Выживший Хью Гласс. Настоящая история - Елизавета Бута

Вскоре после пересечения владений племени Лакота корпус вошел на земли племен Хидатса[10] и Манданов[11]. Оба племени отнеслись к туземцам более чем дружелюбно. Манданы даже предложили остаться у них в лагере на какое-то время.

Льюис отправил отсюда вести в Сент-Луис и задумался над тем, что ему делать дальше. Зима обещала быть холодной, а его люди уже изрядно подустали от походной жизни. Несколько человек мучились от сыпи неизвестного происхождения, месяц назад умер его давний товарищ Чарльз Флойд. Умер он от перитонита, образовавшегося на базе воспаления аппендикса, спасти бы его вряд ли удалось, но дух команды это сильно подорвало.

– Вы можете остаться здесь на зиму, – спокойно и величественно заявил вождь манданов. Мнения Льюиса, кажется, уже даже никто не спрашивал. Все были счастливы хоть пару месяцев пожить в относительно человеческих условиях. Хотя уклад жизни манданов был мало похож на жизнь в Сент-Луисе, все-таки здесь были теплые земляные дома, вдоволь еды и воды.

Льюис поселился в доме вождя. Здесь же ему выделили отдельную комнату для работы. Здесь он по несколько часов в день вел записи в своем дневнике. Президент просил узнать и записать о землях Дикого Запада как можно больше. Причем интересовало его все: какие здесь обитают животные, какая растительность, почва, есть ли плодородные земли и прочее.

– Можно к вам? – поинтересовался уже вошедший в комнату человек. Льюис нехотя оторвался от своих записей и уставился на гостя. Это был европеец, причем очень неприятного вида. Одутловатое лицо выдавало в нем любителя выпить, грузная фигура говорила о том, что посетитель значительно старше Льюиса. Сильно заношенный сюртук делал его похожим на старую, больную луговую собачку, коих здесь водилось великое множество. В своих дневниках Льюис обозвал этих животных тявкающими белками, но суть от этого не менялась.

– Переводчик Туссен Шарбонно к вашим услугам, – насмешливо поклонился гость. – Вы не будете отрицать, что для продолжения пути вам понадобиться переводчик?

– Не буду, – настороженно ответил Льюис.

– В таком случае у меня есть для вас предложение, от которого вы просто не имеете права отказаться, – весьма самонадеянно заявил Шарбонно. – Я знаю несколько наречий индейцев и готов с вами сотрудничать. Более того, волею судьбы я выиграл у хидатса себе жену, она из шошонов, знает несколько наречий, утверждает, что она дочь вождя шошонов, но вы не обращайте на этот бред особенного внимания. За скромное жалованье в тысячу долларов, а также небольшое имение по возвращении в Сент-Луис, мы готовы сопровождать вас в пути.

– Пятьсот, – достаточно резко ответил Льюис. Шарбонно был прав, его услуги были жизненно необходимы корпусу Открытий, но вид Туссена был столь отвратителен, что вежливо разговаривать с ним не хотелось. – Пятьсот, и я хочу познакомиться с твоей женой.

Шарбонно попытался поторговаться, но, увидев, что ничего не выйдет, согласился на пятьсот долларов и обещал на следующий день привести с собой жену. Обещание он свое выполнил. Наутро явился с новой женой.

В комнату вошла совсем юная девушка лет шестнадцати со скорбным и решительным выражением лица. Свободное платье девушки не смогло скрыть сильно выпирающего живота.

– А ничего, что она беременна? – весьма бесцеремонно спросил Льюис. Его настолько поразил вид столь юной и прекрасной особы рядом с этим отвратительным типом, которому, судя по всему, было глубоко плевать на ее жизнь.

– Ну, так и родит скоро. Думаете, у меня она одна такая? Да их тут как грязи, если что, еще найду, – противно расхохотался Шарбонно.

– Сакагавея, – тихо и величественно представилась девушка.

«4 ноября 1804 года. К нам заходил француз по имени Шарбонно, который говорит на языке большебрюхих, он хотел наняться и сообщил, что его две скво были из индейского племени шошонов, мы наняли его, чтобы он пошел с нами и взял одну из своих жен для перевода с шошонского» (Мэриуэзер Льюис).

Уильям Кларк вместе со своим верным рабом Йорком поселился в соседнем доме. Узнав о том, что у них появится свой переводчик, да еще с женой из числа шошонов, он пришел в полный восторг и тут же вознамерился познакомиться со странной парой. Юная Сакагавея очаровала его, а Шарбонно привел в ярость. Туссена совершенно не волновало, что у него скоро родится сын, равно как его не волновало и состояние здоровья Сакагавеи.

Несколько месяцев в поселении манданов Кларк и Сакагавея постоянно общались. День ото дня девушка восхищала его все больше. Когда родился ребенок, он первым рвался его увидеть и впоследствии при любой возможности старался помочь Сакагавее с сыном. Девушка, правда, любую помощь воспринимала как угрозу нападения. Об этом Льюис подробно написал в своих дневниках.

Раб Кларка Йорк за эти несколько месяцев превратился в истинного мандана. Все индейцы с особым интересом относились к появлению темнокожего Йорка, нередко его принимали за индейца. Члены корпуса Открытий считали его своим, но все же именно у манданов Йорк в полной мере ощутил, что значит быть свободным человеком. Джон Колтер тем временем заскучал. Ему виделось, что путешествие будет диким и опасным, и вот они сидят в теплом доме, возле уютно потрескивающего костра, и рассказывают страшные истории, пока на улице бушуют дикие морозы. В ту зиму температура опускалась до немыслимых в здешних краях минус тридцати градусов по Цельсию.

Все рано или поздно приходит к концу; отступили и холода. Уже в начале марта погода стала вполне приемлемой для продолжения пути. Льюис, который не меньше Колтера изнывал от скуки и бездействия, тут же объявил дату отправления в путь – 13 марта.

В назначенный день все сорок два члена экспедиции, а также Туссен Шарбонно и Сакагавея, собрались возле двух пирог и нескольких каноэ. Путь предстоял неизведанный, тяжелый и опасный. Миссури в этих местах извивалась, словно змея перед тем, как ужалить, пороги здесь были огромные, а течение быстрое. И все же путь нужно было продолжать по воде, ведь именно в этом и состояла их главная задача.

«13 марта 1805 года. Наша флотилия состоит из шести каноэ и двух больших пирог. Это не флот Колумба, но на него поместилось все, что нам нужно. Мы наняли француза Шарбонно и одну из его жен – индианку Сакагавею из племени Шошона – совсем девочку. Она несет в мешке за спиной своего двухмесячного сына Жана-Батиста. Команда прозвала его Помпа. Кларк питает к нему особую слабость. Надеюсь, Сакагавея будет нашим переводчиком. Все люди здоровы и рвутся вперед, хотя даже воображение не может нарисовать картин будущего. Ведь мы входим в мир, куда не ступала нога цивилизованного человека. Этот момент отплытия в неизвестное – счастливейший момент моей жизни» (Мэриуэзер Льюис).