Парад скелетов - Сергей Самаров

— По пластической хирургии я не специалист, но, если есть желание, могу посоветовать специалиста. Хотя бы для консультации…

— Спасибо, переживу, — отказался я, вызвав его глубокое непонимание.

Медсестра то ли заступила на суточное дежурство, то ли вообще была ко мне приставлена на постоянной основе и перешла на казарменное положение, но на перевязку меня позвала та самая Светлана, что поила крапивным чаем и помогала избавляться от экспериментального костюма. Пригласили меня на перевязку впервые с моего поселения в госпитале. Раньше перевязку делали на месте. Но, видимо, считалось, что я активно вхожу в боевую форму, следовательно, могу уже преодолеть в коридоре полосу препятствий. Это, конечно, не специальная полоса препятствий спецназа ГРУ. Я довольно бойко и ловко лавировал между стульями с сидящими на них больными, и единственным моим огрехом был момент, когда я слегка задел ногу бронелобого подполковника. Ту самую, которую танк переехал. Подполковник поморщился, хотя я, как мне кажется, легче танка. Но даже не матюгнулся. Он вообще относился ко мне, кажется, с уважением. И с тем же уважением передо мной почти извинился:

— Ничего, старлей, я сам виноват, что ногу вытянул.

Я вежливо не улыбнулся в ответ. И поспешил дальше. Футбольным болельщиком я не был и потому телетрансляцией не интересовался. Так и добрался до перевязочной.

Там меня ждало новое испытание. Хотя, если говорить по правде, испытанием это было больше для медсестры. Она отдирала пластырь с моего живота, а для меня это, признаюсь, гораздо неприятнее самой операции по удалению части печени. И потому я корчил такие рожи, что ввел Светлану в тихий ужас. Сильно побледнев, она сказала только одно слово:

— Подождите…

И стремительно убежала. А ведь я, кажется, ни разу не улыбнулся. Хотя и допускаю мысль, что непроизвольно это сделал.

Видимо, вернуться в одиночестве Светлана не решилась и привела с собой дежурного врача, мужчину немолодых лет, от которого, мягко говоря, слегка попахивало свежим спиртом. Наверное, врач перед выходом «саданул» для храбрости. Я его понял, не одобрил, но принял все это как должное. И вдвоем они принялись осматривать мои швы, что-то обсуждая шелестящим шепотом, в котором я смог уловить только их удивление.

— Сколько дней после операции прошло? — спросил врач.

Медсестра ответила.

— Такого не бывает …

При этом сам же начал сразу себе противоречить.

— Надо это сфотографировать.

Светлана вытащила из кармана трубку и затрещала камерой. Мой правый бок, кажется, стал каким-то предметом медицинского несоответствия.

— Вы слышали про препараты, которые ему дают? — спросила медсестра врача.

— Краем уха. Что-то китайское…

— Может быть — это?

— Кто его знает, — врач выпрямился. — Это выше моего понимания. Швы снять не забудь. Там все уже заросло. А с печенью что?

Он стал пальцами продавливать мою печень, определяя границы.

— А где была ампутация? В каком месте? — Врач откровенно не находил место, где мне кусок печени откромсали. — Нет, это выше моего понимания… Абсолютно…

Он резко выпрямился и сразу шагнул к двери. Еще раз напомнил Светлане:

— Швы…

И вышел.

Она же смотрела на мой правый бок.

— И что? — спросил я.

— Не могут швы так быстро зарастать. Не могут. Природа против этого, — сказала Светлана.

— Значит, могут, — постарался я быть не менее категоричным, чем дежурный врач.

— А скажите, зачем вам эти редкие препараты прописали? Да еще с таким строгим учетом… У наркосодержащих препаратов учет не столь жесткий.

— Военная тайна.

У Светланы глаза расширились от удивления и возмущения.

— Мы вас по кускам собирали, а вы… — медсестра готова была обидеться.

Но кто ей сказал, что я болтливый человек и просто обожаю на каждом углу горстями государственные и военные тайны разбрасывать!

— Это в связи с переходом на новую службу.

— Уходите из спецназа?

— Ухожу.

— Куда — тоже военная тайна?

— Не очень. В Федеральную службу охраны. Буду охранять президента. Отбор туда, сами, Светлана, должны понимать, какой. А я свою службу, можно сказать, уже начал. Препараты из Китая будут поставлять ему. А на мне их испытывали, — говорил я так серьезно, что сам в это поверил.

И Светлана поверила. Точно.

И принялась вытаскивать из моего тела только что срезанные медицинскими ножничками шелковые нитки операционных швов. Это было не больно…

Из невнятного объяснения медсестры я понял, что у меня не просто нежданно-негаданно заросли операционные швы, но и сразу начали рассасываться коллоидные рубцы, что обычно происходит лет через десять после наложения таких швов. После полостной операции этот процесс обычно затягивается. Более того, врач на ощупь не нашел места, где у меня была прооперирована печень. Печень могла и должна была бы регенерировать в течение года, может быть, больше. Но за неделю произойти восстановление никак не должно.

— А за какое время у ящерицы отрастает новый хвост взамен утерянного? — спросил я, не совсем уверенно считая себя в чем-то сродни ящерице [21].

Медсестра этого не знала. Я тоже не знал, как объяснить происходящее со мной. Как и медсестра, мог только предположить, что сработали китайские препараты. Возможно, электромагнитные колебания костюма образовали вместе с этими препаратами какую-то совместную оздоравливающую систему. Но это были только предположения.

В перевязочную вернулся дежурный врач. От него спиртным пахло уже сильнее, и запах был более свежим.

— Я написал на завтрашнее утро направление на УЗИ. Посмотрим, что там у вас в организме происходит. УЗИ у нас на втором этаже делают. На один этаж спуститься, я думаю, не проблема для вас. Лифт у нас, к сожалению, не работает.

— Не получится, — спокойно отказался я. — Завтра меня в госпитале не будет.

— Как? Совсем? Выписывают? — не поверил врач.

— Нет. Просто с самого раннего утра уезжаю по делам. Кроме того, на УЗИ меня можно доставить только в бессознательном состоянии. Сам я туда не пойду даже по приказу старшего по должности. У меня у друга жена работала на аппарате УЗИ. Когда была беременная, рассматривала постоянно свой плод. В результате родился психически больной ребенок. Умные ученые говорят, что УЗИ — хуже радиоактивного облучения.

— Вы игнорируете мои предписания? — строго спросил он.

После спирта врачу хотелось, кажется, поскандалить. Я же был настроен миролюбиво.

— Что вы. Просто служба у меня такая, она важнее моего здоровья. Мне надо ехать. Значит, нельзя идти на УЗИ. Извините…

Врача мои слова, кажется, еще сильнее обидели.

Или он вспомнил, что у него еще спирт остался, и решил догнать.

Место снятия швов мне снова обработали зеленкой.

— Я свободен?

— До утра. Утром я буду вас в костюм облачать. Заведующий отделением меня отправил с вами в поездку. Буду за вами присматривать. Обещаете слушаться?

— Нет. Обещаю слушаться только своих ощущений. И подчиняться необходимости, исходя из ситуации. Так вы сколько без сна можете работать?

— Я успею выспаться. Сегодня не дежурю.

— Муж ругаться не будет? Он, наверное, чувствует себя брошенным.

— Я не замужем. Была, не понравилось.

— Соболезную. Тогда — до утра. Приходите вместе с полковником Михайленковым. Он обещал вам помочь. Память у полковника, должно быть, хорошая.

— Ждите…

Утром я чуть не проспал. О причине могу только догадываться. Уж так, видимо, сладко спалось без гипса, без «вертолета», что не хотелось просыпаться в привычное время. Хотя подсознание все же положение тела контролировало и не позволяло мне принять наиболее удобную для сна позу. И это же подсознание контролировало график сна. Оно все же оказалось в итоге сильнее лени и заставило меня открыть глаза, глянуть за окно и окончательно проснуться. Обычно, даже не видя солнца, даже не имея возможности на чистый горизонт посмотреть, просто по куску неба, по его цвету, безотносительно погоды, приблизительно понимал, который час. Ошибка редко превышала в общей сложности десять минут, а это значит — пять минут в одну и пять минут в другую сторону. Я поднялся, правда, не рывком, как делаю это обычно, а, памятуя даже во сне, где и по какой причине я нахожусь, спокойно и без резких движений. В данном случае «поднялся» означало не то, что я взлетел на обе ноги и начал делать интенсивную зарядку, как всегда поступал в нормальном состоянии, а только лишь то, что сел на японской кровати с помощью собственных мышц, а не с помощью электродвигателей. Конечно, и часть спасительного костюма, заменившая мне гипсовый «вертолет», плечо сковывала существенно и не позволяла забываться. Тем не менее, сравнивая не только предыдущее утро, но даже предыдущий вечер, я уже начал понимать, что здоровье возвращается в мое тело стремительно.