словами: – Загадочный. Весь такой героический. Красивый. Закрытый ото всех. Недоступный и наделенный природной сексуальностью. – вздохнула глубоко и выдохнула. – Совершенно убийственное для женщин сочетание. Думаю, за собой вы оставляете сотни женщин с разбитыми сердцами. – еще раз расстроенно вздохнула-выдохнула и тоном глубокого сочувствия тем самым женщинам заключила: – И мрут они от неразделенной любви к вам, как мухи от дихлофоса.

Он хмыкнул раз, два, прикинув, понимает ли она сама, что только что сравнила его со средством от тараканов, и вдруг начал безудержно молча смеяться, сотрясаясь всем телом, старательно пытаясь не захохотать во весь голос.

– Вам отдохнуть надо, – все еще посмеиваясь, порекомендовал доктор Саргин.

Но она не ответила, и, прислушавшись к ее тихому ровному дыханию, он понял, что девушка предупредила его рекомендации и, выступив с заявлением, согрелась и заснула, пока он тут сражался с собой и давал наставления.

Слава тебе, Господи!

Он принялся медленно и глубоко дышать и мысленно повторять тактико-технические характеристики крупнокалиберного пулемета «КВПТ», стараясь игнорировать тот мучительный факт, что при дыхании ее грудь терлась о его торс.

Помогало не очень.

Дрожать Стеша перестала совсем и дышала ровно и спокойно. Он потрогал ее лоб и решил, что температура упала где-то до тридцати семи.

«Вот и молодец, девочка, вот и молодец!» – порадовался Тим и для закрепления успеха в остужении бьющего в башку желания подумал еще о ТТХ модернизированной дальнобойной снайперской винтовки, не заметив, как и сам заснул, покрепче прижав девушку к себе. Тоже, знаете ли, нанервничался!

Он проснулся в секунду посреди совершенно черной ночи от того, что Стеша зашевелилась, и сразу понял, что у нее снова поднялась температура, но не до совсем уж критической, как было в прошлый раз. Саргин осторожно выбрался из кровати, укутал ее, оделся и занялся приготовлением нового травяного отвара.

Он напоил ее отваром, так и не сумев до конца разбудить, одел, укутал и, вернувшись на свое место на полатях, лег спать.

Разбудил его, когда только начало светать, тихий оклик Михаила Евгеньевича.

– Иду, – отозвался, как добросовестная сиделка, Тимофей и поспешил к больному.

– Ты прости, парень, что разбудил, – извинился дед, – но уж больно приспичило мне до ветру.

– Нормально все, – успокоил он дядю Мишу, – Во-первых, в себя пришли уже во второй раз и в ясном сознании, а это очень здорово при таких травмах головы, а во-вторых, очень хорошо, что приспичило, значит, почки работают.