Тень Луны, Море Теней - Фуюми Оно

Ёко встала.

— И слышать не хочу.

— Правда? И знать не хочешь? По поводу этой женщины…

— Такки-сан?

Ёко повернулась.

Обезьяна оскалилась на неё.

— Тебе лучше ей не доверять.

— Это ещё что значит?

— Она вовсе не такая хорошая, как ты думаешь, малышка. Хорошо ещё, что она не отравила тебя во время обеда и не покончила с тобой.

— Ой, да перестань.

— Может, она замышляет убить тебя и ограбить дочиста. А может, она даст тебе жить, а потом продаст в рабство. В любом случае, это то, что она собирается сделать. А ты ещё хочешь ей за это спасибо сказать! Господи, ну какая же ты наивная!

— Хватит мне голову морочить.

— Разве я говорю с тобой не от чистого сердца? Неужели ты не понимаешь? У тебя здесь нет друзей, малышка. Никто и слезу не пустит, если ты умрёшь. Ты как бельмо на глазу у всех, неужели непонятно?

Ёко посмотрела на обезьяну в упор. Та ответила её взвизгом смеха.

— Может, я тебе уже говорил, но я готов повторить это ещё тысячу раз. Если это так больно, с этим можно покончить в одно мгновенье. — Обезьяна снова взвыла, затем развернулась к ней с ожесточенным оскалом. — Ну, раз уж ты не хочешь о ней плохого слова сказать, тогда давай её убьём.

— Что…?

— Убей её, забери деньги и беги. Если ты, по-видимому, не знаешь, когда нужно прекратить надеяться, сделай это хотя бы ради себя.

— Да заткнись ты уже об этом!

Бешено заливаясь смехом, обезьяна исчезла, словно мел, стёртый с доски. Как и раньше, остался только её раздражающий смех, постепенно утихающий вдали.

Ёко продолжала стоять, уставившись на то место, где ранее находилась обезьяна. Что это создание имело против неё, чтобы так её расстраивать?

Я не верю ему.

Ни одному слову, которое это маленькое чудовище ей сказало.

На следующее утро Ёко разбудили встряхивая. Она открыла глаза. Крупная женщина смотрела на неё с озабоченным выражением.

— Ты проснулась? Была прям как неживая. Ладно, вставай и давай завтракать.

— Извините.

Ёко быстро встала. По выражению лица Такки было очевидно, что её будили весьма долго.

— Не стоит извиняться. Как ты? Готова двинуться в путь? Мы всегда можем сделать это и завтра.

— Я в порядке, — сказала Ёко, вскочив на ноги. Такки засмеялась и указала на её постель.

— Там лежит платье. Знаешь, как его надеть?

— Наверное… я думаю.

— Если что, кликни меня.

С этими словами Такки исчезла в соседней комнате. Ёко села на постель и взяла в руки кимоно, которое Такки положила для неё.

Оно состояло из юбки в щиколотку длиной, подпоясанной шнуром вокруг талии, и короткой, в виде жилета, блузы с туникой той же длины. Оно было не слишком удобным, когда Ёко впервые его примерила. Воротник оцарапал ей шею, пока она вошла в другую комнату, где Такки приготовила стол.

— Ах, как раз на тебя. — Такки поставила на стол большую чашу с супом и засмеялась. — Оно немного простенькое, конечно. Что-нибудь из моей одежды в молодости было бы лучше.

— Вовсе нет, — сказала Ёко. — Большое спасибо.

— Даже такое для меня чересчур нарядно. Я подумывала отдать это соседям в скором времени. Ладно, давай есть. Поешь хорошенько. У нас впереди долгий путь.

— Хорошо.

Ёко поклонилась. Она села за стол. Взяв в руку палочки, она вспомнила, что ей сказала обезьяна прошлой ночью. Но это никак не походило на правду.

Она хороший человек.

Если бы селяне узнали, что Такки её укрыла, они наверняка обругали бы её последними словами. Такки сделала ей добро, и подозревать её в чём-либо подобном только накликает на себя плохую карму.

Глава 21

Они покинули дом Такки уже после полудня.

Путешествие в Касай оказалось неожиданно приятным. Поначалу, Ёко начинала трястись от страха каждый раз, когда они встречали кого-нибудь, но, возможно потому, что Такки покрасила её волосы отваром из травяных корней, никто не разглядывал её с подозрением. Постепенно она к этому привыкла, и ей стало нравиться встречать людей в дороге.

Хоть эта страна и выглядела похожей на древний Китай, люди, живущие здесь, были очень разные. Их лица, в общих чертах были Азиатского типа, но цвет их волос и глаз мог быть каким только захочешь. Цвет кожи попадался от белого Европейского до чёрного Африканского. Глаза могли быть любого цвета, от чёрного до синего как море. Волосы, казалось, были самых невообразимых оттенков, таких как лиловые или голубо-белые. В некоторых удивительных случаях они вообще были двухцветные, словно специально выкрашенные.

Поначалу, всё это показалось ей очень странным, но она довольно быстро к этому привыкла. И как только это произошло, она пришла к выводу, что такое разнообразие ей по душе. В тоже время ей не удалось повстречать никого с такими же чисто золотыми волосами как у Кейки.

Одевались они также в старинном китайском стиле. Мужчины носили тунику поверх коротких штанов. Основу женского одеяния составляла длинная юбка. То тут, то там она замечала группу, одетую в «восточном стиле», хоть она и не могла определить из какой страны и какой эры. Согласно Такки, это были странствующие менестрели.

Для Ёко было большим облегчением просто идти. Она во всём следовала за Такки, от добычи пропитания до поиска ночлега. У Ёко не было денег, поэтому за всё платила Такки.

— Мне так жаль, что я ничем не могу помочь, — сказала она, когда они шли по дороге.

Такки сердечно засмеялась.

— Я просто издавна люблю повсюду совать свой нос. Тебе не о чем беспокоиться.

— Я ничего не могу дать вам взамен.

— Вовсе нет. Я уже давным-давно не видела свою маму. Благодаря тебе теперь у меня есть хорошая причина её проведать.

Было отрадно слышать её добрые слова.

— Такки-сан, вы уехали в Госо, когда вышли замуж?

— Нет, там я получила свой надел.

— Надел?

Такки кивнула.

— Когда ты становишься взрослым, тебе выдают земельный участок, чтобы встать на ноги. Мой участок оказался в Госо. Это и есть надел.

— Все получают землю, когда становятся взрослыми?

— Да, все. Мой муж это старик, живущий по соседству. Мы расстались, когда умер наш ребёнок.

Ёко уставилась на весёлое лицо Такки. Теперь, когда она упомянула об этом, она уже упоминала об умершем ребёнке. Ёко сказала:

— Мне… очень жаль.

— Не переживай об этом. Я не была создана быть матерью. Девочка, которой нас благословили после столь долгого времени, она умерла по моей вине.

— Вы же не имеете в виду…

— Дети приходят к нам с небес. Поэтому то, что небеса забрали её обратно, от меня не зависело. Но поскольку люди такие, как есть, очевидно, это было неотвратимо. Только ребёнка, конечно, жалко.