Полное собрание творений. Том 7 - Игнатий Брянчанинов

О себе доложу Вам, что здоровье мое сокрушается уже и от старости, ибо имею шестьдесят два года от рождения, — близок предел земного странствования.

{стр. 106}

Помолитесь, Владыко святый, о нашем недостоинстве. А я, стоя у Престола Божия, не премину забвением святого имени и лица Вашего.

Прося продолжения Вашего к себе благорасположения, навсегда пребыть имею Вашего Преосвященства нижайшим благоприятным слугою.

Подлинно подписал

Смарагд Архиепископ.

г. Орел

1858 года, февраля 11 числа

Преосвященный Смарагд (в миру А. П. Крыжановский, 1796—1863) — в 1819 г. магистр Санкт-Петербургской Духовной академии. В этом же году пострижен; в 1821 г. — инспектор Киевской Духовной академии; в 1824 г. — архимандрит; в 1826 г. — ректор Киевской семинарии, в 1828 г. — Вифанской, затем Киевской академии; в 1830 г. — ректор Санкт-Петербургской Духовной академии; с 20 сентября 1831 г. — епископ Ревельский, с 14 мая 1833 г. — Полоцкий, с 15 июня 1836 г. — архиепископ, с 1837 г. — Могилевский, в 1840 г. — Орловский, в 1858 г. — Рязанский.

По свидетельству жизнеописаний святителя Игнатия, Преосвященный Смарагд «был искренне благосклонно расположен» к нему, о чем свидетельствует и приведенное выше письмо.

Н. С. Лесков включил Преосвященного Смарагда в число героев своих «Мелочей архиерейской жизни». Впрочем, он сам писал: «В доме у нас не любили черного духовенства вообще, а архиереев в особенности».

XIV

Письмо святителя Игнатия

к Преосвященному Алексию (Ржаницыну),

епископу Тульскому [72]

Ваше Преосвященство,

Милостивейший Архипастырь, Отец и Брат!

Не знаю, как и благодарить Вас за любовь, оказываемую Вами мне недостойному: ею я утешен и тронут до глубины души. Тульские странники еще не прибыли сюда, а когда прибудут, то постараюсь устроить их так, чтоб они не сожалели о {стр. 107} своем перемещении. В Кавказской Консистории имеется вакантное место помощника секретаря: не пожелает ли кто из кончивших курс в Тульской Семинарии, лице со способностями и нравственностью, занять это место. Если Ваше Преосвященство примите на себя труд и отрекомендуете это место лицу благонадежному и нуждающемуся, то я приму его от руки Вашей с полною доверенностью и любовию. Простите моему дерзновению пред Вами: примите его, как знак моей искренной преданности.

Преосвященный Митрополит Киевский [73], в проезд свой чрез Кавказскую Епархию, окритиковал все мои действия, даже коснулся поведения моего. Сначала это огорчило меня, но после я, по милости Божией, успокоился, вспомнив, что я уже оканчиваю мое земное течение и что все такие огорчения облегчают мне ответ, уже для меня близкий, пред Страшным и Нелицеприятным Судиею. Человеку, чтоб не ошибаться в действиях своих, надо вполне отказаться от всякой деятельности. В противном случае человек, по естественной ограниченности и греховности своей, необходимо должен подвергнуться ошибкам, и подвергались все без исключения величайшие святые и величайшие гении. Признание себя непогрешающим есть самообольщение, требование непогрешаемости от ближних есть требование, чуждое смысла. Прошу всех моих ближних потерпеть многим моим немощам и недостаткам.

По великой милости Божией настоящим моим положением я очень доволен, хотя и встречаются неизбежные в земной жизни неприятности. Впрочем, эти неприятности вполне ничтожны пред неприятностями петербургскими. Меня огорчают, и я огорчаю! как быть: без этого обойтись нельзя. Духовенство, вообще, хорошо, и, кажется, ко мне довольно расположилось. В половине октября я перешел в домик мой, небольшой, но весьма удобный: он — в характере гефсиманских келлий московского Митрополита. И этому Старцу досталось от Исидора! но присутствовавшие не соблазнились на Филарета: им показались странными жесткие нарекания облагодетельствованного на благодетеля. В этом отношении точно также действовал Исидор в Петербурге, когда посетил он столицу при перемещении своем из Московских викариев на Кафедру Полоцкую.

Испрашивая Ваше Архипастырское благословение себе и вверенной мне пастве и поручая себя Вашим Святым Молитвам, с {стр. 108} чувствами отличного уважения и совершенной преданности имею честь быть

Вашего Преосвященства

покорнейшим послушником

Игнатии, Епископ Кавказский и Черноморский.

12 ноября 1858 года

Преосвященный Алексий (в миру Руфин Иванович Ржаницын; 1813–1877) — родился в Вологодской губернии, там же окончил семинарию, затем окончил Московскую Духовную академию; в 1837 г. — пострижен в монахи; в 1843 г. — ректор Московской семинарии и настоятель Заиконо-Спасского монастыря; в 1847–1853 гг. — ректор Московской Духовной академии; в 1853 г. — епископ Дмитровский, с 20 июля 1857 г. — Тульский, с 1867 по 1876 г. — архиепископ Рязанский; в 1877 г. — Тверской и Кашинский.

5 декабря 1857 г. епископ Игнатий, по пути в Ставрополь, приехал в Тулу, был весьма благосклонно принят епископом Алексием, литургисал и 7-го отправился дальше (см. также Настоящее издание, т. 6, с. 698 и 706).

XV

Переписка

святителя Феофана Затворника

со святителем Игнатием

№ 1 [74]

Письмо

святителя Феофана Затворника

Ваше Преосвященство,

Милостивейший Архипастырь!

Искреннюю приношу благодарность Вашему Преосвященству за дорогой подарок Ваш. — Он и без подарения подарок православным. Авось оживит заснувших. И сия благодать пробуждения да сопутствует всякой книжке и всякую душу да проникает при чтении ее.

При всем том добре, которое так веет от книг, содействовать распространению их поудержусь, пока не удостоверюсь в спра{стр. 109}ведливости мнения о вещественности души. — Мысль сию считаю неправославной и опасной. — Приводимые Вами доказательства никак не убедительны. — Но вы убедились же ими. — И вот присматриваюсь к ним попристальнее, — не откроется ли в них какая-либо сторона, способная осветить во мне сей темный предмет. Часто не видишь дела от необычности его. А для меня это новость первой руки. — Душа — эфирна. — Кто же это думает у нас, Богу молится, чает горняго и ради того отказывается от всего земнаго и вещественнаго? — С веществом, как его не утончайте, духовные явления совсем не вяжутся, и нигде мне не случалось слышать такого учения, — у мыслящих два приема: одни думают, что душа чисто духовна, — и светлая; а другие полагают, что она — сама по себе духовная — имеет световую оболочку, с коею не разлучается — ни в теле, ни вне тела. Подобная же оболочка и у Ангелов. Эти оболочки и суть то, что видится в Ангелах и душах отходящих. Разумные же духовные отправления и действия принадлежат чистому духу — душе. — Этой последней мысли я всегда придерживался. Заставляло придерживаться легкость объяснения явлений и видений. Но теперь поколеблен в ней и склоняюсь на первую ибо нет нужды в сей оболочке. Ее может привлекать к себе сила духа — физическая, как преобладающая над всем вещественным, всякий раз, когда нужно — сие. — И дух — есть, — и сею бытовой стороной физической же, хотя чисто духовной стоит в ряду всех бытствующих — и на них действует, по мере дарованной ему силы в творении. — Всяко этого можно и не держаться; не в угоду однако ж вещественности души.

Се вам исповедь моя! Благословите и помолитесь о мне многогрешном. Совсем осуетился. — И очень часто порываюсь на вашу дорогу. — Когда бы то устроилось сие! — Не вижу ворот по моей близорукости. Иногда бываешь готов — за перо взяться и писать прошение о том; да что-то в груди поперечит. — И остаюсь при одном желании. — Будем сидеть у моря и ждать погоды. — А грехи так и тяготят, — а страсти так и бьют по бокам. Господи помилуй нас.

Всех вам благ от Господа желаю. С глубоким почитанием и совершенной преданностью имею честь быть Вашего Преосвященства покорнейшим слугою

Феофан, Е<пископ> Владимирский.

28 мая 1865

{стр. 110}

№ 2

Ответ святителя Игнатия

Ваше Преосвященство,

Милостивейший Архипастырь и Отец!

Приношу Вам искреннейшую благодарность за откровенное письмо Ваше от 28 мая. Отвечаю на него с такою же откровенностию.

По вступлении моем в жизнь аскетическую и потом в монастырь хотя и случались со мною разные опыты, свойственные этому пути, но о душе и духах я имел понятие неопределенное, признавая и называя их по общему поверхностному пониманию бесплотными и невещественными; нужды входить в дальнейшее рассматривание не представлялось. Вступил я в монастырь в 1827 году, а начал заниматься Писанием и Отцами гораздо раньше, — можно сказать, с детства. С 1843 года, независимо от меня, необходимость заставила вникать подробнее и точнее в значение души и сотворенных духов. Справедливо сказал Антоний Великий, что это познание крайне нужно для подвижников. Особенно нуждаются в нем те подвижники, которые в подвиге своем введены перстом Божиим в брань с духами. Да и для всех оно имеет существенную пользу: лучше ознакомиться с миром духов прежде смерти, нежели при наступлении смерти, как ознакомились многие к величайшему удивлению и ужасу своему. В противность понятиям, заимствованным у западных мечтателей, опыт доказывает верность учения Отцов со всею решительностию. Темное и загадочное делается очень ясным и простым. — Что ж касается до слова эфир, то химия называет этим словом материю, совершенно отличную от газов, принадлежащих земле, несравненно тончайшую, но неопределенную, вовсе неизвестную человекам. Существование же ее признается по той необходимой причине, что пространство за земною атмосферою, как и вообще всякое пространство, не может быть чуждым материи. В собственном смысле — невеществен Один необъемлемый пространством — Бог. Духи сотворенные бесплотны по отношению к нам. Но естество их, как и естество души, пребывает неопределенным для нас по невозможности определить его. Наука признает невозможным определение нашего тела, равно как и всех тел, имеющих органическую силу — жизнь. Мечта Декарта о независимости духов от пространства и времени — решительная нелепость. Все ограниченное, по необходимости зависит от пространства.