Проклятие Гунорбохора - Андрей Прусаков

— Ты сильнее всех, кого я убивал до сих пор, — сказал Маррод. — Кто учил тебя?

Воин не ответил. Его меч искал брешь в защите Маррода и не находил. Маррод отклонил клинок воина и острием задел плечо. Арн вздрогнул и отступил. Все, сейчас я с тобой покончу! Маррод атаковал еще раз. Ложный замах, парирование, уклон. Сталь распорола доспех от бедра до плеча, воин сумел отскочить, но пропустил последовавший выпад. Меч пробил защиту и вонзился в живот…

— Тебе не победить того, в ком истинная кровь эльдов, — Маррод выдернул меч, и противник упал на колени. Согнувшись от боли, он корчился на окровавленном песке.

— Я хочу, чтобы ты умер медленно, — сказал эльд. Он не испытывал ни ненависти, ни злобы: своим мастерством и бесстрашием воин заслуживал некоторого уважения.

Наемники вытащили брыкавшуюся Элану.

— Улнар! — отчаянно закричала она. «Его так зовут, — подумал Маррод. — Но это уже неважно».

— В повозку ее! — приказал он, отворачиваясь от ползающего по кровавому песку человека. — Быстрее! Уходим отсюда.

— Ты можешь кричать, как испуганная хешимка, — сказал Маррод, подходя к повозке, на которую силой усадили Элану, — но тебе никто не поможет. Я убью любого, кто станет мешать или попытается спасти тебя.

— Ты грязный негодяй! Мой отец разрубит тебя на куски и скормит ворлонам!

— Очень страшно… Я убью всех, кого ты позовешь на помощь, — повторил Маррод. — Учти это, дочь одана. Кровь этих людей будет на тебе.

Элана замолчала, с ужасом глядя на Маррода. Эльд знал, чем пригрозить. Гурданцы окружили повозку, и отряд спешно покинул селение.

Глава 11. Посвящение.

— Здесь ты будешь жить и учиться.

— Спасибо, мастер Стирг, — Шенн поклонился человеку, которого, несмотря на былые разногласия, наставник Ольф называл мудрейшим из эльдов.

— Теперь я оставлю тебя. Отдыхай.

Стирг вышел. Шенн осмотрелся и восторженно вздохнул. Несмотря на опасения Ольфа, фагиры приняли его, пришедшего из Кхинора чужака, он говорил с самим мастером Стиргом и стал его учеником. Теперь книги фагирдара в его распоряжении, а в них — бесценные знания и мудрость Древних!

И сам одан поверил ему! Да и как не поверить, даже мастер Стирг был изумлен предсказанием Ольфа! Шенн верил в учителя, но после того дня в тронном зале почитал его, как полубога. Явление небесного тела, с невероятной точностью рассчитанное Ольфом, поразило всех при дворе, а демонстрация чудесной силы стагнира окончательно убедила одана.

— Ринересс сделает все, что в его силах, — сказал правитель.

Там же, у трона, Шенн смиренно попросил Стирга принять его послушником и учеником. Так велел Ольф. Без этого, говорил учитель, ты не приобщишься к тайнам и знаниям фагиров, не станешь тем, кем можешь стать.

Шенну казалось: Стирг разглядывал его целую вечность. Даже одан заерзал на троне.

— Ты удивил меня, юноша, — наконец, промолвил Стирг. — Но ты не готов исполнить то, зачем послан. Ольф мудр. Я преклоняюсь перед его знаниями, но он не мог дать тебе всего…

— Он так и говорил, — возбужденно перебил Шенн. — Мне надо учиться у тебя, мастер! Я готов учиться. Я буду делать все, что ты прикажешь.

Придворные переглянулись: какое неуважение! Грубый варвар посмел перебить мастера Стирга, слова которого смиренно слушает сам одан! Стирг улыбнулся:

— Хорошо, что ты готов. Ты найдешь у нас то, что ищешь.

Шенн широко улыбнулся — и тут же согнал улыбку. Мастер Ольф предупреждал: времени очень мало. Шенн не должен терять ни дня, ни часа, учиться и познавать — а когда будет готов, вернуться в Кхинор, к учителю. Но только — когда будет готов.

Стирг привел юношу в храм, где Шенн стал послушником. Он убирал двор, рубил дрова, чистил выгребные ямы, носил воду, ухаживал за больными и выполнял сотни других поручений. Спать приходилось мало, но всякую свободную минуту Шенн изучал законы, теологию и сложную храмовую иерархию. Он понимал: знания даются тому, кто к ним стремится. Сокровенное желание стать мастером, мудрым, как учитель Ольф, помогало и придавало сил, и Шенн принимал тяжелую работу со смирением. Это были испытания духа и тела, только пройдя их, послушник допускался к сокрытым от простых смертных знаниям и становился фагиром.

И этот день настал. Мастер Стирг пришел в храм и долго, без свидетелей, разговаривал с послушником. Фагиры недоумевали: чем дикарь со шрамом так заинтересовал наставника? Да, парень старается, работает хорошо, умен, настырен… Но чтобы сам Стирг снисходил до проверки послушника?

Но вот дверь открылась, и Стирг пригласил смотрителя храма войти.

— Он готов к испытанию, — произнес Стирг, и смотритель поклонился.

Шенн не скрывал радости, но смотритель ее не разделял.

— Мастер, — поклонившись, произнес он. — Шенн не может пройти испытание.

Улыбка Шенна поблекла. Что он говорит?

— Почему? — спросил Стирг.

— У него нет покровителя! Он варвар и не знает, в какой луне родился. Мы не знаем, какой тоф ему повязать, а фагир без тофа — не фагир.

— Я узнаю, кто его покровитель, — сказал Стирг. — И объявлю об этом завтра.

Ободренный Стиргом, Шенн, тем не менее, вернулся к себе расстроенным. Он не думал об этом препятствии и решительно не знал, что делать. В племени, где он родился, не придавали значения лунам… Оставалось ждать, надеясь на прозорливость и мудрость Стирга.

Тоф являлся повязкой, символизирующей, в какой луне родился человек. Рожденные под луной Игнира носили красный тоф, под луной Алгора — желтый, Эльмера — синий. Шенну не нравилось это странное разделение людей. Но, изучая обычаи арнов, он понял, что это не так уж плохо. Оказалось, в Арнире принято привечать и поддерживать человека, родившегося с тобой в один месяц. Не поделиться с ним едой, не протянуть руку помощи считалось серьезным грехом, подрывавшим доброе имя и насылавшим на ослушника несчастья и гнев богов.

Впрочем, Шенн не понимал: отчего не помочь родившемуся под одной луной — грех, а под другой — нет? Разве можно бросить попавшего в беду человека? Разве боги могут находить такое правильным?

В ответ на такие вопросы Стирг улыбался и разъяснял: конечно, помогать надо всякому, попавшему в беду, несмотря на цвет его тофа. Это долг и обязанность не только служителей богов — но и всякого доброго человека. Но люди слабы и ленивы — и трудно требовать от них совершенства. Потому хорошо уже то, если они будут исполнять хотя бы эти несложные заповеди…

Стирг пришел утром. Шенн поднялся с постели — он почти не спал в эту ночь.

— Умойся, ученик, — неожиданно мягко проговорил мастер. — И приготовься. Сегодня особенный день.

И вот они вошли в храм. Рано утром людей в храме не было — лишь двое нищих спали в углу на куче тряпья. Еще один обычай Арнира: человек, не имевший дома, мог жить в любом из фагирдаров, в обмен на ночлег и еду выполняя несложную работу в храме и его садах.