Зеркальщик. Счастье из осколков - Наталья Алексеевна Мусникова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Зря я его, изверга, спасала, - с горечью бросила служанка, - надо было оставить погибать. Много бы я тем жизней неповинных сберегла. Только он, бес окаянный, очаровал меня, как Марфушу, позабыла я обо всём на свете, влюбилась в него до беспамятства. Токмо тогда я поняла, что он любовной магией балуется, змей подколодный, когды Иванушку встретила.
Дуня печально вздохнула и замолкла, а Варенька вывела: «любовная магия» и несколько раз подчеркнула. Сильной чародейкой барышня не была, понимала лишь язык животных, да дар ясновидения слабенький недавно пробудился, вот и всё. Тем не менее, Варвара Алексеевна прекрасно знала, что любовная магия относится, во-первых, к полулегальным (если не попался на использовании, никто не накажет), а во-вторых, требует очень больших затрат сил. Для совершения любовного колдовства нужно, чтобы страсти буквально кипели, словно самовар раскочегаренный, а будет это счастье, страх, боль или горе, для чародейства значения не имеет. Не потому ли и тешился истязаниями покойный купец?
Варенька гадливо передёрнула плечиками, словно на неё кто помоями плеснул, и поспешно спросила, почти выпалила, чтобы поскорее сбросить рухнувший на плечи тягостный груз этой мерзкой исповеди:
- А кто такой Иванушка?
Рябое Дунино лицо зарделось, девица спрятала грубые красные руки под грязный фартук, шмыгнула носом и застенчиво прогудела:
- Дык енто… Штудент он. Племянник супостата ентого.
- Так это его в убийстве купца обвиняют, - ахнула Варвара Алексеевна, в изумлении всплескивая руками.
- Ыгы, - промычала служанка и зло добавила, - ентот, который первым прибёг, мово Иванушку по шее сразу, ишшо толком ничего не спросив.
- Подожди, - барышня повелительно вскинула ладонь, - а как Иванушка в доме купца появился? Как ты с ним знакомство свела?
Дуня вытерла лицо передником, плюхнулась, словно перекисшее тесто, на порожек, поскребла грудь, вздохнула, прокашлялась и продолжила своё скорбное повествование.
Красивый, статный, черноглазый студент Иван, Иванушка, как его промеж себя уже спустя три дня стали звать слуги, а особенно служанки, появился в доме Пряникова год назад аккурат под Рождество. Толком никто так и не понял, с чего вдруг купец решил пригласить к себе своего родича, о котором и не поминал ни разу, но Иван прибыл к дядюшке, поселился в отведённых ему наверху небольших покоях, восторженно изучил библиотеку и воздал должное кулинарному мастерству поварихи, которая ради дорогого гостя саму себя превзошла. До весны меж дядюшкой и племянником царили тёплые, воистину родственные отношения, а потом… Что произошло потом, никто из домочадцев так и не понял. То ли весна так дурно подействовала, то ли Василий Афонович взревновал к Иванушке Дуню, которая слыла по всей деревне и на много вёрст окрест первой красавицей.
- Я ить, барышня, красоткой была, - щербато усмехнулась служанка с лёгким кокетством поправляя космы на голове. – Енто меня за связь с Иванушкой барин проклял и обратил в такое страшилище.
- Как проклял? – ахнула Варенька, которая о подобном только в книжках читала. Сказках заграничных с картинками, которые батюшка с матушкой из своих поездок на воды привозили всегда.
- От всей души, - зло сплюнула Дуня и добавила, почесав мясистый нос, - али что там у него заместо неё.
Как выяснилось спустя ещё десять минут сочных проклятий в адрес убиенного, барин наложил на свою любовницу (да-да, Дуня была полюбовницей покойного Пряникова, а потом бросила его, влюбившись в Иванушку) изощрённое проклятие. Она оставалась красавицей до тех пор, пока не принадлежала никому, кроме Василия Афоновича. Как только влюблённая девушка отдала себя всю без остатка своему ненаглядному Ванечке, сей же миг превратилась в безобразную бабищу.
- И быть мне таковой до конца дней моих, потому как злодеюка ентот зарезан, а я всё ишшо страшилище. А коли смерть колдуна чары не сняла, то, знать, ничто их не снимет, - печально закончила Дуня и отвернулась, пряча лицо.
Сердце Вареньки острой иглой пронзила жалость. Барышня вскочила на ноги, бросилась к несчастной и, несмотря на тяжёлый дух, исходящий от тела, обняла её, ласково погладила по плечу, приговаривая:
- Не печалься, милая, мы тебе обязательно поможем. В Сыскном Управлении самые лучшие маги собраны, они любое проклятие развеют.
- Да станут ли они девке безродной помогать? – шмыгнула носом служанка, искоса посматривая на Варвару Алексеевну.
- Конечно, станут, - горячо принялась убеждать девушка. – Всенепременно станут!
- Добрая Вы, барышня, - прогнусавила Дуня, спешно шаря под грязным передником, - вот, примите перстенёчек в дар от чистого сердца, уж не побрезгуйте.
Честно сказать, брать подарок барышне не хотелось страшно, всё внутри буквально криком кричало, что делать этого не стоит, но служанка смотрела с такой отчаянной надеждой, столько в её взгляде было мольбы, что Варенька сдалась.
- Спасибо тебе, милая, - девушка приняла на ладошку простенькое медное колечко, даже без каких-то украшений или каменьев, не спеша примерять его на пальчик.
- Да Вы померяйте, - прошептала служанка и опять хлюпнула носом, - хоть на мизинчик наденьте, не погнушайтесь.
Варвара Алексеевна взяла перстенёк, собираясь примерить его, когда дверь с шумом распахнулась, явив грозного, словно разъярённое божество, Всеволода Алёновича.
- Не стоит этого делать, Варвара Алексеевна, - приказал Зеркальщик и словно бы искру серебряную в сторону барышни метнул.
Руки Вареньки моментально заледенели, из онемевших пальчиков выпал перстень и с тихим звяканьем упал на пол. Дуня испуганно проследила за ним взглядом, потом охнула, заполошно вскочила на ноги и замерла, талым комом снега оседая вниз под пылающим серебряным огнём взором Всеволода Алёновича.
- Ты что же это удумала, - прошипел Зеркальщик, медленно надвигаясь на насмерть перепуганную служанку, - своё проклятие другой передать?!
- А кому я такая
