Дмитрий Донской. Пробуждение силы - Михаил Ланцов

А потом было народное гуляние по уже стандартному сценарию: «княжий мед» с жареным мясом. То есть, быстро все напились, наелись и спать. Тем более что отмечали не только славное возвращение армии с победой, славой и трофеями, но и утверждение в Москве, вслед за Суздалем с Владимиром особого городского права.

Энрико, все это наблюдавший, лишь едва заметно качал головой. Венецианец сумел оценить успех мужа своей сестры в минувшей военной кампании. На его глазах пехота разбила кавалерию в полевом сражении. Два раза подряд, с каким-то сказочным соотношением потерь. Практически немыслимое действо для Европы тех лет! Ведь на ее полях безраздельно господствовала кавалерия. Возможно, удивительная московская пехота смогла бы остановить и тяжелю рыцарскую конницу, но эту мысль Энрико гнал от себя, стараясь избавиться от нее, как от дурного наваждения. Для самоуспокоения. Не ушла от его глаза и дисциплина с управляемостью в армии свояка. И невероятно низкие небоевые потери — люди князя практически не страдали животом. И организацию питания с помощью полевых кухонь и медной посуды. И так далее, и тому подобное. Не все он понимал, но не сомневался — эти победы не были случайными. А значит, свояк их сможет повторять вновь и вновь. Причем, осторожность, которую Дмитрий проявил, не польстившись на «легкую добычу», тоже характеризовала Великого князя в выгодном свете. Ведь он смог обуздать жадность и не пойти походом ни на Нижний Новгород, ни на Тверь. Придут ли возможные союзники на помощь его врагам — не известно. Однако рисковать кампанией он не стал. И, после здравого, спокойного размышления, Энрико это понравилось.

Еще больше он оказался впечатлен комбинацией, которую свояк провернул с законами. На Северо-Востоке Руси города являлись центрами военной, политический и экономической мощи, а также торговыми и ремесленными центрами. Как, впрочем, и везде по миру в те годы. Поэтому, вводя «Суздальское право» в крупных городах Руси он фактически выводил их из-под прямого правления местного князя. Ведь в каждой жалованной грамоте было указано, что главный арбитр и судья — князь Москвы. Положение же иных князей не оговаривалось вовсе, словно их и нет.

Иными словами, титул Великого князя Владимирского теперь давал, по сути, права на управление маленькими селами, разбросанными по всему княжеству. Ну и кое-какие права на сбор податей в пользу хана. Город же оказывался прочно закрепленным за князем Московским. То есть, Дима одним росчерком пера обанкротил «ярлык на Великое княжение», традиционно выдаваемый ханом. Опасная политика, явно ведущая к обострению с Ордой. Но далеко не сразу. Тем более что хану пока не до возни в северной провинции ханства, которая, пусть и неоднозначно, но все еще хранит верность престолу. А вот от конкурентов Дима хорошо подстраховался. Ведь вполне очевидно, что ни Константиновичам, ни Тверскому столу такие расклады будут не по душе, если с помощью даров и интриг, они добьются ярлыка. Безусловно, стремясь восстановить старые права Великого князя, они захотят лишить города их особого права и статуса. Тех вряд ли обрадует эта перспектива. А значит, они выступят на стороне Дмитрия — защитника их привилегий.

Получалось очень и очень любопытно.

А потом Дима удивил всех еще раз, продолжив кампанию так, как никто не ожидал. Он собрал всех, осужденных на рабство да постриг в монахи, и поинтересовался:

— Есть ли среди вас люди, которым вы доверяете всемерно?

— Найдутся, — неохотно ответил один седой боярин, подозрительно смотря на Диму.

— Мне нужен десяток таких людей.

— Зачем?

— Все вы знаете, что братья Константиновичи выступили против хана и меня — Великого князя. Кроме того, по скудоумию своему еще и на вас всех накликали беду. Но я не злопамятный и понимаю, что жажда власти им глаза застила и помутила рассудок. Я готов их простить, если они придут к Москве, покаются и выкупят вас всех.

— Всех?

— Да, тех, кто пожелал постричься в монахи, я так же неволить не стану, если братья за них заплатят.

— А если они не захотят? Казна их пуста. Они потратили все на борьбу с тобой и ярлык.

— Они могут занять у нижегородских купцов и бояр, или еще у кого.

— Дадут ли они?

— То их забота.

— Княже, не обижайся, но это пустая затея, — покачал головой все тот же боярин.

— Отчего же? — Улыбнулся Дмитрий. — Если эти князья бросят своих людей, то у вас останется еще один выход.

— Какой же? Самим выкуп собирать?

— Нет. Обратитесь к лучшим людям города. Расскажите им о праве, что я ввел уже в трех городах. Если согласятся они, то я введу его и у них.

— А нам что с того?

— В благодарность я вас всех освобожу.

— Без кола и двора?

— У всего есть своя цена. Вы выступили против меня, за что пострадали. Но я готов дать вам второй шанс. Кто пожелает — пойдет ко мне на службу. И бабы тоже. Дела всем найдутся. А кто не пожелает — сможет идти, куда душа пожелает. Добрую одежду и немного денег я дам. Ну как? Попытаете свое счастье?

— Можно и попытать, — угрюмо буркнул старый боярин, после небольшого раздумья.

— Так что скажете, люди? — Вопросил спустя еще несколько томительных секунд князь, так и не дождавшись реакции от настороженно зыркающих в его сторону людей. Молчание было ему ответом. В толпе пошло какое-то движение, но несколько ударов и вздохов все прекратили.

— Они согласны, княже.

Митрополит же молчал в сторонке, слушал и мотал на ус. Его все устраивало. Потому что, несмотря на небольшие трения с юным князем, тот и сам стремился поддерживать с митрополитом хорошие отношения. Да, бездумно делиться властью он не станет. Но он креп в военном и политическом плане. А вместе с ним укреплялось и положение митрополита, внушая надежду на будущее. Что же до пленных, то ему было даже любопытно, как Дмитрий разрешит эту непростую задачу с искренне его ненавидящими людьми.

Глава 8

1362.08.08, Москва

Энрико последний раз взглянул на Москву и, тронув поводья коня, устремился в голову колонны. Пора было возвращаться домой. Его экспедиция не только удалась, выполнив поставленные цели, но и полностью окупилась. Ведь уезжал он не с пустыми руками.

Несмотря на первоначальные ожидания Дмитрия, Энрико не сильно заинтересовался большинством, предлагаемых ему товаров. Взял, конечно, образцы, но не стал обнадеживать, сразу сказав, что ради родственных связей за этими товарами так далеко не поедут. Все предлагаемое можно достать ближе и дешевле. Даже ароматическую воду, которую выпускают в Венгрии. Однако, когда Дмитрий уже совсем расстроился, заинтересовался совершенно неожиданными товарами, которые свояк ему и не предлагал.

Во-первых, Энрико захотел взять длинные кавалерийские копья. Великий князь не стал показывать само их производство. И его прекрасно поняли. Столь технологически непростое изделие в Европе в те годы стоило довольно дорого, и было, безусловно, штучным товаром. А вот Дмитрий, применяя кое-какие технологические ухищрения из будущего, изготавливал их массово, по местным меркам, разумеется. Поэтому Энрико без особого ущерба для Москвы загрузил себе пять подвод. Дима бы и больше отгрузил, но «золотой запас» брата жены оказался исчерпан — осталось только на дорогу. Причем, судя по энтузиазму итальянца, у себя дома он смог бы их продать значительно дороже. Если копья вообще будут продавать, потому что они выступали в текущей обстановке важным видом вооружения. Практически — стратегический запас, дающий радикальное превосходство в конной сшибке. Что, в свою очередь позволяло думать о перспективах установления нормальных торговых отношений с Венецией.

Во-вторых, нового родича заинтересовала тигельная сталь, производство которой в Москве потихоньку налаживалось. Продавать ее в виде сырья Диме очень не хотелось. Однако Энрико предложил взамен обменять всех своих тяжелых коней на трофейных лошадок, один к одному. Очень неплохое предложение, потому что эти лошади даже в Европе стоили как пара хороших доспехов каждая. В общем — поторговались. В дополнение к лошадям Энрико согласился уступить контракт на полсотни арбалетчиков, если те, конечно, согласятся. Ну и, пообещал на будущий год вновь прибыть, только уже более серьезной торговой делегацией и удовлетворить заказы Великого князя.

В общем, договорились. И в цепкие лапы венецианцев перекочевало триста килограмм тигельной стали в слитках. Много это или мало? Очень много. Иной год из Леванта Венеции не удавалась и десяти килограмм сырья вывезти. Местные мастера предпочитали продавать сталь в виде очень дорогого и богато украшенного оружия. Но они могли себе это позволить, а Дмитрий пока нет. Ему остро требовалось, чтобы эта итальянская рыбка как можно лучше заглотила наживку. В общем, родичи разошлись вполне удовлетворенные друг другом. Энрико уезжал налегке, оставив не только часть своего отряда и боевых коней, но и почти все золото с серебром, что брал в дорогу. А в Смоленске же его ждали корабли с надеждой на успешное возвращение домой. Никто и рассчитывать не мог на то, что вместо бездарно потраченных денег на поиски призрака из прошлого, он вернется с сильным плюсом. Очень сильным. Он был просто счастлив, что сестренка в свое время не очень интересовалась торговлей и смутно представляла себе цены на многие товары. Например, на ту же тигельную сталь.