Чистый огонь - Вадим Арчер

Тирса рассказала Эрвину о Кейтангуре, где она прожила почти до сорока лет. Хотя на первом континенте было несколько государств со своими правителями, Кейтангур издавна считался столицей всего континента. Его обширные кварталы и пригороды раскинулись в океанском устье полноводной Кейты, протекавшей почти через половину континентальных земель. Туда приплывали корабли со всех пяти континентов, там продавали самые диковинные товары, в том числе и магические, там встречались представители самых различных рас и наций. Нигде на континенте не было такого изобилия колдунов, как в Кейтангуре, – они и жили там, и приезжали туда в поисках работы, нанимались в другие города и на корабли.

Возникал естественный вопрос – почему колдунья оставила это украшение континента и перебралась в Дангалор, но Эрвин не задал его, прикинув, что ректор Зербинас начал работать в академии как раз около двадцати лет назад. Было и так понятно, что Тирсе захотелось быть поближе к кумиру своей юности.

Ему самому, напротив, все больше хотелось уехать куда-нибудь подальше от академии. Было так трудно забыть академию, когда она была так близко от него, всего в трех днях пути отсюда. Может быть, с увеличением расстояния это будет легче? Но от него зависело обучение Армандаса, бредившего военной карьерой, – значит, об отъезде можно было пока не думать. Все-таки не такой уж плохой город этот Дангалор.

Глава 7

На следующий день Тирса сама пришла к Эрвину в гостиницу. Она сообщила ему, что вчера вечером в порт прибыл корабль с третьего континента, людей на котором поразила странная болезнь. Больше половины членов экипажа, в том числе и капитан, так обессилели, что едва поднимались с коек. Едва корабль спустил якорь, помощник капитана побежал по дангалорским лекарям и магам, разыскивая опытного мага.

Это оказался самун из голодных духов, попавший на корабль, вероятно, с одного из необитаемых островов во время пополнения запасов пресной воды. Голодные духи питались жизненной силой, которую они высасывали из людей и животных. Самуна нельзя было оставлять в живых, и Эрвин сжег его магическим огнем, обнаружив в трюме, в пустом бочонке из-под воды. Затем он еще немного задержался на судне, чтобы частично восстановить жизненную силу пострадавших людей. Сам он, конечно, остался без сил и едва дошел до гостиницы. Хорошо еще, что за работу он получил достаточно, чтобы в ближайшее время не думать ни о какой другой.

В течение последующего месяца он выполнил еще несколько работ, преимущественно лечебного характера. Не для всех из них требовалась работа мага – кое-где хватало лекарских знаний, но Эрвин всегда использовал магию для ускорения выздоровления больных. Тирса умела находить высокооплачиваемые работы, поэтому вскоре у друзей скопилось достаточно денег, чтобы купить Армандасу хорошие доспехи.

За полтора месяца дангалорской жизни Армандас приобрел и обещанное Гарибом воинское мастерство. Теперь, когда у него было снаряжение, ничто не мешало ему наняться на службу к лорду Астуру. Посоветовавшись с Гарибом, он сказал Эрвину, что теперь сможет сам зарабатывать себе на жизнь и на дальнейшее обучение.

Войско лорда Астура размещалось в казарме. Нанявшись на службу, Армандас должен был переселиться туда, и Эрвин оставался в гостинице один. Армандас обещал, что будет навещать его, но было понятно, что дружба, не связанная общими интересами, не может оставаться тесной. У Армандаса появилось множество знакомых среди мастеров и учеников оружейной школы, и теперь он достаточно хорошо владел оружием, чтобы быстро завоевать уважение среди воинов лорда Астура. Эрвин снова начал подумывать об отъезде из Дангалора.

В этот день Армандас собирал своих друзей, чтобы отметить первый заработок. Он уже несколько дней жил в казарме, но накануне вечером зашел к Эрвину и пригласил своего друга на это выдающееся событие. Эрвин долго отнекивался, потому что не понимал, зачем он нужен в компании военных, но наконец согласился, чтобы доставить другу удовольствие. Они договорились, что Армандас зайдет за ним вскоре после полудня – видимо, кутеж обещал быть длительным.

После завтрака Эрвин заглянул в гости к Тирсе – колдунья больше не ловила клиентов на рынке, полностью перейдя на поиски работы для своего нового знакомого. Работы сегодня не было, и они посидели за чашечкой настоя, пока Эрвин не вспомнил, что ему пора в гостиницу.

Выйдя из-за угла, он не узнал знакомую улицу. У дверей гостиницы скопилась огромная толпа, широким полукругом обступившая что-то. Здесь собрались, наверное, все жители не только этой улицы, но и соседних. В толпе маячила фигура Армандаса, на полголовы возвышавшаяся над общей массой зевак.

– Что случилось? – спросил Эрвин в спину Армандасу, с трудом протолкавшись к нему сквозь толпу.

– Ты посмотри, какие лошади! – восхищенно протянул тот, пропуская его перед собой.

Эрвин вылез в первый ряд и тоже остолбенел.

– Это не лошади, – не оборачиваясь, бросил он Армандасу. – Это лары.

Их было двое, лар и лара. Стройные, длинноногие, с узкими мордами, с выгнутыми шеями, они были выше и легче лошадей, но главным отличием, конечно, были сложенные на спине крылья огненных скакунов. Их длинные гривы и хвосты не были жесткими и прямыми, как у обычных лошадей, – они были тоньше и мягче женского волоса, и они вились крупными кольцами. Но эта тонкость и мягкость была обманчива – Эрвин знал, что мало что на свете прочнее волоса лара. Кроме того, волосы ларов не горели ни в каком огне.

Лар был пепельно-серым, как Ки-и-скаль, но его грива и хвост были не темными, а одного оттенка со шкурой. А лара – лара была белой. Она была чистейшего белого цвета, самого чистого, какой только можно представить. Ее пышная грива и хвост вились, словно весенние облака в голубом небе. Ее шея горделиво выгибалась, неся на себе небольшую, изящную голову. На ее узкой точеной морде светились глаза изумительного оттенка – нежно-зеленого, цвета молодой травы, – обведенные длинными ресницами.

Эрвин, казалось, весь обратился в зрение. Никогда в жизни он не видел ничего прекраснее этой лары – дивного небесного создания, словно вышедшего в этот мир из мечты. Его глаза утопали в белой гриве, казавшейся нежнее волос любимой женщины, скользили по ослепительной бархатистой шкуре, ласкали серебряные бокальчики ее копыт…

– …везде одно и то же, Ги-и-рраль, – услышал он слова на и-илари. – Где бы мы ни останавливались, везде эта толпа неотесаных зевак, которые пялятся на нас, словно на каких-нибудь лошадей. Как мне это надоело…

Эрвин не сразу понял, что этот тихий, певучий голос принадлежит ларе.