Хроники оборотней - Галина Черная
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Любимый, тебя же уволят! – в отчаянии завопила я, но он даже ухом не повел. Кот же выразительно пихнул меня лапой под колено и покрутил когтем у виска.
Гвардия, с ревом и проклятиями, гоняла Попрыгунчика, но без толку. Неужели он действительно неуловим?
Время от времени из толпы доносились вопли:
– Он полоснул меня когтями!
– Урод, этот капрал был мне за старшего брата!
– Помоги, Джордж, я истекаю кровью…
– Пахнет, как виски.
– Тащите офицера в госпиталь!
– Он тяжелый. Мы лучше отомстим за него… потом.
– Тогда хотя бы позовите священника!
– Вперед, молодцы! Смерть на глазах королевы Британии почетнее любого ордена!
– Господи, ну куда мы денемся…
Крики типа «ай, ой, мамочка!» и нецензурные эпитеты, которыми пострадавшие награждали Попрыгунчика, я приводить не стану. Скажу только, что каждый второй считал своим долгом пожаловаться мне на любую царапину неугомонного монстра, хотя тот всего лишь защищался. Мне его было даже немножко жаль… Успокаивало одно: Попрыгунчик заявился сюда сам, и на уме у него наверняка были одни пакости.
Ба-бах!!! Выстрел громыхнул над самым моим ухом. Алекс улучил момент, когда монстр прыгнул в его сторону. Промахнуться с такого расстояния было невозможно… На груди Джека проступило черное пятно, он посмотрел на Алекса, потом чуть вбок и улыбнулся. Мне стало жутко, потому что улыбался он мне. Охотник за девушками…
Взвизгнув, я прижалась к спине возлюбленного, но со следующим прыжком злодей оказался рядом, схватил меня за плащ и занес когти для удара! Я обомлела на месте, даже не помышляя о сопротивлении…
Его лицо, неживое, мертвенно-бледное, внушало безотчетный ужас, а глаза были невыносимо пустые. В них не было ни злобы, ни ненависти, ни боли, не было души! Рейнольдсон – не Господь Бог, он мог вложить в свое творение жизнь, но не душу…
– Реальный подонок, – хладнокровно заявил Алекс, в упор разряжая в него армейский револьвер. Шесть выстрелов швырнули Попрыгунчика наземь…
– Его нельзя убить.
Все те же двое близнецов-ботаников, возникнув из ниоткуда, заботливо поставили монстра на ноги. Действительно, пулевые отверстия на груди ему нисколько не мешали, взгляд был по-прежнему угрожающим, а ухмылка наглой. Хотя… наверное, он слегка посерел, точнее полинял, или мне показалось?
– Из него же черная краска льется! – осенило меня, но ученые опять подняли крик:
– Вы нарушили все мыслимые параграфы конвенции о невмешательстве в дела параллельных организаций, а потому…
– Во-первых, заткнитесь! – прямолинейно рявкнула я. – А во-вторых, вы на кого, вообще, повышаете голос?! Я – королева Виктория! Солдаты, что вы стоите, как неверноподданные? Меня тут оскорбляют всякие штафирки… Взять их!
– Кто допустил на территорию военного лагеря штатских?! – послушно взвыл комендант.
Солдаты и офицеры кучей бросились на «оскорбителей ее Величества» и, естественно, завалили хлопцев, но Джек… Невероятным образом вывернувшись, он свечкой сиганул вверх и растворился в воздухе.
– За ним! – крикнул вынырнувший из толпы Профессор, вспрыгивая мне на руки.
– Ты говорил, все закончится здесь!
– Я говорил только, что все закончится сегодня! – парировал агент 013, а командор, не таясь, настраивал «переходник».
– Кот! Он обладает даром речи. Я был прав – она с ним разговаривала, – торжествующе выпалил майор, которого мы отправили жечь костры на вышке.
– Любопытство не доведет вас до добра, – печально вздохнула я. – Напишите объяснительную обо всем, что видели, и загляните ко мне в Букингемский дворец… Мм… допустим на следующей неделе в среду. Я вас охотно выслушаю…
Этот идиот радостно отдал честь. Значит, в среду он будет доказывать настоящей королеве тот неоспоримый «факт», что она (королева!) разговаривает с котами и коты ей отвечают. А там короткий диалог, вызов врача и первым же кебом с зашторенными окнами до ближайшей психушки на принудительное лечение…
– Вас уже ждут приказы об увольнении! – тоскливо кричали уносимые в карцер ученые типы.
– Комендант!
– Да, ваше величество! – вытянулся взопревший генерал.
– Примите мою искреннюю благодарность! – милостиво улыбнулась я. – Алдершот доказал свое право считаться элитными частями вооруженных сил Великобритании, я горда вами! А этих двоих – в гарнизонный госпиталь и непременно под клизму…
– Боже, храни королеву! – воодушевленно взревели гвардейцы, так что эхо донеслось до меня даже сквозь межвременное пространство.
Алекс наконец набрал нужную комбинацию кнопок. Чуть закололо в висках, и мы перенеслись в квартиру бедного еврейского художника Рейнольдсона. Ну, может, не такой уж он и бедный, но так как-то красивее звучит. Творческие люди должны быть чуточку голодными…
Мы стояли в той самой комнате, где я расхаживала в одной простыне. Сосредоточенный художник с кистью в одной руке и с палитрой в другой замазывал что-то на картине. Черной краской!
– Какого черта?! – обернувшись, остолбенел он. – Ва-ваше величество?
– Простите, если оторвали от работы, – вежливо извинился котик. После чего, не снимая улыбки, с разбегу прыгнул комиксисту на грудь, повалив его на пол. Профессор не только тяжелый, он этот прием не один год отрабатывал. Поверьте, редко кому из подозреваемых или мешающих нашей работе индивидуумов удавалось устоять на ногах…
– Что… что происходит?! Я же таки ни в чем не виноват!
Алекс молча снял с мольберта холст и положил его в камин. Пламя недоверчиво лизнуло картину…
– О нет! Прошу вас, ваше величество! Это же есть мое творение! – Рейнольдсон вскочил на ноги и бросился вперед с висящим на груди котом. Командор одним движением вернул его в прежнее состояние…
– Вэк… от меня опять скрыли самое важное? – Я бросила взгляд на полыхающую картину и все поняла. Это оказалась та самая работа, где от Джека остался один силуэт. Так вот сейчас он был там – весь!
Трехмерный, не плоский, при плаще и рогах, в сегодняшнем костюме. Его лицо, искаженное яростью, казалось подвижным, он явно терпел сильные муки. От злости его тело на рисунке ходило волнами (или это оптический обман?), просто холст скорее не горел, а плавился. Тем не менее Джек Попрыгунчик медленно исчезал в очистительном пламени камина!
Что ж, Рейнольдсон нас вчера надул… То есть, конечно, не всех нас, а меня. Ребята, получается, все поняли, но традиционно не поставили боевую подругу в известность. Наверное, это их маленькая месть за мое самоуправство… Хотя что уж такого недозволенного я сделала? Подумаешь!
– Накануне мы получили результаты анализа жидкости, взятой у Попрыгунчика. То, что давало ему подобие жизни, якобы было его кровью, – на деле всего лишь черная краска. Почему именно черная, а не красная, не голубая? Оказалось, что художник, нарисовавший Попрыгунчика, замешивал ее по-особому, и именно в ней весь секрет, – терпеливо начал объяснять Алекс, глядя на комиксиста так, что тот уже не пытался подняться. Кажется, он уже понял, что мы те, кто приходил вчера, и это пугало его куда больше, чем визит самой королевы…
– Нужно было сделать так, чтобы объект вернулся в портрет, истекая кровью, то есть краской, и теряя силы. Эксперимент удался. Он прибежал подлатать раны, чем и занялся создавший его тип! – добавил Пусик, грозно топорща усы.
Рейнольдсон обреченно покосился на кота, не сказав ни слова.
– Значит, его бессмертность была мифом? Ну если бы мы палили в него минут двадцать из пулемета, он бы умер сам, истекая краской?
– Скорее всего, да. Но он не стал бы ждать, а телепортировался бы в картину, как сегодня. Поэтому никто и не мог с ним сладить: в него стреляли в упор, но он не падал, а уходил прыжками, и автор замазывал ему раны. И люди верили в неуязвимость монстра, – продолжил командор.
– А эти его телохранители-ученые, они что, ничего не знали?
– У них «переходник» устаревшей модели, на поиск объекта уходит минут пятнадцать, потому мы всегда опережали их на один ход. И потом, они были спокойны, искренне считая, что Джек неуязвим. Видимо, не до конца его исследовали.
– И уже не доисследуют… – важно заключила я. – Мы встали на пути научного прогресса! Наверное, нам должно быть стыдно…
Держать художника на полу больше смысла не имело – холст прогорел. Кот предложил на всякий случай сжечь и остальные портреты Попрыгунчика, мы не возражали.
– Ой, ви жестокие люди, оставьте мне хотя бы память! – взмолился Рейнольдсон. – Джек таки не ведал, что творил, он был всего лишь шаловливое дитя… Может, я один ответственен за все его преступления!
– Это точно, но боюсь, вряд ли кто в Скотленд-Ярде примет твою явку с повинной, – вздохнула я, с сочувствием глядя на художника. Кофе, что ли, ему сварить и дать выпить чашечку, пусть человек хоть немного успокоится. Но ведь лень, да и не королевское это дело, так что кофе он не получил…
– Я был вынужден нарисовать его таким монстром! Что ви хотите?! Этот проклятый жанр ужастиков требовал от меня крови и зрелищ! Я работал по контракту, из-под моей кисти вышло с десяток таких чудовищ…
