Лунная ведьма - Линда Джонс

Или оба. Как бы сильно она не хотела избежать, так называемого предопределённого брака, но не желала, чтобы Рин умер. Вообще-то, смерть обоих животных решила бы все её проблемы, тогда почему она боится, что Рин не выживет?

Жульетт упёрлась спиной в стену пещеры и сползла на землю, следя за борьбой с нарастающим ужасом. Волк с котом кружили у костра, который более чем отчётливо освещал их тела. Золотой мех Рина слегка окрасился красным. Чья это кровь? Рина или кота? Неужели она на самом деле чувствует, как тают силы волка, утекая от неё так же, как от него, или это игра воображения?

Похоже, они действительно связаны, как и говорил Рин. Через землю и горы. Самими их душами. Жульетт не понимала, как такое возможно, но знала, что это правда. По его словам, она не доверяла своей силе, отрицала её и боролась с ней. И если она намерена когда-нибудь признать свои способности, то сейчас самое время. Рин нуждается в помощи.

Опираясь спиной на скалу, с бьющимся у горла сердцем, Жульетт призвала каждую крупицу своей магии. Собрала всю власть и могущество, положила ладони на землю и потянулась к Рину.

Порыв энергии вдохнул в волка новые силы, подарив нужное преимущество, и ситуация резко изменилась. Кот выдохся, Рин уже нет. Волк пересилил утомлённого кота и придавил к земле. Теперь они дрались не на равных, и одним мощным рывком волк разорвал коту горло.

Кот упал замертво, а Рин захромал прочь от костра и Жульетт, словно собирался зализать в лесу раны. Один.

Она встала и нетвёрдой походкой направилась к огню. У неё на глазах чёрный кот превратился из животного, которое собиралось её убить, в бледного, обнажённого мужчину с длинными тёмными волосами. Этот процесс протекал крайне медленно. Сначала исчезла шерсть, лапы стали руками, ноги удлинились и посветлели. Мех превратился в кожу, а когти в пальцы. Раны, нанесённые ему Рином, остались и теперь, не скрытые чёрным мехом, выглядели ещё уродливее и страшнее. На месте горла у мужчины зияла кровавая рваная дыра, а всё поджарое тело было усыпано множеством менее серьёзных отметин.

Значит утром, когда Рин станет человеком, раны на его теле тоже не исчезнут.

— Постой, — позвала она, отворачиваясь от мертвеца и бегом устремляясь к волку, успевшему добраться до края леса. Он обернулся, и в тот момент она увидела Рина, узнала его в золотых глазах. Человека и волка. Обоих. Как она не заметила этого прошлой ночью? — Позволь мне позаботиться о тебе. — Он замер, не двигаясь ни к лесу, ни к ней.

— Я целительница, — добавила Жульетт.

На сей раз их умы не соединились. Вопреки физическому и моральному истощению, Рину всё ещё удавалось поддерживать разделявший их барьер.

Жульетт собралась с силами, сосредоточилась на свете в своей душе, доброте в сердце и окружающей магии, которая вдыхала в неё жизнь. Если позволить Рину уйти в лес и умереть, то утром можно без помех спуститься с гор. Она хотела сбежать, нуждалась в побеге больше всего на свете, потому что не могла выйти замуж за этого мужчину и отвернуться от сестёр, когда те в ней нуждались.

Но Рин спас её. Был готов пожертвовать собственной жизнью.

Жульетт присела, опустила руку на землю и изо всех сил постаралась проникнуть в его мысли. Она почувствовала, как изменилась энергия между ними, когда он впустил её. «Рин, разреши мне позаботиться о тебе. Позволь перевязать раны и защитить тебя, как ты защитил меня».

После минутного колебания он развернулся и захромал к ней. Чем ближе он подходил к костру, тем страшнее выглядели его увечья. Она лечила многих женщин и заботилась о своих сестрах, но ей никогда не приходилось выхаживать мужчин (или животных) с такими глубокими, кровавыми ранами.

Чтобы Рин пережил эту ночь, потребуются все её знания и силы.

Лиана проснулась от ощущения, что за ней кто-то следит, но не двинулась и не издала ни звука. Лишь едва-едва приоткрыла глаза.

Над её кроватью нависла высокая, тёмная фигура мужчины, черты лица которого скрывал капюшон на голове. Как он пробрался мимо часовых у дверей? Её всегда хорошо охраняли, и хотя стражам могла не нравиться она сама или изменившееся положение бывшей наложницы, но они не пожалели бы жизни, чтобы защитить свою императрицу. Это был их долг.

Неважно как. Злоумышленник стоял здесь, в её комнате у самой кровати. Он планировал похищение за выкуп? Или убийство? Притворяясь спящей, она медленно и спокойно передвинула руку к подушке. Даже Мари не знала, что её хозяйка спит с клинком под подушкой. Никто не знал. Старые привычки трудно искоренить.

Мужчина поспешно схватил Лиану за запястье, прежде, чем она успела добраться до оружия. Это прикосновение было настолько знакомым, что потрясло её до глубины души.

— Ну-ну, дорогая, — прошептал он, — разве так встречают собственного мужа?

Искренне удивлённая, Лиана медленно повернулась.

— Что ты тут делаешь?

Себастьен не отпустил её, даже не ослабил хватку на запястье.

— Зачем обычно мужчина навещает жену посреди ночи?

Она попыталась выдернуть руку, но он лишь крепче сжал пальцы. Когда-то её сердце и тело молили о встрече с мужем, но то время прошло.

— В чем дело? — резко спросила она. — Надоели новые любовницы?

— Да, — прошептал он.

— Так быстро?

— Ещё до того, как я их увидел.

Лиана спала в простой длинной сорочке, не предназначенной для соблазнения. Свободной в области талии, чтобы вместить её растущий живот, и достаточно плотной, чтобы согреть холодно ночью. Её наряд создавался для тепла и удобства, и всё же, сидя перед Себастьеном, она почувствовала себя голой.

Он предал её, когда взял себе в постель другую женщину… нет, женщин. Превратил в одну из тех глупых, беспомощных императриц, которых она всегда терпеть не могла. И после этого посмел прийти к ней ночью, предполагая, что жена с радостью с ним ляжет!

Лиана потянулась к лампе на ночном столике, стоявшем позади Себастьена. Она хотела увидеть лицо, скрытое тенью от капюшона, хотела, чтобы ублюдок посмотрел ей в глаза и попытался объясниться.

— Никакого света, — тихо велел он, отодвигая её от стола. — Твоя горничная может заметить огонь и заглянуть.

— Ну и что? — рявкнула Лиана. — Можно подумать, у тебя нет права приходить сюда, когда заблагорассудится.

Себастьен помотал головой, отчего капюшон ещё больше надвинулся на лицо.

— Никто не должен знать, что я к тебе приходил, — сказал он. — Никто.

— Но…

— Лиана, ты мне доверяешь?

Доверять ему? Она любила Себастьена и ненавидела, желала его и нуждался в нём… иногда чувствовала всё это сразу. Но никогда, никогда ему не доверяла.