Младший научный сотрудник (СИ) - Тамбовский Сергей

— Где? — продолжил допрос он.

— Порт Байкальск Иркутской области, — продолжил врать я, всё равно же не проверит. — А второй сезон в Нерюнгри, в Якутии.

— Каток водить умеешь?

— Да чего там уметь-то, — усмехнулся я, — слева тормоз, справа газ, едет медленно, никого задавить в принципе не сможет.

— А асфальт где брать будешь?

— Там же, где и армяне.

— Тут всё с председателем согласовано, — перешёл уже к обсуждению деталей Вася.

— Как согласовали, так и рассогласуют. У меня на этот счёт одна умная мысль есть…

— Говори, — сказал Вася, одновременно выставляя на стол бутыль с мутной жидкостью, самогоном наверно.

— Значит, завтра у нас воскресенье, выходной, — зачастил я, — армяне наверняка нажрутся и скорее всего будут искать добавки…

— Начало хорошее, — усмехнулся Вася, — они каждое воскресенье нажираются. А дальше что?

— А дальше им надо намекнуть, что за Полосатым на пашне валяется куча мешков с ячменём. Бесхозных и никем не охраняемых. А ячмень запросто можно обменять на самогон в Макарьеве.

— И что?

— А то, что одновременно надо будет намекнуть про это председателю… ну или кому-то из правления — мол армяне собираются заныкать колхозное добро… председатель или кто там этим вопросом точно заинтересуется и организует наблюдение, ну а дальше — поимка с поличным и все остальное…

— Какое остальное?

— В ментовку Пугачёв вряд ли их сдавать будет, зачем лишний шум для колхоза, тем более, что никакой кражи не будет, остановят её в зародыше. А вот обидеться на армян, особенно если среди похитителей будет их старший, он вполне может. Тут рисуемся мы и предлагаем свои услуги… как план?

— Мы стучать властям не будем, — подал голос второй вор, — западло это по нашим законам.

— Хорошо, это мы на себя берём, — вздохнул я. — Других возражений нет?

— Наш процент знаешь? — перешёл уже к финальной стадии Вася.

— Четверть? — спросил я.

— Треть, — быстро поправил меня он, — вы люди новые, поэтому ставка выше.

— Хорошо, — согласился я, — треть так треть, но от прибыли, а не от расходов…

— Ясное дело, что от прибыли, — буркнул второй вор, — мы ж не беспредельщики какие.

— И ещё вы оставляете в покое наш отряд — зачем вам эти копейки, с асфальта-то во много раз больше выйдет.

— Тогда сорок процентов, — подсчитал что-то там в уме Вася.

Мы с Аскольдом переглянулись, после чего я ответил, что согласен.

— Теперь давайте обсудим некоторые детали, — предложил я, — кто будет намекать армянам про зерно?

— Ты и будешь, — усмехнулся Вася, — сегодня ты же озимые сеял в тех местах, значит тему знаешь.

— Да не вопрос, — ответил я, подумав, раз ввязался в дело, так иди до конца. — Я и намекну… только меня как-то подвести к ним надо — неправильно будет, если я как ком с горы к ним заявлюсь.

— Подведём, — уверенно отвечал Вася, — вот Фома и познакомит тебя с ними — познакомишь, Фома?

Второй вор, оказавшийся Фомой, кивнул головой, добавив, что завтра зайдёт за мной, когда надо будет.

— Ну а теперь выпьем за знакомство, — предложил Вася, разливая самогон по гранёным стаканам, — и за фарт тоже, это не последнее дело.

Мы выпили, не чокаясь, и я почему-то решил спросить у них про домового-лесника, к слову пришлось.

— Мы когда озимые сеяли, — начал я, — там лесник один мимо проходил, сказал, что его Осипом зовут…

— Так-так, — подбодрил меня Вася, — и что лесник?

— Тракторист наш поведал, что никаких лесников в нашем районе отродясь не было, а это скорее всего домовой — ничего не слышали о таком?

— Я в домовых, русалок и леших не верю, — сразу отрезал Вася, — может турист какой соврал, что он лесник, или старовер, тут их много раньше было… о чём вы с ним говорили-то?

— Он мне закурить дал, новую пачку папирос открыл, — продолжил я, — а потом пригласил в своё лесничество, сказал, что оно в Чёртовом овраге.

— Знаю я этот овраг, никаких лесничеств там и правда нет, — ответил Фома. — Только песок да камни.

— Короче ты, Камак, забудь про этого лесника, как про страшный сон, — отрезал Вася, — было и прошло. А кто тебе погоняло такое чудное придумал?

— Камак это название одного прибора в нашем институте, — пустился в объяснения я, — в методичке было написано, что Камак это простое имя, такое же, как Петя. Вот народ и решил, что раз уж я Петя, то от Камака мне никуда не деться.

— А ты почему Вульф? — спросил он у Аскольда.

— Немецкий язык в школе учил, вот и приклеилось это словечка из учебника, — пояснил тот.

— Понятно, — задумчиво пробормотал Вася, — ну мы всё обговорили, пора прощаться.

Мы молча встали и подались к двери, а перед уходом он задал мне ещё один вопросик:

— Какие, говоришь, тот лесник тебе папиросы предложил?

— Казбек, — сказал я, притормозив, — с джигитом на коне. А что?

— Ничего, бывайте, — буркнул он, и мы с Вульфом оказались на свежем воздухе.

Жучка на этот раз решила шум не поднимать, так что через калитку мы прошли в гробовом молчании. А когда удалились немного от васиного дома, Аскольд мне и заметил:

— В какую-то стрёмную историю мы ввязались… а если армяне сдадут председателю, кто им про мешки рассказал? А тот за шкирку нас возьмёт — тогда что?

— Алиби надо продумать, — отвечал я, — допустим, ты, я и наши девчата весь вечер на речке проведем и никто никуда не будет отлучаться… наше слово против их, но нас больше.

— Ну допустим… — с большим сомнением продолжил Аскольд, — а как председателю сообщать про эти мешки? Ведь он не полный идиот и сможет сложить два и два — вечером эти двое дают наводку на армянскую кражу, а утром они же предлагают свои услуги вместо тех же армян.

— Это я тоже продумал, — сообщил я, — напрямую ничего Пугачёву мы говорить не станем…

— А как же тогда?

— Конан-Дойля читал? Про Шерлока Холмса и доктора Ватсона?

— Читал конечно…

— Там обычно делали такие послания, вырезая буквы из газет — вот и мы что-то похожее сбацаем и подложим ему под дворники на лобовом УАЗика например.

— Только газету надо будет потом хорошо спрятать, — включился уже в обсуждение темы Аскольд, — чтобы обрезки не нашли случайно… если вдруг искать станут. Или сжечь уже совсем.

— Да, и клей нужен будет, — добавил я, — но я знаю, где его взять…

— А Нина с Олей, думаешь, согласятся нам алиби делать?

— Думаю, что да — это я на себя беру.

— И ещё один момент, — вспомнил вдруг что-то он, — а если армяне вычислят, что их спецом подставили? Они тоже не полные идиоты и связать концы с концами смогут… им сливают информацию про зерно, а через час выясняется, что там засада… они ведь и обидеться могут.

— Во-первых, вся операция по дезинформации противника будет проведена очень тонко, я знаю, как это делается. А во-вторых, даже если они что-то и заподозрят, то пусть обижаются, — махнул рукой я, — лично я эту обиду как-то переживу.

— Морду набить ведь могут, а то и ногу сломать…

— Пусть попробуют, — усмехнулся я.

----

А наутро девочка Оля напомнила мне про поездку в районный центр.

— У меня вообще-то дела тут наметились, — отвечал я с выражением озабоченности на лице, — но ладно, до обеда можно… только чтобы к часу — к полвторого вернуться.

— Хорошо, — быстро согласилась она, — тогда я одеваюсь.

Сменил одежду и я, Аскольд во время этого процесса очередной раз подколол меня, но довольно беззлобно.

— Газету пока найди, — дал я ему инструкции, — и тюбик клея, он лежит… — и я рассказал, где он лежит

— А газету я возьму ту, что мне тракторист вчера дал, — вспомнил он, — и ножницы ведь ещё понадобятся.

— Держи, — и я протянул ему маленькие ножницы, я их всегда с собой в дорогу брал, мало ли что. — А я уехал до часу.

Автобус подошёл быстро, это был маленький ПАЗик, наполовину пустой, нам с Олей даже нашлось сидячее место в середине салона.

— А почему оно Варнаково называется? — спросила она.