Ричард Длинные Руки – гранд - Гай Орловский

Он выглядел весьма обалделым, однако в лице то просветление, когда смутно уловишь нечто высокое, но пока лишь в виде ощущений, мои слова не дошли даже в половинной мере, как правила и установки, вбиваемые с детства, еще только намек на их возможность, как видение пролетевшего в выси светлого ангела, но юный Герард встрепенулся сердцем, уловив возможность и ему постичь нечто высокое, что поднимет на еще более высокую ступеньку в рыцарстве…

Он спросил с надеждой:

– Вы завтракать? Можно я вернусь и посижу тихонько в уголочке?

– Желаете испить из родника моей мудрости? – спросил я благосклонно. – Можно. Только много не ешьте.

– Почему?

Я ответил с сомнением:

– Говорят, вредно…

Он взглянул с испугом:

– А сколько можно?

– Мудрецы об этом молчат, – сообщил я.

В зале угрюмо едят и пьют с десяток прибывших, но все мелкопоместные, таким сняться с места – раз плюнуть, а верховным лордам, особенно четверке зачинщиков борьбы за трон, нужно сперва отобрать могучие отряды сопровождения, ибо перемирие перемирием…

Одни вскакивают и поспешно кланяются, другие поднимаются неспешно и кланяются чуть-чуть, третьи приветствуют мрачно-радостным ревом, не сдвигаясь с мест, лишь поворачивают головы в мою сторону.

У всех настороженно-радостные взгляды, что и понятно, с моим появлением связывают какие-то тайные и явные надежды, но я наверняка всем угодить не могу… и не стану, даже если б мог.

Я ел медленно, выслушивая о событиях, где и что творится, о быстро возникающих шайках разбойников, некоторые орудуют так дерзко и отважно, что не простые разбойники точно…

Один обратился ко мне робко:

– Ваша светлость, если надо с разбойниками, то мои отряды в вашем распоряжении…

Я поинтересовался:

– А почему самому не выйти и не перевешать?

Он вздохнул, развел руками:

– Мне с моими силами замок бы удержать.

– Понятно, – сказал я. – А с соседями скооперироваться?

Он буркнул:

– Соседи смотрят, как бы у меня пару деревень отхватить… а еще лучше – все.

– Знакомо, – протянул я. – Так что я должен сделать?

Даже за соседними столами перестали жевать, стараясь не пропустить ни слова из разговора, важного и для них, а он запнулся перед ответом, снова развел руками:

– Ну… возьмете мой отряд… хоть у меня людей и так мало… потом у моих соседей… хотя лучше сперва у них, так надежнее… еще у кого-то… и наберется сила, что разбегутся не только разбойники, но и разбойничающие бароны…

За столами заговорили, в голосах полнейшее сочувствие, поддержка и готовность как бы помочь, но – морально.

Я слушал, кивал, соболезную, все как на ладони, объяснять не надо.

– Спасибо, – ответил я, стараясь, чтобы ирония в голосе не звучала слишком уж издевательски. – В общем, вы готовы нанять меня на время погонять разбойников. И будете еще и указывать, каких сперва, а каких позже. И каких повесить, а каких на каменоломни…

До них не сразу дошло, что предложение не совсем приемлемое лорду такого ранга, заговоривший первым сконфузился и сказал неуклюже:

– Ваша светлость… Простите, но у кого что болит, тот о том и говорит. Хотя да, конечно…

– Когда я закончу операцию по истреблению разбойников, – сказал я, – вы заберете свои отряды обратно, а меня пинком обратно в Турнедо. Так ведь?

Они заговорили, но взгляды старательно отводят, а он ответил с еще большим смущением:

– Ваша светлость, мы простые землевладельцы, все думы о том, как вырастить и не погубить урожай, как сберечь стада овец… так далеко не заглядываем!

– А надо бы, – ответил я. – Потому что разбойники снова могут появиться. И тогда что, мне снова бежать на ваш зов?.. Нет уж, надо делать так, чтобы для разбоев вообще не было места.

– А… как?

– Над этим работаю, – пообещал я. – Результаты будут.

Они замолчали, смущенные, что нечаянно обидели призванного на помощь лорда, и в то же время успокоенные, что он не рассердился, а терпеливо объясняет, что намерен истребить не разбойников, а сам разбой.

На прощание я выпил с ними вина, кислое и слабое, но я улыбался, хлопал по плечам и говорил о светлом будущем отдельно взятого королевства.

Похоже, они остались все-таки обнадеженными, надеюсь на это, когда я вышел из зала и сразу отправился наверх к себе тащить тяжкий воз государственного деятеля.

Глава 2

На лестнице по особому случаю постелили красную дорожку, и когда я поднимался, навстречу как раз царственно спускается леди Мисэлдон из Ланнуа, урожденная Цвейбрюккен, сочная и цветущая как обнаженными плечами, так и пухлыми губами на румяном лице с умильными ямочками на щеках, как же мне такое в последнее время нравится.

Она сразу заулыбалась радостно, словно мы старые друзья, хотя вообще-то поговорили всего разок, когда я приехал к Фальстронгу в первый раз и был еще темной лошадкой.

Я остановился, когда она присела в низком поклоне и целомудренно опустила голову, чтобы дать мне возможность беспрепятственно оценить округлости ее молодых и рвущихся наверх из тесного корсета навстречу моим жадным ладоням грудей.

– Леди Мисэлдон, – произнес я.

Она вскинула голову и одарила меня сияющей улыбкой.

– Сэр Ричард!

Голос ее прозвучал так, словно она уже голая и в моей постели. Я сделал ей знак подняться, она выпрямилась и продолжала смотреть мне в лицо радостными глазами.

– Приятно вас видеть снова, – сказал я как можно более нейтральным голосом, уж и не знаю, как некоторым женщинам удается вызывать именно такие ассоциации, что вот и до сих пор это перед глазами, а в воображении так и вообще. – Ага, весьма.

Она не дала мне ступить мимо, воскликнув ликующим голосом:

– Сэр Ричард!

– Леди Мисэлдон?

– Вы наш спаситель, – спросила она красиво взволнованным голосом, – да? Об этом только и говорят!

– Ага, – ответил мрачно. – Говорите, говорите, это я люблю. А еще скажите, что я умный и вообще красавец.

– Вы просто чудо, – заявила она пылко, – и само совершенство!

На этот раз она в зеленом платье, похожая на молодую ящерицу, что в той же манере расшито бисером, а высокая хитро уложенная прическа под полупрозрачным платком говорит о том, что этих волос много, и если их распустить по подушке…

Всю эту роскошь волос скромно и целомудренно венчает венец из блестящего серебра, дескать, эта леди из очень высокого круга.

– Спасибо, – сказал я, – спасибо, леди Мисэлдон. Как приятно встретить человека, который не учит меня, как и что здесь делать!

Она засмеялась одними глазами, на щеках появился легкий румянец.

– Ах, сэр Ричард, – сказала она с веселым вызовом, – вы такой представительный мужчина!.. Я могу сказать только это.

Я проблеял с поклоном:

– Э-э… спасибо, леди Мисэлдон. Не смущайтесь, я обожаю, когда меня хвалят и чешут.

– Ой, какой вы…

– Замечательный? – спросил я.

Она улыбнулась.

– И непосредственный. Так редко бывает, когда мужчина вот так сразу говорит правду.

– Как и женщины, – согласился я. – Господь творил вас из наших ребер, у нас много общего, что вообще-то удивительно.

– Это верно, – сказала она мило, – вы очень заметный мужчина, сэр Ричард. Мне казалось всегда, у таких и женщины должны быть под стать.

Она произнесла эти слова с таким подчеркнутым значением, что я, как положено и принято в цивилизованном обществе, с особым вниманием окинул взглядом ее развитую фигуру, со смаком провел взглядом по ее пухлым губам, потрогал им же пышную крупную грудь, скользнул ниже, ухитрившись пробраться между складками платья на ту сторону материи, и погладил ее мягкий на ощупь и теплый живот.

– Леди Мисэлдон, – произнес я с чувством, – конечно же, я предпочитаю фактурных женщин. Чтоб все было!.. И этого всего – много.

Она победно улыбалась, а вид у нее таков, что чувствует мой взгляд вполне осязаемо, словно это не взгляд, а кончики пальцев.

– Так почему же…

Она замялась, улыбнулась несколько неловко, зачем говорить вслух, когда можно мимикой.

Я хотел сделать вид, что не догадываюсь, вдруг да на этом разговор и закончится, но нет, такое не пройдет, эта леди идет напролом, как бронированный рыцарский конь.

– Вы не одобряете, – произнес я, как бы приходя на помощь, – мою спутницу? Мой выбор?

Она кивнула:

– Она хорошенькая, даже очень, как птичка с яркими перышками… но, сэр Ричард, разве у вас женщина не должна быть… женщиной? Все-таки у вас с собой игрушка… Это несерьезно.

Я вздохнул, развел руками:

– Увы, мое поведение в немалой степени… состоит из слагаемых чисто мужского характера… вы же знаете, что это значит?.. и поведенческих реакций великого или хотя бы значимого государственного деятеля.

– Ваша светлость?

Я пояснил с некоторым смущением:

– Ах, леди Мисэлдон… на самом деле мы, мужчины, настолько страдаем от женского острого и все замечающего ума, вашей проницательности и полного понимания, что инстинктивно тянемся, как голодные овцы, к сочной траве, к таким вот чирикающим дурочкам!..