Ришелье - Роберт Кнехт

Иногда утверждают, что Нантский эдикт, изданный королем Генрихом IV в 1598 году[51], разрешил религиозный вопрос во Франции, гарантировав терпимость в отношении гугенотов. На деле же проблема оставалась не разрешенной как минимум до отмены эдикта Людовиком XIV в 1685 году. Он состоял из четырех отдельных документов (девяноста двух общих статей, пятидесяти шести секретных статей и двух королевских гарантий) и его цель была в том, чтобы дать подданным короля «общий закон, ясный, точный и абсолютный, применимый во всех спорах, которые могут возникнуть среди них… и установить добрый и прочный мир». Были разрешены три вида гугенотского богослужения: во-первых, в поместьях знати, обладавшей судейскими полномочиями; во-вторых, в двух местечках в каждом бальяже[52], определенных королевскими комиссарами; и, в-третьих, повсюду, где гугеноты могли доказать, что там их вера открыто исповедалась в 1597 году. Эдикт также позволял им занимать любую государственную должность и заниматься любой профессией или родом деятельности. Им был гарантирован допуск во все школы, университеты и больницы. Специальные трибуналы, называвшиеся chambres de l'edit, куда входили протестанские и католические судьи, должны были осуществлять процессы, касавшиеся гугенотов. Секретные статьи распространялись на весь эдикт и имели дело с исключениями. Что касается королевских гарантий, то они предоставляли гугенотам ограниченную военную и политическую самостоятельность. Первая обеспечивала протестантских пасторов денежными жалованием из общественных фондов, а вторая устанавливала ежегодные отчисления в размере 180 000 экю[53] на восемь лет для уплаты жалованья гарнизонам около пятидесяти укрепленных гугенотских городов (places de surete), разбросанных по Западной и Южной Франции. Гугенотам разрешили за свой счет содержать еще около 150 чрезвычайных и восемьдесят обычных фортов. Нантский эдикт обманул ожидания многих протестантов. Он не поставил их церковь на один уровень с католической. Гугеноты могли совершать богослужения только в специально отведенных местах. Так, во всех городах с кафедральными соборами протестантские храмы могли быть сооружаемы лишь в пригородах. Более того, эдикт призывал восстановить католицизм повсюду, где был запрещен гугенотами. Он предусматривал восстановление католических церквей там, где таковые были разрушены, открытие мужских и женских монастырей и возвращение католическому духовенству отнятого у него имущества. Протестантские книги можно было издавать лишь в городах, контролируемых гугенотами, во всех прочих местах они подлежали цензуре. Совершенно неверно считать, как это часто встречается, что Нантский эдикт создал «государство в государстве», так как королевские гарантии, на которые ссылаются в данном случае, были всего лишь личными обещаниями Генриха IV, они не связывали никакими обязательствами его наследников. 82-я статья эдикта запрещала политические ассамблеи протестантов как национальные, так и провинциальные. Были разрешены клубы и провинциальные синоды, учреждаемые только в религиозных целях. Не допускалось создание какой-либо гугенотской корпорации: вся собственность гугенотов должна была оставаться в частном владении. В лучшем случае, эдикт превращал гугенотов в привилегированную группу населения внутри королевства, но даже этого было достаточно, чтобы вызвать раздражение многих католиков.

Прежде чем Нантский эдикт обрел силу закона, его нужно было зарегистрировать разными парламентами, а это оказалось далеко не простым делом. В феврале 1599 года Генрих IV убеждал Парижский парламент зарегистрировать эдикт: «То, что я сделал, — сказал он, — сделано ради мира, я утвердил его на границах моего королевства и теперь желаю обеспечить мир внутри. Вы должны повиноваться мне, хотя бы в силу того положения, которое я занимаю, и обязательства, которое разделяют мои подданные и особенно вы как мой парламент». Тремя неделями позже парламент зарегистрировал эдикт, и другие парламенты, хотя и без особой поспешности, последовали его примеру. Руанский же воздерживался от регистрации эдикта вплоть до 1609 года, уполномоченные, направленные в провинции для обеспечения исполнения эдикта, встретили сопротивление со стороны католиков-экстремистов. Определение городов, где было разрешено протестантское богослужение, стало предметом споров.

Выполнение эдикта было поистине подвигом Геракла, для завершения которого понадобилось бы много лет, но даже после этого следовало проявлять постоянную бдительность. Официально провозглашенный «вечным» и «неизменным», эдикт на самом деле не стал окончательным разрешением религиозного вопроса. Сама фразеология эдикта указывала на его временный характер: «Господь не считает, что мои подданные должны пока что служить и поклоняться ему, исповедуя одну форму религии». Это мнение разделялось и католиками и гугенотами; каждая из сторон была убеждена в том, что рано или поздно она обратит другую в свою веру. В то время как гугеноты продолжали выступать против перехода в католичество и выказывать неприятие других католических доктрин, авторы католических памфлетов доказывали, что протестантизм во Франции выжил исключительно благодаря королевскому милосердию. «Католическая вера, — заявлял один из них, обращаясь к гугенотам, — является основном законом страны, религией наших отцов и наших королей; вашу же просто терпят как гнойник на теле Франции».

Ришелье, выросший в Пуату, провинции, где гугеноты составляли немалую долю населения, хорошо их знал. Его первое публичное заявление относительно их прозвучало во время рукоположения его епископом Люсона в 1609 году. Обращаясь к своей пастве, он сказал «Я знаю, что здесь присутствуют люди, не согласные с нами в вопросах веры. Я надеюсь, что мы сможет объединиться в любви к Богу. Я сделаю все, что в моих силах, дабы достичь этого на пользу как им, так и нам, и одобрения королем, которому мы все обязаны служить».

Но все же, несмотря на примирительные слова, отношения Ришелье с гугенотами в его приходе далеко не всегда были безоблачными. Он потребовал, чтобы они подыскали себе другое место, когда те начали строить церковь неподалеку от кафедрального собора, и предложил им компенсацию. Гугеноты отказались и обратились с запросом к правительству, но, в конце концов, должны были подчиниться. Они обвиняли Ришелье в том, что он притесняет их различными способами: настаивая, чтобы ему кланялись, когда он проходит мимо их церкви, добиваясь отставки со своего поста сержанта, «доброго старого человека», из-за его вероисповедания и устраивая повторное крещение людей, которые хуже прошли обряд крещения в качестве протестантов. Но католики тоже имели причины жаловаться, если верить меморандуму тайного королевского агента в Пуату за 1608 год. Составляя большинство населения, они, однако, далеко не всегда могли спокойно, совершать богослужения рядом со своими соседями-гугенотами. Епископ и его причт несколько раз жаловались королю на ущерб, нанесенный ими храмам и другим церковным зданиям. Другим поводом раздражения для католиков был отказ гугенотов платить определенные налоги. В письме к одному аристократу-гугеноту в 1609 году Ришелье сетовал на грубость гугенотов, с которыми пытался жить в мире.