Стихотворения - Николай Языков

МЕЧЕНОСЕЦ АРАН

                     Не раз, не два Ливония видала,                     Как, ратуя за веру христиан,                     Могучая рука твоя, Аран,                     Из вражьих рук победу вырывала;                     Не раз, не два тебя благославлял                     Приветный крик воинственного схода,                     Когда тобой хвалился воевода                     И спелого, как сына, обнимал.

                     Винанд любил и уважал Арана:                     Его всегда убийственный удар,                     Среди мечей неутомимый жар,                     Усердие к законам Ватикана,                     Железное презренье к суетам,                     Высокий нрав, решительность деяний. —                     Все красоты воспитанника брани                     Казалися магистровым очам                     Посланием небесной благодати                     Для слабого владения Христа,                     Где не смирял враждебных предприятий,                     Недавный гром крестового щита.

                     Но мнилося — любовь и наслажденье,                     А не войну и славу на войне,                     Араповой пленительной весне                     Назначило уделом провиденье.                     Аран! твои ланиты и уста,                     Румяные, как пурпуры денницы,                     Твоих очей лазурь и быстрота,                     Их милый взор, их длинные ресницы,                     Твой гибкой стан и черные власы —                     Как сладостно, и пламенно, и живо                     Мечталися в полночные часы                     Красавице надменной и стыдливой!                     В стране, где ты, как радость, расцветал,                     Где Везер льет серебряные воды, —                     В стране, где сын отчизны и свободы,                     Возвышенный Арминий побеждал.

                     Как яркий луч божественного света,                     Как мощного воителя стрела,                     Как творческий и смелый дух поэта                     И горний лет победного орла:                     Дни юноши легки и быстротечны,                     Когда, пленен высоким и благим,                     Мечтательный, живой, простосердечный,                     Он весь дался надеждам золотым —                     И новый мир яснеет перед ним,                     Для подвигов прекрасных бесконечный!

                     Так молодость Арапова текла:                     Уж полон чувств и бодрых упований,                     Он был готов десницею для брани,                     Готов душой на славные дела.                     Его мечта туда переносила,                     Где божий свет крестом преображен:                     Где Иордан, Голгофа и Кедрон,                     Где высоты Ермона и Кармила;                     Там юноша, при ратных знаменах,                     Наместником Петра благословенных,                     Горел, алкал прославиться в боях                     Красою дел отважных и священных.                     Не то ему на подвиг бытия                     Назначило отцовское желанье:                     Он полетел в ливонские края                     Свершить одно и страшное деянье.

                     Обманутый любимою мечтой,                     Лишен отрад надежды величавой;                     Кляня судьбу и перед нею правый,                     Он мог разить нещадною рукой,                     Он мог нести всю тяготу условий,                     Предписанных для рыцарей меча —                     И на него надета епанча,                     Где крест и меч, как вылиты из крови,                     Являлися на светлой белизне;                     Он в них узнал свое знаменованье,                     Сокрыл свой род, отчизну и названье                     И стал служить магистру и войне!

                     Задумчивый, угрюмый, молчаливый,                     Как часто, длань простерши на кинжал,                     Аран души ужасные порывы                     Насильственным упорством побеждал.                     "Я совершу безжалостное мщенье!                     Передо мной родителев кинжал;                     Но седины, но доблесть, но смиренье!.."                     Так думал он — и плакал, и дрожал.

                     На синеве безоблачного свода                     Светило дня прекрасное горит;                     Труба на сбор воителей манит;                     Надел броню их старец-воевода…                     Они стеклись — наточенный булат                     Звучит, блестит; геройские воззванья,                     Веселые текут из ряда в ряд;                     У всех одни надежды и желанья,                     Все бранными восторгами кипят.

                     Закрыв лицо решеткою забральной,                     На рукоять поникнув головой,                     Один Аран, безмолвный и печальной,                     Не веселел, не ликовал душой…

                     Когда магистр, готовяся на битву,                     Сложив шелом пернатый и стальной,                     Произносил сердечную молитву                     Спасителю и деве пресвятой;                     Когда, подняв трепещущие длани                     И слезный взор к бессмертным небесам,                     Он призывал внимающим полкам                     Великую защиту бога брани;                     Когда клялся не холодеть в боях,                     Блюсти мечом апостолов державу                     И возвещать в языческих странах                     Всевышнего трисолнечную славу —                     Что чувствовал ты, воин молодой,                     Вождя побед глазами озирая,                     То яркими, как пламень громовой,                     То мрачными, как туча громовая?

                     Простертые на бархате полян,                     В безмолвии окрестность наблюдая,                     Ливонцы ждут прихода христиан;                     Они без лат: меч, стрелы и чекан,                     Копье и щит — их сбруя боевая…                     Блеснула рать знакомая вдали;                     Трескучий зык сзывающего рога                     Их взволновал: столпились, потекли —                     И началась кровавая тревога.

                     Не облака ль сверкают и гремят?                     Не озеро ль Чудское расшумелось?                     Не облака сверкают и гремят,                     Не озеро Чудское расшумелось.                     Враги Христа с Винандовым полком                     Сшибаются; воинственные крики,                     То слабые, то яростны и дики,                     Разносятся на поле боевом.

                     Ужасный вид! там рыцаря пронзает                     Смертельная ливонская стрела:                     Его рука на стали замирает,                     Холодный пот на бледности чела,                     Воитель стих и падает с седла;                     Свободный конь бежит между толпами,                     Ржет, прядает, могучими ногами                     Разит и рвет кровавые тела. —

                     "Не убивай меня, великодушный воин!                     Мне подари остаток бытия,                     Счастлива мной прекрасная семья,                     Я крест приму и буду вас достоин!                     Старик бойцу, спасаяся, кричит:                     "Ах! удержи неправедное мщенье.                     Не убивай меня! Смотри: бросаю щит, —                     Жесток же ты! постой, еще мгновенье                     На небеса, на землю дай взглянуть!"                     Не слушает боец освирепелой,                     Летит, настиг и в старческую грудь                     Орудие злодейства заскрипело.

                     Там общий бой; толпа толпу теснит,                     Пирует смерть, кровь брызжет, сталь звенит.                     Тот меч занес и, не свершив удара,                     Оцепенел, разрубленный мечем;                     Тот в ярости губительного жара                     Не слышит ран и рубится с врагом;                     Иной копье из тела вырывает,                     И в судоргах влачится по земле;                     Тот навзничь пал — и язва на челе:                     Тот, жалостно стоная, издыхает,                     Подавленный израненным конем;                     Кто смерть зовет, кто битву проклинает:                     Обширный ад на поле боевом!

                     Уж месяц встал блестящий и багряный                     Над зеркалом балтийской глубины;                     Уто потекли росистые туманы                     По бepeгам лазоревой Двины…                     Бурливый лес, чернея, утихает,                     Певец зари умолкнул соловей                     И ночь свои покровы расстилает                     И тьма легла на поприще мечей.                     Бой перестал. Огни в долине стана;                     Воители на рыцарских щитах                     Несут в шатер полмертвого Арана:                     Он весь в крови; мерцание в очах,                     И широко запекшаяся рана.

МЕЧТА