Король звезды - nora keller

Наверное, Альфред тоже был грязнокровкой. Закончил обучение в Хогвартсе и вернулся к обычной жизни. Поэтому в волшебном мире от него осталось всего одного стихотворение, а в неволшебном — целая книга…

Двадцать девять лет… Проживёт ли он столько же?.. Что будет, когда он вернётся в свой мир?.. Как он будет жить в этом мире?.. Сможет ли он жить здесь?.. Или будет потерянно бродить между двумя мирами?.. А когда умрёт, от него не останется даже стихов…

Последнюю ночь Карл спал плохо. Ему снова снились странные сны. Стаи чёрных ворон разрезали крыльями снежное небо — и оно падало на землю белыми хлопьями. Плакала Миртл, потом вьюга, потом другой голос — некрасивый, но добрый — тихо запел колыбельную.

Когда мир уснёт,закрой глаза и ты.Пусть он тоже увидитсиянье твоих серебристых снов.

Пусть тоже пройдётпо сплетённому из тонких трав мостук той далёкой звезде,где тебя ждёт счастье…

Сквозь сон Карл подумал, что голос ошибается. Ему никогда не снятся серебристые сны. Он не знает, где искать мост, сплетённый из трав. А звезды, где его ждёт счастье, наверное, не существует…

Глава 13. Между двумя точками можно провести прямую линию и притом только одну

Стоило Карлу вернуться в Хогвартс, как на него снова обрушились голоса. Проведя в молчании несколько недель, они теперь спешили рассказать мальчику свои печальные истории. И он, оглушённый, брёл по коридорам, даже не пытаясь спрятаться.

Увидев в расписании, что в первый день урока зельеварения нет, Карл расстроился. Он никак не мог решить, нужно ли идти вечером к профессору. Вдруг он придёт, а профессор скажет: «Что вы тут делаете? Я вас не приглашал!» Оставалось надеяться, что он сможет поговорить с ним за завтраком.

Войдя в столовую, Карл быстро посмотрел на преподавательский стол. Профессор был там. Карл сел на скамью, придвинул тарелку с кашей, взял ложку, снова положил…

Похоже, у профессора Снейпа сегодня тоже не было аппетита. Через несколько минут он поднялся и сухо поклонился коллегам. Карл сразу вскочил из-за стола, но запутался в мантии — и чуть не столкнулся с профессором. Он не знал, что нужно сказать сначала: «извините» или «здравствуйте», поэтому не сказал ничего.

— Жду вас сегодня после ужина в классе, — произнёс Северус Снейп.

Теперь уже поздно было и говорить слова приветствия, и извиняться. Карлу хотелось сказать «спасибо», но он понимал: все «спасибо», «нужен», «заботится» должны остаться с Тэдом и Софи. Его сказочный спектакль закончился, пора возвращаться в реальность.

Стараясь заглушить голоса, Карл сказал себе много строгих слов. Он начертил в воздухе сотни линий, отделяющих его от человека в чёрной мантии. И, склонившись над нетронутой тарелкой каши, убеждал себя, что твёрдо стоит в маленьком квадрате, который ему остался, и ни за что не выйдет из него.

Крэбб, проходя мимо, толкнул Карла, и тот уткнулся лицом в овсянку. Хорошо, что она уже успела остыть и теперь склеившимися комками падала с носа обратно в тарелку. Окружающие встретили раскрашенное кашей лицо оглушительным приступом смеха. Этот смех убеждал больнее самых строгих слов и ярче сотни невидимых линий указывал Карлу на его место в мире.

Вытерев лицо платком, мальчик поднялся и вдруг увидел в конце столовой профессора Снейпа, беседующего с профессором Локхардом. Вернее, беседовал Гилдерой Локхард, а профессор Снейп с презрением смотрел на своего ученика. Карл облизнул внезапно пересохшие губы. Каша. На лице осталась каша… Лучше бы он утонул в этой тарелке!.. Сжав в руке грязный платок, он опустил голову и выбежал из столовой.

Было одно место, где Карл мог умыться, не выслушивая насмешек. Но Миртл тоже не очень обрадовалась его приходу.

— Вернулся с каникул, да? — с горечью спросила она. — И как было? Весело? Конечно, всем весело, а я тут должна одна сидеть!

— Я же объяснял, мне приказали уехать, — вздохнул Карл. Он обошёл несколько раковин, пока не нашёл одну, из которой текла слабая струйка желтоватой воды.

— Что это с тобой? — с вызовом спросила девочка. Теперь она чувствовала себя виноватой и пыталась скрыть неловкость под вызывающим тоном.

— Каша, — коротко ответил Карл, набирая в ладони воду.

— Они… да?.. Это они, да?..

Он плеснул воду в лицо.

— Ты не переживай, — засуетилась Миртл. — Знаешь, эта девчонка-зубрилка — Гермиона Грейнджер! С ней такое произошло! У неё лицо было — как у кошки!

Карл с сомнением посмотрел на Миртл.

— Правда-правда! Я сама видела!

— Ну, тогда по сравнению с этим каша — просто ерунда, — улыбнулся Карл.

Наверное, с приготовлением лекарства для Хогвартса у Гермионы что-то пошло не так.

— Кстати! У меня есть для тебя подарок, — вспомнил Карл.

— Подарок?! — изумилась Миртл.

— Одна девочка из приюта, где я живу, просила передать, — он достал из кармана маленького плюшевого медвежонка. Медвежонок был старый: шерсть в нескольких местах почти протёрлась, глаза — две пуговицы: синяя и коричневая.

— Девочку зовут Софи. Это её любимая игрушка, — добавил он, протягивая медвежонка Миртл.

Та испуганно протянула руку — рука прошла сквозь медвежонка. На глазах Миртл выступили слёзы: не истеричные, которыми она пугала всю школу, а обычные детские слёзы.

— Я посажу его в твою кабинку? — предложил Карл.

Миртл молча кивнула.

— Ладно, мне пора… До встречи! — он помахал рукой и пошёл на урок.

Возможно, зелье Гермионы Грейнджер оказалось не таким уж бесполезным, потому что нападения на учеников прекратились. В начале февраля из-за туч вышло солнце, мандрагоры подрастали — и все воспряли духом. Но Карл не верил этому февралю и этому солнцу. Он верил голосам, которые по-прежнему кричали в его голове. Голоса кричали о холоде, сырости, одиночестве, темноте, в которой нельзя разглядеть лиц… А так хочется… Увидеть… Хотя бы на мгновение… Увидеть чьё-то лицо…

Для профессора Локхарда февраль стал поводом поставить ещё один спектакль — «День святого Валентина».

— Долой воспоминания о бедах прошлого семестра! — радостно восклицал профессор.

Карл слушал его и усмехался, вспоминая слова, которые повторял голос: прошлое нельзя стереть, забыть… Прошлое ищет путь… Долгий путь в темноте… по сплетённому из тонких трав мосту… к той далёкой звезде… где ждёт… любовь…

Любовь… Карл давно перестал задумываться над значением этого слова. Может, в детстве любовь и была для него чем-то вроде воздуха, но со временем превратилась в красивую дорогую игрушку, стоящую на верхней полке магазина. Игрушку, о которой можно мечтать, но которую тебе никогда не купят. И Карл решил не мечтать. Любовь же стала прекрасным драгоценным камнем, хранящимся за стеклом музейной витрины. А ведь даже дети знают: в музее разрешается только смотреть. Трогать руками ничего нельзя, не говоря уже о том, чтобы унести с собой!..

Поэтому он с почти отстранённым любопытством наблюдал, как в Хогвартсе собираются праздновать День святого Валентина. В приюте его не отмечали, а вот в школе каждый год четырнадцатого февраля начиналась возня с разрисованными сердечками. Карлу было трудно определить своё отношение к этому празднику. С одной стороны, любовь по расписанию казалась ему фальшивой (будто драгоценный камень украли, и, чтобы восполнить потерю, работники музея решили положить в витрину подделку). С другой стороны, если у людей не получается любить друг друга весь год, пусть любят хотя бы один день.

Вот и сегодня, глядя на Гилдероя Локхарда в ярко-розовой мантии, Карл думал, что профессору отчаянно не хватает любви. Поэтому он и организовал этот праздник. Не ради поднятия морального духа школы, а ради поднятия своего духа! Поэтому он будет с волнением пересчитывать полученные открытки и сообщать о них каждому встречному — просто чтобы сказать: «Меня тоже любят!»

Сам Карл не считал бумажные сердечки, исписанные шаблонными фразами, синонимом настоящей любви, но некоторые думали иначе. Например, сестра Рона Уизли. Драко был уверен, что именно она прислала Гарри Поттеру любовное послание в стихах. Сам поступок девочки не мог не вызвать умиления, но стихи Карлу не понравились. Он не хотел бы получить такие в свой адрес. Правда, фраза про победу над Тёмным Лордом его заинтересовала. Он даже догнал гнома, передавшего послание, и спросил:

— Извините, а кто такой Тёмный Лорд?

Гном посмотрел на него, как на сумасшедшего, и сказал:

— Тот-Кого-Нельзя-Называть.

Очень содержательный ответ!.. Карл хотел расспросить гнома поподробнее, но тут к нему подбежал профессор Локхард.

— Карл! Ты интересуешься подвигами великих людей? Очень хорошо! Хвалю! Но не стесняйся обращаться к первоисточнику! — он прижал руку к груди и картинно поклонился.