Личный прием. Живые истории - Евгений Вадимович Ройзман

14.08.2015

Про Советский Союз. Девяностый год. Женщина, тридцать пять лет. Работала на РТИ на вредном производстве. Шестеро детей. Старшему тринадцать, дочке год и месяц. Отец-фронтовик, слег. Денег не хватало. Стала спекулировать. Там купила, здесь продала. Неопытная. Быстро взяли. Нажива составила сто семьдесят семь рублей. Судили в Чкаловском. Дали по ст. 154 ч. 3 УК СССР 6 (шесть!) лет. Отправили в Тагил в колонию № 6. Дома осталось шестеро маленьких детей. Троих младших забрали в детдом в Алапаевске, троих отец-фронтовик не отдал. Отсидела полтора года. Статью 154 (спекуляция) в девяносто первом из УК убрали. И ее освободили. Вышла, бросилась домой – отец умер. Детей сумела собрать только в девяносто шестом. Боролась за них. Сейчас все живы. Двенадцать внуков. Ее все любят. Работает кондуктором. Всем помогает.

21.08.2015

Бывают совсем безнадежные ситуации. Девчонка родила двадцать лет назад, и что-то не так пошло. Ей говорят: «Оставьте ребенка, нет шансов». Она не отдала и стала за него бороться. Муж ушел. И вот ему двадцать лет, он ни разу не приходил в сознание. Ни поднять его, ни пересадить она не может. Последние два года у него боли, и он кричит, не переставая. А живут они в бараке, в коммуналке. Соседи не раз ее уже били, потому что он кричит. Последние десять лет она не работает, при нем неотлучно. И не живет. И пока он жив, жить она не начнет. Я не берусь судить. Просто стараемся помогать.

28.08.2015

Сидит, слезы текут, всю жизнь рассказала. Отца призвали со станции Яр. Провожали все дети, он оборачивался, они махали вслед. Помнит, что отец ушел с пустой котомкой. Всю войну траву ели. Помнит, что сочная. Брат умер. Отец погиб в сорок четвертом под Будапештом. В семидесятых в Ижевский военкомат пришла награда. Мать известили. Она уж не поехала, денег не было, да и мужа не вернешь. Щепин Федор Семенович. Так и не знают, за что орден дали. Потом вышла замуж за фронтовика. У мужа три брата, все погибли, а он контуженный вернулся. Работал на СИЗе, а она медсестрой в 24-й (сорок четыре года отработала). Жили в бараке на Сызранской. Маялись – соседи бухали. В семьдесят седьмом бараки снесли, они ждали отдельную квартиру, но им дали две комнаты в коммуналке. Снова с соседями. Муж помер. Вот ей восемьдесят четыре года. Все в той же коммуналке. Люди-то, говорит, все в доброте, а мы-то всю жизнь в нищете, отдельно-то за жизнь и не живала, все в людях.

04.09.2015

Яркая молодая армянская девушка из Москвы познакомилась с парнем в Екатеринбурге и примчалась к нему на крыльях любви, а он испугался и говорит: «Ты че, я же понарошку, мне жениться еще рано!» И вот она в чужом городе, сидит передо мной, плачет. Домой вернуться не может – родители не примут. Мне и жалко ее, и понимаю, что ее горе – это не горе. Посиди, говорю, здесь немножко в уголке, потом вернемся к разговору.

И сразу вслед за ней зашла Аня. Мужу ее тридцать один год. Счастливая семья и двое деток у них, четыре года и семь лет. У мужа в конце августа обнаружили саркому. В конце сентября сказали, что шансов нет. В Германии врачи согласились посмотреть. И вот она сидит и старается не плакать. И краем глаза вижу, что армянская девушка уже тоже не плачет, потому что стыдно. Все несчастья понимаются в сравнении.

11.09.2015

Зашла женщина. Вижу, что очень волнуется.

– У меня, говорит, дочке тринадцать, она забеременела.

– Охренеть!

– Да не, сейчас уже все нормально, ей уже четырнадцать, она уже родила.

– Уф… А кто этот Ромео?

– Да хороший парень, ему восемнадцать лет. Моя дочь старше выглядит, он мог и не знать, что ей тринадцать. Я сама виновата, я в какой-то момент отпустила. Муж ушел, когда ей одиннадцать было. А потом у меня мама умерла. И я очень трудно приходила в себя, еле выжила. Видимо, упустила.

– И как сейчас?

– Я сначала задушить его готова была, а потом стала узнавать. Оказывается, у него отчим спился, а мать умерла в ноябре, и он двух младших сам опекал и воспитывал. Стирал, готовил и сам зарабатывал. Когда узнал, что дочь забеременела, не разрешил ей сделать аборт. В роддом приходил все время. Сейчас с нами живет. Очень хороший парень. Сыночка маленького очень любит. И я нарадоваться не могу, такой внук у меня славный. Но у меня еще одна приятность с этим связана. У меня старшая дочь, ей двадцать один, к младшей относилась ревниво, и они практически не общались. Как младшая забеременела, старшая прониклась, подружилась, поддерживала ее и вообще за нее горой. Теперь еще замуж вышла и рожать собралась.

– Ну, слава богу, что все так. В чем проблема?

– Уголовное дело возбудили и с таким рвением за него взялись. И я уже вижу, к чему идет, они посадят этого парня и разрушат моей дочери семью. Меня тоже грозились посадить, но я за себя не боюсь, а вот за них переживаю. Жалко, конечно, что так вышло, но парень он славный, и у них теперь сейчас все хорошо. Зачем они лезут? Эти допросы, свидетели, в роддом вломились сразу после родов.

– Ладно, говорю, самое главное, что парень нормальный, дочка с вами, внук здоровый.

Надеюсь, что все будет хорошо. Буду помогать.

PS. Все получилось. Дали Жене два года ИТР с удержанием пяти процентов. Очень по-божески. Сработали наши ходатайства и поручительства. Ну и помогать было приятно, потому что живут все вместе и дружно. И сынок здоровый и веселый.

18.09.2015

Девчонка одна, красавица, мастер спорта по теннису, двадцать четыре года. Ехала на байке в Таиланде и попала в аварию. Жуткая авария. Ей изуродовало ногу, скальпировало двадцать пять процентов мышц, пальцы оборвало. В шоковом состоянии увезли в больницу. Таиландские врачи сделали, что могли, но лечение платное, которое не покрывается никакой страховкой. Друзья и волонтеры собирали деньги. Но ситуация была очень тяжелая, встал вопрос об ампутации ноги. Помогали всем миром. Мы стали советоваться и поняли, что девчонку для начала надо оттуда вывозить. Я хотел переговорить с МИДом, но оказалось, что Таня, хоть и русская, но не россиянка, а гражданка Украины, из Киева. Ситуация для нас осложнилась.