Фокиниада - Ольга Степнова

– Только ты это… не говори другим инициативным про нержавейку! – проорал он на бегу. – Я сам эту свалку ликвидирую. Са-а-а-ам!

Ретивый дачник умчался, а Севка поплёлся к машине.

– А камеры где? – томно задала Кристи мучивший её вопрос.

– Не думай о них, – грустно ответил Севка. – Профессионалы никогда не думают о камерах.

– А что мне делать? Кого играть?

Секретарша была хороша, но надоела безмерно.

– Иди чучелок посчитай, – распорядился Севка, кивнув на огородные чучела, которыми были усеяны участки.

– Вслух? – уточнила Кристи.

– Господи… Да, можешь вслух. Главное, с умным видом. У тебя с собой есть умный вид?

– Есть. Даже два. Один с розовой помадой, другой с сиреневой.

Выбравшись из «девятки», Кристи поковыляла на каблуках, показывая пальцем на чучела и громко, с выражением, декламируя:

– Раз, два, три, четыре…

Севка уселся за руль и с ухмылкой стал наблюдать за ней. Интересно, до скольки такая красота умеет считать?

– Пять! Шесть! Семь! – усилила артистизм Кристи.

– Не верю! – заорал Севка, прикуривая стыренную у Лаврухина сигарету. – Совсем не верю! Кто тебя учил актёрскому мастерству?

Кристи вдруг замерла на полушаге и на полуслове. Навстречу ей шёл светловолосый красавец в белой рубахе навыпуск и белых штанах. Его пронзительно-голубые глаза сияли, а тело играло грацией молодого самца.

Севка остро почувствовал собственное несовершенство и лёгкий укол ревности. Кристи, забыв про камеры, уже весело болтала с парнем.

Фокин в два прыжка оказался возле неё.

– Я тебе что сказал делать? – накинулся он на секретаршу, по-хозяйски пихнув её в бок. – Почему из образа вышла?! Почему забыла про камеры?!

– Это мой режиссёр, – улыбнулась парню Кристи. – Правда, прикольный?

Парень протянул Севке загорелую крепкую руку. Пришлось пожимать эту руку, снова ощущая собственное несовершенство – невысокий рост, астеничное телосложение, бледную кожу и отсутствие чего-либо привлекательного в своей внешности.

– Светозар Лунёв, – представился высокий красавец. – Сторож «Соколика».

– Всеволод Фокин, – буркнул Севка. – Режиссёр. Как бы… Простите вы сказали – сторож? – Фокин с интересом посмотрел на парня.

– Да, – засмеялся Лунёв и гостеприимно обвёл рукой дачи. – Охраняю частную собственность. Не скажу, что это занятие мне очень нравится, но как временная работа – очень даже ничего. Свежий воздух, тишина и покой…

У него оказалась привлекательная улыбка. Не такая, какая должна быть у простого сторожа дачного посёлка.

– Ничего себе тишина и покой! – хмыкнул Севка. – Я слышал, у вас тут маньяк восемь человек зарезал!

– Да не маньяк, а алкаш, – ещё шире заулыбался Лунёв. – Его уже поймали и посадили. Так что опасаться больше нечего. А вы какое кино снимаете?

– Страшное, – выпучил глаза Севка.

– Триллер?

– С элементами мистики. Иди, Кристи, иди! Дойдёшь вон до того домика, сделаешь вид, что повстречала маньяка и с визгом побежишь к машине. Понятно?

Нужно было брать быка за рога, пытать этого сторожа и расспрашивать, но Севке почему-то не хотелось этого делать.

Совсем не хотелось, хотя на кону стояла жизнь и свобода папани.

Кристи «включила» артистку и пошла искать маньяка.

Севка, пересилив себя, решил всё-таки выжать из этого сторожа с голливудской улыбкой всё, что возможно.

– Вот скажите, Светозар, режиссёру страшного кино, как могло такое получиться, что какой-то алкаш при наличии сторожа зарезал восемь человек?

Лунёв немного погрустнел и, заинтересованно глянув в сторону Кристи, сказал:

– А вы знаете, кто оказался убийцей?

– Нет, – соврал Севка. – Откуда мне знать?

– Убийцей оказался мой коллега. Сторож кладбища! – Светозар захохотал, и Севку покоробил этот беспардонный хохот. – Скажите, разве я мог в чём-то подозревать человека, которого хорошо знал и который работал по соседству? Ну ходит себе и ходит по посёлку, что мне его, гнать, что ли?

– А он ходил?

– Регулярно тут ошивался. То банки алюминиевые собирал, то просто так прогуливался.

У Севки стало кисло во рту. И на душе горько-горько.

Вот он – свидетель, который на суде, не моргнув глазом, подтвердит виновность Фокина-старшего. И никогда – никогда! – Севка больше не увидит папаню.

– Вы были знакомы со сторожем кладбища лично?

– На уровне «Привет, как дела?», не больше.

– Вы живёте здесь?

– Да, в сторожке. Это удобно, когда работаешь и живёшь в одном месте.

– Ясно. А убитых вы знали?

– Вы ведёте себя как следователь, – хмыкнул Лунёв. – Я уже отвечал на эти вопросы в милиции.

– Все режиссёры немного следователи, а все следователи чуть-чуть режиссёры.

– Наверное, вы правы. Да, я знал убитых, но не всех. Пчеловода Ивана Петровича трудно было не знать, его пчёлы всех покусали, и меня в том числе. Мария Ильинична – пенсионерка, тоже личность известная. Она коз разводила, а все козы – жуткие сволочи. Всё топчут, ломают и жрут. Учёный-физик редко тут бывал, за дачей в основном его мать ухаживала. А тут приехал первый раз за всё лето вместо матери грядки полить и – на тебе. Убили! С Сержиком я иногда здоровался. Больше я никого из зарезанных лично не знал. Я же всего лишь сторож, а не… – Его слова прервал пронзительный визг Кристи. Вероятно, она действительно обладала недюжим актёрским талантом, потому что с ужасом на лице и, распугав своим ультразвуком всех птиц, пронеслась мимо Севки и запрыгнула в машину.

– Ух ты, как мы умеем, – восхитился такой экспрессией Севка. – То ли «Анну Каренину» с ней в главной роли снять?

– Вы меня в главной роли снимите, – вкрадчиво попросил Лунёв.

– Я подумаю, – кивнул Фокин. – Если продюсер согласится, чтобы Каренина была высоким блондином, я свяжусь с вами!

– А камеры где? – огляделся Светозар.

– Камеры, камеры… Дались вам эти камеры… А, кстати, в «Соколике» есть видеонаблюдение?

– Откуда? Здесь же не банк и даже не автостоянка. – Светозар вдруг смутился. – Простите, я могу оставить вам свой телефон, если вдруг… если вам понадобится актёр?

– Конечно. – Севка раздражённо забил в мобильный номер, который продиктовал Лунёв, и пошёл к машине.

Что-то заигрался он в режиссёра. Если так дело пойдёт, придётся покупать камеры и нанимать операторов. Оглянувшись, Фокин увидел, как Светозар пружинистой походкой идёт к лесу.

Сторож в белом, мечтающий сняться в кино…

Чего только не увидишь, занимаясь частным сыском!

Кристи полулежала на заднем сиденье с закрытыми глазами.

– Хорошо визжала, – похвалил её Фокин. – Достоверно.

– Там… там ёж! – Растопырив пальцы, Кристи изобразила ежа.

– А-а! – разочаровался Фокин. – Ты боишься ежей?

– Я боюсь мышей, а ежи их едят.

Было что-то тонкое в этом заявлении и в этом изысканном страхе, но Севка не смог понять что.

Он достал телефон и позвонил Лаврухину.

– Мне нужно официальное разрешение следователя на свидание с отцом, – приказным тоном сказал он в трубку.

– Вот следователю и звони, – огрызнулся Лаврухин.

– Мне нужно разрешение следователя на свидание с отцом, – с нажимом повторил Севка. – Иначе…

– Ладно! – выдохнул Вася. – Я позвоню тебе, если сумею договориться. Только обещай, что отстанешь от меня на неделю!

– На два дня, – пообещал Фокин.

– Сволочь.

– Гад.

Обменявшись с Лаврухиным привычными любезностями, Севка вырулил на трассу и неторопливо поехал по правой полосе, размышляя, что делать дальше.

– Я его видела, – вдруг с придыханием сказала Кристи.

– Кого? Ежа?

– Светозара! Нет, я где-то видела его раньше! – Кристи потёрла виски, стимулируя мозговую деятельность. – Точно видела! Совсем недавно.

Севке было неинтересно, где и кого видела Кристи, поэтому он прибавил газу, перестроился влево и погнал в город.

– Нет, ну где-то я его видела, причём, совсем-совсем недавно! – твердила секретарша, забыв про ежа и про камеры.

Свидание с папаней назначили в два часа дня.

Севка отвёз Кристи в офис, а сам рванул в РОВД. На сей раз всё было правильно – в комнате для свиданий, где стояли стол и два стула.

Папаня выглядел плохо. Трезвый взгляд выдавал жесточайшую депрессию, а трясущиеся руки – губительное отсутствие алкоголя в крови.

– Есть? – щёлкнул папаня себя по шее, едва Севка зашёл в комнату без окон.

– Не положено, – потупился Севка, ощущая сильнейшее чувство вины перед папаней и пристальный взгляд конвойного через глазок в двери.

– А новости?! Что в мире творится, Севун? Мне тут радио не дают слушать, – пожаловался Генрих.

– «Шаттл» опять не взлетел. У него там что-то с обшивкой.

– Ты посмотри! – хлопнул себя по ляжкам папаня. – И ты говоришь – не положено?! Так он же никогда не взлетит, если ему не помочь, – Фокин-старший опять щёлкнул себя по шее и вдруг серьёзно сказал: – То ли пить бросить? А то видишь, какая белиберда вышла.