Спаситель мира - Джон Рэй

— Что могло спровоцировать вашего сына?

«Если бы я только знала!» — с тоской подумала Виолет.

— Мисс Хеллер!

Виолет пожала плечами.

— Мисс Хеллер, посмотрите на меня!

Виолет заглянула ему в глаза — это оказалось довольно просто.

— Я спросил, что могло спровоцировать вашего сына.

— Лечение толка не приносило, и я перестала водить Уилла на прием. Никакой тайны здесь нет. Равно как и вины Копека, если быть до конца откровенной.

— Почему вы так считаете?

— Сын проводил с Копеком лишь по часу в день.

— А остальное время… — неуверенно начал Латиф.

— Большей частью со мной, иногда с Эмили. — Виолет прижала ладони к коленям. — Иногда сидел в подвале Ричарда.

Латиф сбавил скорость, и «ниссан» пополз вдоль ряда вплотную припаркованных автомобилей. За машинами прогуливались смеющиеся девчонки. Кто-то волочил школьный рюкзак по земле, кто-то водрузил его на голову, кто-то прижимал к груди, как младенца. В половине квартала на запад высились песчаниковые бастионы академии Кроули.

— Здесь я остановлюсь — мисс Хеллер, вы слушаете? — и хочу, чтобы вы отвлеклись от созерцания чертовой улицы и удостоили меня вниманием. Если в жизни вашего сына есть некий важный эпизод, о котором вы еще не рассказали, вам следует сделать это немедленно. Я не прошу, а приказываю, ясно?

— Вон он идет, — спокойно проговорила Виолет, глядя через плечо Латифа.

Когда Латиф повернулся, Уилл уже исчез за углом. Походка изменилась, светлые волосы отросли… Лица Виолет не увидела, но узнала бы сына и по беглому взгляду на затылок. Он был в темно-синих вельветовых брюках, которые она послала на Рождество, и рубашке, явно предназначавшейся десятилетке. «Где он откопал эту рубашку? — подумала Виолет, умирая от жалости и ревности: кто, кто выбирал вещи для ее мальчика? — Одет не по погоде, как в июле».

Не представляя, что делать дальше, Виолет оглянулась на Латифа: тот рылся в бардачке. «Он в полном замешательстве, — решила она. — Или не расслышал, что я сказала».

Разумеется, ничего похожего на замешательство Латиф не испытывал.

— Детектив, у Уилла нет пистолета, ваш тоже не понадобится!

— Мисс Хеллер, я достаю жетон, — вполне дружелюбно ответил Латиф. — Чтобы выглядеть официальнее. — Тут Виолет заметила, что пистолет уже лежит в кармане его пиджака.

Следующий вопрос Латиф задал, когда они бежали по улице, расталкивали детей, совсем как копы из боевиков, и старательно игнорировали их возмущенные вопли. События развивались точь-в-точь как представлялось Виолет: сидя рядом с неприветливым, ничего не подозревающим Латифом, она увидела Уилла из окна машины буквально в шаге от академии Кроули. Не окажись сына за углом, Виолет успокоилась бы, окончательно уверовав в безразличие окружающего мира. Увы… Всего лишь в квартале от нее Уилл держал за руку незнакомую девушку. Вот он запрокинул голову, чтобы взглянуть на небо.

— Это он? — Латиф сжал руку Виолет, решив ее остановить. — Это ваш сын?

«К чему эти вопросы? Почему он мешкает?» — недоумевала Виолет.

— Разумеется, это мой сын! Не думаете же вы, что я…

— С ним Эмили Уоллес?

— Да, наверняка. Но выглядит девушка иначе. Я не до конца уверена…

— Понятно. Мисс Хеллер… — Латиф еще сильнее сжал ее руку. — Вы останетесь здесь. Дальше я сам. Увидев вас, мальчик может пуститься бежать. Все ясно?

— Вы напрасно теряете время, — буркнула Виолет.

— Сядьте вон на то крыльцо и ждите меня, договорились?

— Детектив, идите же! — отстраняясь, шепнула Виолет. — Скорее!

Только Латиф не торопился отпускать ее запястье. Они смотрели друг на друга целую вечность, словно влюбленные на фотосъемке, а дети неспешно удалялись. «Что за ерунда? — недоумевала Виолет. — Он хочет меня наказать?»

Тут Уилл обернулся и увидел их.

ГЛАВА 9

В 1985 году на средиземноморском побережье Франции, неподалеку от Марселя, Жак Кусто, всемирно известный исследователь океанских глубин, испытывал новый водолазный скафандр. Скафандр изготовили из обработанного под давлением боксита и спецстали, и Кусто надеялся, что сможет погрузиться в нем глубже, чем на шестьдесят метров, и побить мировой рекорд. Подводные течения слабее всего в начале лета, поэтому погружение решили провести ясным июньским днем в три часа пополудни.

Жак Кусто в то время был уже стар, но скафандр пожелал испытать лично. На палубе «Калипсо» стояли доктор и инженер, а сын Кусто, Эмиль, готовил баллоны с кислородом. Помимо них за процессом наблюдала команда «Калипсо», пять моряков торгового флота из Марселя, и корреспондент местной газеты. День выдался погожий, солнце так и сияло. Неподалеку швартовалось несколько яхт, но на них особого внимания не обращали. Когда измерили температуру воды и дважды проверили водолазный шлем, Кусто приступил к погружению.

Поначалу Кусто старался не спешить: каждые три метра останавливался, регулировал клапаны и делал отметки на грифельной доске. Однако на глубине девять с половиной метров, что являлось мировым рекордом во фридайвинге без вспомогательных средств, он испытал настоящий шок, увидев рядом мужчину в обычных хлопковых трусах, который отчаянно работал руками и ногами. Кусто решил не отвлекаться и продолжать эксперимент. К своему вящему удивлению на глубине тридцать метров, что на шестнадцать с половиной футов превышало мировой рекорд во фридайвинге, он увидел того же мужчину. Исполненный восхищения, Кусто нацарапал грифелем вопрос, мол, как вы выжили на такой глубине? Фридайвер в трусах взял у него дощечку, написал ответ и вернул ее Кусто.

— Что же он написал? — не вытерпела Эмили.

— «Я тону, старый кретин!»

Девушка зажала рот ладонью.

— Ну-у, Хеллер, — протянула она. — По-моему, не очень смешно!

— Знаю, — кивнул Ёрш, — но вчера я вообще не мог шутить.

— Зато много интересных подробностей! — похвалила Эмили, затушила сигарету и убрала с глаз волосы. — Что такое боксит?

— Специальный материал для водолазных костюмов. — Ёрш зажал нос пальцами и согнул колени.

— У меня тоже есть история, — заявила девушка, передавая ему пачку сигарет и зажигалку. — Хочешь послушать?

— Хочу.

Они стояли на пересечении Кристофер-стрит и Седьмой авеню, а мимо испуганными птицами проносились машины и люди. Эмили схватила Ерша за руку, точно на ходу ее истории не рассказывались и не воспринимались. «Наркотики убивают!» — вещал рекламный шит за ее спиной. Эмили набрала в легкие побольше воздуха, пристально посмотрела на Ерша и, лишь убедившись, что он слушает, выдохнула. Мимо прополз трехколесный полицейский багги.

— На лесной поляне срут медведь и заяц. «Слушай, у тебя от дерьма шерсть не портится? Ну, если вдруг прилипнет?» — спрашивает медведь. «Вообще-то нет», — немного подумав, отвечает заяц. Тогда медведь… Хеллер, ты слушаешь?

— Вообще-то нет, — признался Ёрш.

— Тогда медведь хватает зайца и вытирает им свою жопу.

Ёрш внимательно посмотрел на Эмили. Она по-прежнему была чуть выше него. Девушка с уверенным, даже решительным видом стояла посреди Кристофер-стрит, а ее темные волосы торчали в разные стороны, как у обезумевшей женщины. Женщины, а не девушки. Эмили улыбалась, точно знала его с рождения.

— Смешно, — проговорил Ёрш. — Бедный заяц!

— Тогда смейся, Хеллер, будь вежливым!

Эмили засмеялась за него, а потом повела к реке — мимо припаркованных автомобилей, греческих ресторанчиков, сувенирных лавок, видеопроката, парикмахерских, заведений, где гадают на картах Таро, мексиканских закусочных и салонов татуировки.

— Куда мы идем?

Эмили нахмурилась и недовольно поджала губы. Господи, он и забыл, как она это делает!

— В одно интересное место…

— Интересное? — переспросил Ёрш исключительно для того, чтобы издать хоть какой-то звук. С таким же успехом он мог бы тявкнуть или мяукнуть. От остатка лекарств он избавился, помочившись на пересечении Гроув-стрит и Бедфорд-стрит, но чувствовал себя счастливым, остро реагирующим на происходящее и совершенно не испуганным. «Если это значит болеть, то я выздоравливать не желаю. Если это значит болеть, то лекарства — грех и зло похуже атомной бомбы».

«Толстый и Тонкий — вот еще один вариант для Черепа и Кости», — сказал себе Ёрш. Теперь он думал о них с дружеским участием. Они бросили поиски и отправились домой? Или решили пообедать? Ёрш представил, как сладкая парочка лакомится блинчиками.

— Вполне интересное, — кивнула Эмили. — А сам говорил: «По барабану, куда хочешь, туда и веди»!

«И секунды не прошло, как же я успел столько всего обдумать? — удивился Ёрш и поднял руки ладонями вверх — в такой позе изображают святых. — Руки что надо, крепкие, по-мужски тяжелые. Ими можно и тучи развести и горы свернуть». Нью-Йорк предстал перед ним в совершенно ином обличье — сияющим в лучах полуденного солнца, блестящим, как луковица, с которой сняли шелуху. Ёрш видел монетки на асфальте, увитые плющом фасады, пустые флагштоки, пакеты из супермаркета, висящие на деревьях, подобно летучим мышам. Видел навесы, сонетки, лимузины и собак в нарядных попонах. Вокруг было столько всего, что голова шла кругом. «Таким видят мир малыши, — догадался Ёрш, — а потом вырастают и забывают».