Сердце ведьмы - Алисия Дин

Ник сидел в офисе с мятной конфетой во рту и делал вид, что именно этого ему сейчас и хотелось, а не выпить чего-нибудь и закурить. Он сглотнул. Почему во рту было так сухо даже с конфетой на языке? Он уже давно ел мятные конфеты, чтобы не хотелось выпить. Но, казалось, они только усиливали жажду.

Несмотря на легкий ветерок, просачивающийся сквозь полуоткрытое окно, в офисе все равно было жарко и душно. На улице шумела газонокосилка, и доносился запах свежескошенной травы. Как шум, так и этот запах раздражали Ника, он даже сомневался, стоит ли с ними мириться. Пытаясь не обращать на них внимания, он уставился в монитор компьютера.

Он изучил каждую жертву Железного Дровосека, но до сих пор ничего не привлекло его внимания. Правда, одна женщина принимала участие в программе по защите жертв домашнего насилия, пострадав от бывшего парня. Конечно, это довольно распространенная программа, но все равно кое-что можно проверить. Ник выписал имя жертвы и ее бывшего парня. Затем нашел его адрес и тоже записал, а потом внес всю информацию в компьютер, в специально созданную электронную таблицу.

Ник поговорил с официантами из «Карибских ночей», которые работали в день нападения на Равин. Никто из них не заметил ничего необычного. Они помнили, что три женщины что-то отмечали, но бородатого мужчину, наблюдавшего за ними, не видели. После закрытия ресторана машина Равин все еще находилась на парковке, но в этом не было ничего необычного. Сотни раз посетители встречались в ресторане и уезжали вместе домой, а позже возвращались за оставленной машиной. К тому времени, как полиция пришла выяснить обстоятельства дела, они уже были наслышаны о случившемся. Ничего больше ни один из них добавить не смог.

Ник ерзал на стуле, его тело немело, чесалось, горело от желания выпить. Это пройдет, нужно просто не обращать внимания. Он заставил себя вернуться к материалам дела.

В голове продолжали рождаться вопросы. Почему Равин выжила, тогда как другие нет? Почему мальчишки слышали мужской крик, а не женский? Что происходило с Равин на озере, когда он следил за ней? И что делать с этой женщиной, которую он хотел даже больше, чем виски?

Дверь в комнату открылась, и показалась голова Марвина.

— Эй, ты занят?

Ник тяжело вздохнул и сжал челюсти.

— Немного. А что?

— Просто я закончил и решил заглянуть. — Марвин вошел без приглашения и сел на свое излюбленное место напротив Ника.

На нем была новая футболка с изображением группы «Лед Зеппелин». Ник предположил, что она новая, потому что на ней все еще торчала этикетка с буквой М, означающая средний размер.

— Тебе еще нужна какая-нибудь помощь в этом деле? — спросил Марвин.

Ник вздохнул. Его недовольство росло, как и шум газонокосилки за окном.

— Вообще-то нет.

Марвин оттопырил нижнюю губу, напомнив Нику ребенка, которому сказали, что не дадут больше конфет.

— Нет совсем ничего, что я мог бы сделать?

— Что ж, ладно. Может, и есть. — Ник сам не знал, почему он это сказал, наверное, ему просто надоели вопросы Марвина. — Вот имена жертв Железного Дровосека. — Ник оторвал листок бумаги и протянул его через стол Марвину. — Я пришлю тебе название сайта, где ты сможешь найти информацию по ним. Записывай все, что заслуживает внимания. Все, что может быть связано с жертвами или что сделало их мишенью. Понял?

Глаза Марвина засветились, как фары. Он взял листок бумаги, держа его почти как святыню.

— Конечно, я смогу. Я смотрел много передач о судебных расследованиях и знаю, какие именно данные тебе нужны.

«Да уж. Ты не можешь даже найти этикетку на своей футболке». Но Ник не произнес этого вслух. Он лишь сказал:

— Отлично. Потом расскажешь, что выяснил. Не торопись — я хочу, чтобы ты все тщательно изучил, ничего не упустив. Сможешь дать мне отчет к концу недели?

Марвин восторженно кивнул.

— Разумеется, дружище.

Чуть не споткнувшись, он вышел из комнаты, не отрывая глаз от листка.

Ник откинулся на стуле и закрыл глаза, чувствуя, что на сегодня достаточно. Он понял, что больше не узнает ничего нового о жертвах, а еще очень надеялся, что избавился от Марвина на неделю.

Ему было неловко перед парнем. Из разговоров, инициатором которых был не Ник, он невольно узнал, что у Марвина было суровое детство: отец, который то появлялся, то исчезал из его жизни, мать, которая из-за отца срывалась на сыне и дочери. У Марвина не было друзей, которым можно было бы все рассказать. Когда он вырос, единственным другом, кроме сестры, стали числа, которые он обожал. Он мастерски с ними справлялся и был отличным бухгалтером. К сожалению, его внешность отпугивала многих клиентов, поэтому бизнес Марвина был таким же успешным, как и его личная жизнь. Когда Ник дал объявление об аренде офиса, Марвин был единственным, кто откликнулся. Они подходили друг другу. Два неудачника, сведенные вместе судьбой.

Да, Нику было неудобно перед ним, но, Господи, у него что, не было своих проблем?!

ГЛАВА 19

Равин открыла дверь и увидела свою сестру, державшую в руках пакеты с продуктами. Взяв у нее часть пакетов, Равин сделала шаг назад, пропуская Сорину, и затем прошла за ней на кухню.

— Ты хочешь поправиться перед свадьбой? — проворчала она, выкладывая содержимое пакетов на стол.

— Это моя последняя ночь на свободе. После нее сажусь на предсвадебную диету. Клянусь, что больше не буду есть нездоровую пищу. Но сегодня я гуляю.

Равин вытащила из пакета мексиканские чипсы, бобовый соус, шоколадные конфеты и упаковки с закусками.

— Боже мой! Ты хочешь объесться этой гадостью? Сорина улыбнулась:

— Я взяла еще кое-что к «Маргарите».

— Что же ты молчала?! Держи блендер, а я порежу лайм.

Пятнадцать минут спустя обе сестры сидели на диване, держа в руках «Маргариту» со льдом и обмакивая чипсы во французский соус, приправленный луком.

Равин взяла пульт и начала переключать каналы.

— Ужастик или мелодрама? — спросила она.

— Мелодрама, — ответила Сорина. — О, вот, нашла. «Дневник». — Она усмехнулась. — Посмотрим, как ты не будешь плакать.

— Ты хочешь, чтобы я плакала? — Равин удивленно покачала головой. — Зачем?

— Ты никогда не плачешь. А тебе это было бы полезно.

— Ага, точно.

— Серьезно, тебе нужно попробовать. Даже страшно становится от того, что ты держишь все эмоции в себе.

Равин сделала глоток «Маргариты» и покачала головой.

— Мне нечего держать в себе. И нечего оплакивать. А даже если бы и было, я не вижу в этом ничего полезного.

— Поверь, от этого становится легче. — Сорина прикусила нижнюю губу, потом предупредила: — То, что я хочу тебе сообщить, может заставить тебя заплакать.